У Галиган лицо стало серым, когда он понял что происходит и почему. И одно взять в толк не мог — чем он больше раздавлен: участью Исвильды, отца, брата, или собственной?

— Мы попали в жернова, — прошептал, с испугом и мольбой покосившись на брата: скажи, что это не так?

Взгляд Орри был больным и тоскливым, но не своя судьба волновала его и не будущее Галиган — Исвильда. Только о ней он думал, только о ней переживал. Все остальное казалось пустым и незначительным, не стоящим ни слов, ни внимания.

— Не стоит беспокоиться раньше времени, мессир, — попытался успокоить Галиган Лексинант.

— Я помолвлен с Даниэль!

— Естественно, именно поэтому ни единого подозрения ни у вас, ни у вашего отца не возникло. Но помолвку разорвать проще, чем получить развод.

— Уходили бы вы. Самое время, — протянул Гарт.

Галиган промолчал.

Он пытался решить, что делать, здраво оценив положение: он в опале, свадьба отменена, замок и земли Даган под арестом, Боз в тюрьме, потом на плахе. Его друг Исвильда при смерти, брат под угрозой ареста и казни. И все из-за Боз, из-за отца!

Спасать его? Нет, отец заслужил кары за все что натворил. И как бы кощунственно это не выглядело, даже пальцем шевелить ради Боз у Галиган не возникало желание.

Спасать себя? Кинуться в ноги королю, унизиться, оправдываясь в том, в чем не виноват, предать братство, в которое его приняли равным, и выторговать тем прощение и руку Даниэллы?

Чтоб потом всю жизнь стыдиться своего поступка и окунуть в позор милую Даниэль? Нет, этот путь не для него.

Если она настолько чиста, настолько умна и честна, как ему показалось, она поймет, что так поступить он не мог и простит его. А что прощение короля по сравнению с прощением любимой? А сохраненная честь и гордость, уважение друзей, оплатят ему сторицей любые потери.

Возможно глупость, но даже за Даниэль он не желал терять себя и обретенных товарищей. Их мнение, их отношение к нему было для герцога важнее всего остального.

Галиган гордо вскинул голову и с надменным прищуром бросил, как это делает Орри:

— Плевать!

— А вы и впрямь безумец, милорд, — с понимающей улыбкой глянув на мужчину, сказал Лексинант.

— Зачем мы вообще едем к королю, если ясно, ничего хорошего нас там не ждет? — качнул головой Гарт.

— Исвильда, — сказали хором Орри и Лексинант.

— Король поможет ей, защитит и обеспечит, — пояснил Галиган.

— А я думал за справедливостью, — буркнул Гарт.

— Вряд ли она еще живет на этой грешной земле, — с тоской протянул Оррик, вглядываясь в лицо любимой, которая по-прежнему ни вздохом, ни трепетом ресниц не выдавала свое присутствие здесь, с ним. Она словно уже ушла, забыв свое тело.

Но думать о том было невыносимо и Даган вслушивался в стук сердца, уже не зная ее ли бьется или его.

Глава 22

Суд был закрытым. В залу, где проходил процесс, ввели Боз и поставили перед главным судьей — королем. Тот сидел на троне и внимательно смотрел на герцога Даган. Он пытался понять, откуда в столь привлекательном внешне человеке столько подлости и низости. И не находил ответа.

Послушаем, что он скажет, — кивнул бальи.

Тот вышел из-за стола и подошел к подсудимому, протянул библию:

— Клянитесь говорить государю вашему, наместнику Божьему на земле, правду.

— Клянусь, — водрузил ладонь на книгу.

— Милорд Даган вы знаете, в чем вас обвиняют?

— Это мне не ведомо.

— Может быть, вы хотите в чем-нибудь признаться своему государю?

— Лишь в верности.

— Может быть, вы чувствуете какую-нибудь вину и желаете покаяться перед судьями, Господом и вашим государем?

— Мне не в чем каяться.

— Значит, вы не считаете себя в чем-либо виновным?

— Нет.

Взгляд Боз был суров и непреклонен, и Гай понял, что тот не признается даже перед ликом Создателя.

— Достаточно, — прервал бальи Мэло король. — Изложите суть дела герцогу Даган.

Мэло с почтением поклонился королю и спросил:

— Изволите ли вызвать главного обвинителя?

— Начните с вопросов по делу.

Гай не желал торопить события и открывать все факты Боз. Ему хотелось понять, до какой степени тот изворотлив, насколько коварен и до чего опустится, выторговывая собственную жизнь. Дело было ясным и, чтоб вынести вердикт, королю не нужно было слушать обвиняемого, но он хотел вершить правосудие по справедливости и он его свершит.

Мэло вновь поклонился королю и повернулся к герцогу:

— Итак, изволите ли вы отвечать своему господину?

— Да. Спрашивайте, — Боз понимал, обвинений против него немало, но сдаваться не собирался. Улик у короля по всякому нет, а любовь к гипотетической справедливости подвела в свое время ни одного правителя. Этот юнец не исключение. Решил поиграть в наместника Божьего — пожалуйста. Но не с Боз. Болтовню к делу не пришьешь.

— Известны ли вам славные Де Ли?

Ах, вот в чем дело. Прекрасно, что он подстраховался и успел приказать Миррону убрать невесть откуда взявшегося мальчишку с клинком Гелигранта. Ничего на эту тему король не накопает.

— Я слышал о Гелигранте Де Ли. Говорят, он был прекрасным воином и верным вассалом его величества.

— Вы были с ним знакомы?

— Немного. Вскользь. Мой незаконнорожденный сын Оррик решил жениться на дочери Гелигранта. Я объяснял парню невозможность затеи, но на того словно затмение нашло — он настаивал и преследовал наследницу Де Ли. Мне пришлось вмешаться и объясняться с Гелигрантом.

— Чем закончилось дело?

— А собственно, ничем. Разве что пришлось устроить хорошую трепку сыну. Де Ли были возмущены ухаживаниями Оррика, наследница, девушка слишком юная, чтоб думать о замужестве, испугана напористостью моего сына. Мне пришлось настаивать на его домашнем аресте в замке Верфул, пока тот не откажется от своих притязаний. Мы сошлись на том что я отдаю ему родовую вотчину и он перестает преследовать девушку, что знать его не желает.

— Он согласился?

— Да. Оррик разумен и понял, что лучше иметь замок, чем хлопоты с юной девушкой и ее родней.

— А знаете ли вы, что случилось с Де Ли?

Боз изобразил грусть:

— Увы, на их замок напали разбойники. Говорят с ними был граф Куртунуа, но, по чести говоря, ваше величество, я в то не верю. Граф Куртунуа человек благородный и не стал бы бесчестить себя подобным преступлением, да и при вашем дворе он часто бывает. Значит, молва, как обычно преувеличивает. Народ любит плести небылицы.

— А не вы ли пригласили графа в замок Де Ли?

— Я? Бог с вами! Разве я хозяин владений Де Ли? Какое же право было бы у меня вызывать, кого бы то не было к ним?

— Разве меж вами не было ссоры? И вы не писали ему, что серьезно заболели и желаете покаяться перед ним, и просили не отказывать умирающему в последней просьбе? И не намекали, что, дабы уладить недоразумения и загладить пустую ссору, сговорились с Гелигрантом, милостиво приютившему вас, и сосватали его дочь, красавицу Исвильду, богатую наследницу, славному графу?

— Что за нелепость? — почти искренне удивился Даган.

— А разве не вы расписали достоинства юной Исвильды Де Ли и богатое приданное, что дают за нее?

— Ничего подобного! — возмутился Боз.

— И суть вашей ссоры с графом не наследные земли Куртунуа?

— Это было, — согласился Даган. — Но суд решил наш спор в мою пользу. Граф был неправ, претендуя на земли, доставшиеся мне по брачному контракту с Хельгой Куртунуа, что доводилась ему сестрой. Андриас сильно задолжал ростовщикам и решил неправым делом поправить свои дела. Мы повздорили, было. Но после все уладилось. Достаточно вызвать его сюда и расспросить, чтоб вы ваше величество убедились в правоте моих слов.

— Мы так и сделаем, — кивнул Гай, приказывая позвать графа. На лице Боз не дрогнула ни одна мышца. Он был уверен, что Андриас не признается в своем проступке, побоится гнева государя и опалы, впрочем — плахи. А что еще положено преступнику?