Рядом с ним возникла Сокорро, и он попросил ее принести воды. Она кивнула и отправилась на поиски. Баудельо знал, что — как это ни странно — питьевая вода в этих почти безлюдных, дождливых джунглях является проблемой. Многочисленные ручьи и реки отравлены серной кислотой, керосином и прочими побочными продуктами, используемыми при переработке листьев кокаинового куста в кокаиновую пасту. Кроме того, можно подхватить малярию или тиф, поэтому даже нищие крестьяне пьют безалкогольные напитки или пиво, а если воду, то кипяченую.

Мигель вошел в хижину в момент, когда Джессика вцепилась в Баудельо, и слышал, о чем Баудельо попросил Сокорро. Он крикнул ей вслед:

— Раздобудь какие-нибудь веревки и свяжи им всем руки за спиной. — Затем, повернувшись к Баудельо, Мигель приказал:

— Готовь заложников к переезду. Сначала поедем на грузовике, потом все пойдут пешком.

Джессика все слышала — она уже только притворялась, что находится без сознания.

Удар Баудельо сослужил ей хорошую службу. Болевой шок вывел ее из состояния полузабытья. Она уже понимала, кто она, и постепенно к ней возвращалась память. Но, повинуясь инстинкту самосохранения, она молчала, Несколько минут назад она испугалась и запаниковала, но сейчас должна постараться рассуждать спокойно. Во-первых, где она? Как сюда попала?

Постепенно приходили ответы… Помять восстанавливала все: супермаркет, сообщение — конечно же, ложное — о том, что Кроуфорд попал в аварию. Автостоянка, где их грубо захватили: ее, Никки и…

Никки. Все ли с ним в порядке? Где он сейчас? Все еще стараясь контролировать свои мысли, она вспомнила, что в какой-то момент увидела Никки привязанным к кровати… Энгуса тоже. Бедный Энгус. Она еще сцепилась тогда с этим типом и порезала ему лицо… Она по-прежнему там же? Вряд ли. Важнее знать, с ней ли Никки. Чуть приоткрыв глаза и не поднимая головы, она ухитрилась осмотреться по сторонам.

Слава Богу, Никки рядом. Он зевал и то открывал, то закрывал глаза.

А Энгус? Энгус сидел за Никки с закрытыми глазами, ко видно было, что он дышит.

Спрашивается, зачем их всех захватили? Она решила, что с ответом на этот вопрос надо повременить.

Вопрос более существенный: где они находятся? Оглядевшись по сторонам, Джессика увидела, что они в небольшой полутемной комнате без окон — освещением служила керосиновая лампа. Почему здесь нет электричества? Похоже, они сидели на земляном полу; она почувствовала, что по ней ползают насекомые, но постаралась об этом не думать. Было невыносимо душно и сыро: странно, ведь сентябрь в этом году выдался на редкость прохладный, и перемены погоды не обещали.

Однако.., раз это было другое место — не то, где Никки и Энгус лежали привязанные к кроватям, — то как они сюда попали? Не накачали ли ее наркотиками? Тут она вспомнила кое-что еще: марлевая подушечка, прижатая к лицу после того, как их втолкнули в пикап на стоянке супермаркета.

Что происходило потом, она не помнила, значит, все-таки накачали наркотиками, вероятно, Никки и Энгуса тоже. Сколько времени она находилась в забытьи? Ее размышления прервали голоса…

— Эта дрянь притворяется, — сказал Мигель.

— Знаю, — откликнулся Баудельо. — Она пришла в сознание и думает, она самая хитрая. Она слышала все, о чем мы говорили.

Мигель сильно пнул Джессику в ребра.

— Вставай, сука! Надо идти в другое место. Джессика скорчилась от боли и, поскольку продолжать притворяться уже не имело смысла, подняла голову и открыла глаза. Она узнала обоих мужчин, смотревших на нее сверху вниз: один с раной на щеке, другого она успела заметить в пикапе. Во рту у нее пересохло, голос сел, но ей все же удалось выговорить:

— Вы пожалеете об этом. Вас поймают. И накажут.

— Молчать! — Мигель еще раз пнул ее, уже в живот. — Запомни: открывать рот, только когда тебя спрашивают.

Она услышала, как рядом зашевелился Никки, потом спросил:

— Что случилось? Где мы? — В голосе его звучала та же паника, какую испытала она сама. Ему тихо ответил Энгус:

— Сдается мне, старина, нас похитили какие-то изрядные мерзавцы. Но не падай духом! Крепись! Твой папа отыщет нас.

Джессику еще не отпустила боль от удара сапогом, она почувствовала ладошку на своей руке, и Никки нежно спросил:

— Мамочка, как ты?

От его участия она едва не расплакалась. Повернув голову, она постаралась ободряюще кивнуть, и тут у нее на глазах грубо пнули и Никки. Она с ужасом подумала, как все это может на него подействовать.

— Ты тоже не смей рта открывать, придурок! Запомни это! — рявкнул Мигель.

— Обязательно запомнит, — проговорил Энгус; в голосе его, сухом и надтреснутом, звучало презрение. — Кто же забудет такого храбреца, который может пнуть беззащитную женщину и обидеть ребенка? — Старик попытался встать.

Джессика прошептала:

— Энгус, не надо. — Она понимала, что в их положении ничто не поможет, а грубость только обозлит мучителей.

Энгус, с трудом сохраняя равновесие, поднялся на ноги. Тем временем Мигель, оглядев хижину, схватил толстую ветку, валявшуюся на полу, и, подскочив к Энгусу, принялся осыпать его ударами по голове и по плечам. Старик повалился на спину; один глаз, по которому пришелся удар, закрылся, и Энгус застонал от боли.

— Это всем вам урок! — гаркнул Мигель. — Попридержите языки. — Он повернулся к Баудельо. — Готовь их к переходу.

Сокорро принесла воду в оплетенном кувшине и длинную грубую веревку.

— Прежде им надо дать воды, — сказал Баудельо. И добавил с оттенком раздражения:

— Если хочешь, чтобы они остались живы.

— Сначала свяжите им руки, — приказал Мигель. — Хватит с меня неприятностей.

Он с мрачным видом вышел из хижины. Солнце уже всходило, и влажный зной становился невыносимым.

Джессика все больше недоумевала по поводу того, где же они находятся.

Несколько минут назад ее, Никки и Энгуса вывели, как она теперь видела, из грубо сколоченной хижины и усадили в грязный кузов открытого грузовика среди корзин, ящиков и мешков. Их подвели к грузовику уже со связанными за спиной руками, и несколько человек забросили их в кузов через откидной борт. С полдюжины пестро одетых мужчин, которых можно было бы принять за крестьян, если бы не ружья, влезли следом, за ними влез Порезанный, как окрестила его про себя Джессика, и еще один, которого она мельком видела раньше.

Пока все это происходило, Джессика разглядывала местность, стараясь не упустить ни одной мелочи, но это ничего не дало. Никаких построек поблизости не было — кругом только густые заросли да проселочная дорога, которую и дорогой-то с трудом можно было назвать. Джессика попыталась подглядеть номер грузовика, но его закрывал откидной борт.

Физически Джессика почувствовала себя лучше после того, как ей дали воды. Никки и Энгус тоже сделали по глотку, прежде чем их вывели из хижины, — их напоила девица с кислой физиономией, которую Джессика уже мельком видела, кажется, во время первой схватки с Порезанным.

Передохнув между глотками воды, которой ее поила Сокорро из побитой алюминиевой кружки, Джессика прошептала, взывая к женской солидарности:

— Спасибо за воду. Умоляю вас, скажите, где мы и почему? Реакция была неожиданно резкой. Поставив кружку, женщина отвесила Джессике две звонкие пощечины такой силы, что Джессика едва не упала.

— Ты же слышала приказ, — прошипела женщина. — Silencio![56] Еще слово, и не получишь воды целый день.

После этого Джессика уже не раскрывала рта. Молчали и Никки с Энгусом.

Женщина села в кабину рядом с шофером, и тот завел мотор. Там же сидел человек, пнувший Джессику и Никки, а потом избивший Энгуса. Она слышала, как кто-то назвал его Мигелем, — похоже, он был здесь главным. Грузовик тронулся, подскакивая на ухабах.

Стояла жара — даже в хижине было прохладнее. Со всех градом лил пот. Где же все-таки они находятся? Уверенность Джессики в том, что они находятся в пределах штата Нью-Йорк, таяла с каждой минутой. Она пыталась сообразить, где в это время года может стоять такой зной. Пожалуй, только…