Преступление Виолетты Нозьер относится к тем деяниям, которые не дают проникнуть в душу и сердце человека никакой жалости, никакому снисхождению. Метр Годель делает паузу. Прокурор — грозный противник: его обвинительные речи могут служить образцом сдержанности и в то же время эффективности,

— Господа присяжные, прошу вас приговорить эту несчастную девушку к смертной казни, ибо она не только убила, но и, не пощадив памяти отца, вылила на него целый ушат гнусной клеветы и лжи, подсказанной ей ее извращенным воображением.

Виолетта в который раз теряет сознание, И потому не слышит заключительной части речи прокурора Годеля.

— Прежде чем выступить с обвинительной речью, мне пришлось выдержать сильнейшую внутреннюю борьбу. Моя душа разрывалась между долгом и состраданием к этому несчастному девятнадцатилетнему ребенку. Но в ее действиях нет ни единого обстоятельства, которое могло бы облегчить ее участь. Господа присяжные, вам известно, что женщин у нас не посылают на гильотину. Я призываю вас выполнить свой долг, как я выполнил спой.

Председатель суда Пейр объявляет перерыв. Виолетта пришла в себя, она вдруг вскакивает с места и кричит:

— Они хотят моей смерти, по они меня не получат! Я покончу с собой!

Полицейские силой выводят ее из зала.

Когда заседание возобновляется, председатель суда Пейр предоставляет слово молодому защитнику Виолетты метру де Везин-Ларю. И снова зал застывает в изумлении. Вместо защитительной речи адвокат приглашает неожиданного свидетеля. Это двадцатилетний студент факультета права, как и Жак Дабен. Его имя Ронфлар, он сын консула Франции в Варшаве. Виолетта ни разу не называла следственному судье его имени.

— Я пришел сюда, — заявляет он, — чтобы облегчить свою совесть. Я встретил Виолетту два года назад. Я никогда не был ее любовником, мы всегда оставались только друзьями, но она доверила мне тайну своих отношений с отцом. Она говорила мне: «Он слишком часто забывает, что я его дочь». И говорила она это не мне одному. Меня удивляет, что у других не хватило мужества заступиться за нее в такой трудный момент.

Как расценить это показание? Председатель суда Пейр в замешательстве. Годель берет под сомнение слова свидетеля, чем вызывает его возмущение,

— Здесь верят лишь свидетелям обвинения! — восклицает он.

Председатель суда призывает его к порядку, и Ронфлар удаляется, дружески махнув рукой Виолетте.

На публику его выступление произвело смешанное впечатление. Было непонятно, какие цели преследовала защита, вызывая Ронфлара в качестве свидетеля, тем более что вопреки его собственному обещанию он не сообщил никаких новых фактов.

Иными словами, защита попала впросак. Метр де Везин-Ларю понимает свою оплошность и поэтому в защитительной речи старается обойти молчанием фактическую сторону дела. Все те, кто предвкушал, что в своей речи защитник сделает упор на факте кровосмешения и будет доказывать его, приводя множество скабрезных подробностей, разочарованы. Адвокат ограничился лишь намеками, отдавая себе отчет в том, что у присяжных по этому поводу уже сложилось собственное мнение. Никто не верит Виолетте.

Метр де Везин-Ларю пытается доказать, что Виолетта даже не помышляла об убийстве матери. Зачем ей это было делать?

— Госпожа Нозьер, — сообщает он, — пообещала дочери приданое в шестьдесят тысяч франков, если Дабен женится на ней. Разве этого мало, чтобы обрести счастье с любимым парнем?

Адвокату не удается полностью убедить в своей правоте никого из сидящих в зале, хотя все еще находятся под впечатлением вчерашней трогательной сцены между матерью и дочерью. Если сказанное правда, то зачем было давать госпоже Нозьер яд, который едва не свел ее в могилу?

Однако Виолетта убила своего отца. Но в какой мере она несет за это ответственность? Психиатры утверждают, что она совершенно вменяема, но ведь у них было слишком мало времени на обследование Виолетты. И адвокат обрушивается на назначенных прокуратурой экспертов.

— Вспомните, что в настояшее время молчаливость— доминирующая черта характера моей подзащитной. Эксперты признают, что не могли добиться от нее нужных разъяснений. Вспомните это, и вы, как и я, придете к выводу, что с научной точки зрения их доклад ничего не стоит.

Метр де Везин-Ларю не ограничивается этим… С особой силой нападает он на доктора Трюэля, который провел уже 3363 экспертизы.

— Не забудьте, — восклицает он, обращаясь к присяжным, — что именно доктор Трюэль был среди тех, кто в прошлом году обследовал сестер Папен из Ле-Мана, чудовищным образом умертвивших своих хозяек! Какое же заключение дал наш эксперт? Он заявил, что обе сестры душевно здоровы! А ведь всего через несколько недель после приговора суда одну из них, Кристину, признали невменяемой и поместили в лечебницу для умалишенных. Господа, вот что такое эксперт, когда он работает на обвинение! Метр де Везин-Ларю не стесняется в выражениях, но присяжные невозмутимы. Затем адвокат затрагивает «специфическое заболевание» Виолетты — сифилис.

— Для второй стадии заболевания, — разъясняет он, — характерно помутнение сознания: воля ослабевает, моральные устои расшатываются, эмоции требуют выхода.

Однако адвокат не собирается все объяснять только заболеванием. В наступившей тишине он продолжает:

— Я защищаю детей. И здесь я помогаю ребенку. Чтобы понять происшедшую трагедию, следует вспомнить о своих собственных чувствах, которые обуревают нас в нашем трудном путешествии через отрочество. Ведь преступление Виолетты Нозьер — жестокая реакция потерянного поколения,

И метр де Везин-Ларю рисует нелицеприятный портрет родителей Виолетты. Он упрекает их в отсутствии должного внимания и заботы, в полном непонимании своей дочери, в попытках привить ей мелкобуржуазные идеалы и взгляды. Родители хотят сделать из Виолетты — жизнерадостной и впечатлительной девушки с богатым воображением — ученого сухаря. Виолетта восстает против родительской опеки и, ослепленная искушениями и миражами Латинского квартала, теряет здоровье и душевную чистоту. Адвокат на некоторое время замолкает, затем говорит:

— Ответственность всегда лежит на тех, у кого в руках власть. За проступки своей дочери прежде всего ответственны родители Виолетты. Я прошу вас простить их виновное дитя.

Метр де Безин-Ларю закончил свою речь.

— Хотите ли вы что-нибудь добавить? — спрашивает председатель суда у обвиняемой.

Нет, ей нечего сказать. Она только еще раз повторяет:

— Я прошу прощения и благодарю мать за то, что она простила меня.

Объявляется перерыв, и присяжные удаляются на совещание. Оно длится час. Наконец первый член суда присяжных, генеральный инспектор Академии, зачитывает утвердительные ответы на все вопросы, обрекая таким образом подсудимую на смертную казнь. Не было найдено ни одного смягчающего обстоятельства. Зал молчит.

— Введите обвиняемую!

Эти слова звучат в последний раз. Обвиняемая превратилась в осужденную. Виолетта, выпрямившись, заслушивает приговор, никак не проявляя своих чувств. Однако видно, что она крайне напряжена. Доктор Сикар настороже. Опасаясь, что Виолетта потеряет Сознание или с ней случится нервный припадок, он приближается к ней. Но Виолетта не нуждается в нем, она больше ни в ком не нуждается. Еще ни разу в жизни она не была в столь полном одиночестве. И вдруг Виолетта поворачивается к присяжным и кричит срывающимся голосом:

— Вы мне все отвратительны! Вы — безжалостные негодяи! Вот вы кто!

Ее уводят силой.

В тот же вечер директор тюрьмы Птит-Рокет, знакомя Виолетту, которой адвокат уже дал подписать кассационную жалобу, с тюремным распорядком, сказал:

— Теперь ведите себя хорошо. Увидите сами: заслужив помилование п снижение срока наказания, вы окажетесь на свободе через десять лет. Вы еще будете молоды.

«Ведите себя хорошо…» С этого дня во французских тюрьмах ни один заключенный не будет вести себя более образцово, чем Виолетта Нозьер. Страстно желая обрести свободу и в своем одиночестве цепляясь за любовь матери, девушка-убийца совершенно преобразится. Она ни разу не повысит голос. ни разу не взбунтуется от отчаяния, совершенно не поддастся деградирующему влиянию тюремного мира. Для надзирательниц, для администрации, для всех тех, кто продолжает интересоваться ее судьбой, Виолетта — из ряда вон выходящее явление.