Глава 42.

О бесовских привидениях, кознях и страхах, коим подвергаются пустынножители и о средствах избавления от них

При прощании со старцем мы сказали: «нельзя ли, отец святой, услышать от вас что-нибудь по части бесовских привидений, страхов и козней, коими диавол устрашает в пустыне живущих ради своего спасения?»

Старец отвечал: «на что вам слышать то, что совсем неполезно и для чувства сердечного неприятно: деятельность вражью – губительную, злобную, исключительно направленную на пагубу человеческого рода, никогда непрестающую, по временам слышимые их игры, топот, пляски, свирели, гусли, самвики и всякого рода мусикийское согласие. Иногда же разнообразные страшилища, привидения и разные козни, что все по первому знамению крестного знамения исчезает, как о сем подробно говорится в житии святого Антония Великого, там и читайте, если вам интересно знать, что совсем не может принести для души никакой пользы».

Мы же продолжали просить, говоря, что хотя и так, но все-таки, ради любопытства, желали бы слышать о кознях и видениях вражеских из вашего собственного опыта. Старец отвечал: «диавол не изменил своей злобы к роду человеческому, но как прежде вся его ярость и пагубное стремление было направлено, по свидетельству великого Антония, особенно на проводящих духовную жизнь, вообще на подвижников христианского благочестия – монахов-пустынников, так то же видится и теперь. Только нужно знать всякому, что диавол без допущения Божия, не может нам сделать никакого зла. Господь не иначе, как по мере нашей духовной силы, попущает ему действовать на нас. Не будь этого, то он, по чрезвычайной злобе своей и вражде, мгновенно потребил бы весь род человеческий, но связанный силою Божиею, как скотина уздою, безсильно свирепеет и мучится.

Како бы возможно было нам дерзати противу такого страшного противника нашего рода, аще не бы державнейшая десница Бога Слова содержала нас, ограждающи и покрывающи… како претерпело бы человеческое естество наветы его? Кто бо, глаголет, открыет лице обличения его? В согбение же персей его кто внидет? Из уст его исходят, яко свещи горящия и разметутся аки искры огненны; из ноздрей его исходит дым пещи горящия огнем углия, душа же его яко углие, и яко пламя из уст его исходит; на выи же его водворяется сила. Пред ним течет пагуба, сердце его ожесте, яко камень, стоит же, яко наковальня неподвижно. Возжигает бездну, яко пещь медную; мнит же море, яко мироварницу, и тартар бездны, яко пленника. Все высокое зрит, сам же царь всем сущим в водах. Против сего – брань нам – таковым и толиким словом описа мучителя.

Но над оным победа – законное иноческое житие восприимшим – бывает удобее за еже не имети нам что-либо от сущих его отвержений» (из жития преподобного Филимона. В Славянском Добротолюбии).

Видение его чрезвычайно гнусное, нетерпимо отвратительное, безобразное, страшное, производит на душу впечатление тягостное, мучительное. Он преображается в разные виды и подобия. Но хотя бы явился и Ангелом света, или даже во образе Христа – что и бывает, как читаем в житиях святых – или даже сами видели в современном монашестве, но не может произвести в нас радостного чувства, но всегда тревожное и тягостное. Этим, конечно, и различают его явления от истинных видений, бывающих рабом Божиим.

Протоиерей Иоанн Сергиев так описывает присутствие в нас диавола:

«Когда диавол в нашем сердце, тогда необыкновенная, убивающая тяжесть и огнь в груди и сердце; душа чрезвычайно стесняется и помрачается; ко всякому доброму делу чувствует отвращение; слова и поступки других, в отношении к себе, криво толкует и видит в них злоумышление против своей чести и потому чувствует к ним глубокую ненависть; ярится и порывается к мщению. От плода его познаете его».

Не даром Всепречистая Богоматерь молилась к возлюбленному Сыну Своему, Господу Иисусу Христу, чтобы не видеть Ей, при честном Успении Своем, мрачного вида безобразных эфиопов, потому что ничего нет так мучительного для души и тягостного, как вид бесовский. Оттого им и не попущено показываться явно в своем образе между людьми, кои от этого могли бы умирать».

Мы же продолжали молить старца рассказать нам хотя одно какое-либо видение по части бесовских обольщений.

Старец начал говорить: «сидящу мне иногда в глубокой пустыне, в Черноморских лесах, в местности под названием Медовитские поляны, в глухую полночь, проснувшись, слышу на дворе какое-то необычное движение и шум, как бы от многонародной толпы. Вышедши, действительно увидел странное зрелище: движется как бы похоронное шествие и множество народа во всевозможных костюмах со свечами в руках и со многими светильниками, коих свет не настоящий, а какой-то темноватый. Посреди толпы четыре человека несут гроб, а пред ними несется как бы турецкое знамя в виде подсвечника с полумесяцем, поют «раба твоего».

«Разумев же то быти бесовское коварство, я сотворил крестное знамение сначала на себе, а потом оградил им и все это бесовское скопище… Мертвец из гроба выскочил – и ну бежать; несшие – гроб бросили да за ним… и все сборище устремилось бежать в ту же сторону, так что чрез минуту была уже полная тишина и молчание.

И только когда чрез час я вторично вышел на двор, то вдали слышна была женщина, плачущая жалобным голосом, как бы об умершем сыне своем. Но вскоре и это смолкло и водворилась обычная пустыне тишина и безмятежие».

– Вот этот один случай, – продолжал старец, – я рассказал вам и то с великим себя принуждением; большего не спрашивайте, потому что нет возможности да нет и пользы слышать и знать безчисленные бесовские приражения, козни, искушения, коими они, по допущению Божию, смущают пустынников, но не так, как они хотят, а насколько допустит им Бог, совершенно ведая силу каждого из нас, и в меру сей силы и дает им искушать нас. Но лучше, – говорил старец, – отведем свой ум от пагубной его деятельности и устремим его на святые и божественные предметы.

Еще был сделан нами старцу вопрос:

– Не страдали ли вы от боязни, которая иногда жестоко мучит живущих в пустыне, особенно когда кто живет один, – в отшельничестве?

– Мучился, – отвечал старец, – особенно в первое время по вступлении в пустыню, что и сказать нельзя. Хотя неподалеку от меня и жили другие братие, но это мне не помогало.

Бывало, наступает вечер, и дрожит тело мое и содрогаются кости, какой-то неопределенный страх и трепет всегда проникали все мое существо. И помню, бывало, начну критически разбирать причину такой боязни. Ничего определенного не видится, а ужас объемлет все мои душевные чувства.

Начал усердно проникать в писания святых отцов. Нахожу у Лествичника: «боязнь есть младенческий и смеха достойный нрав; он происходит от неверия Богу».

Святой Антоний говорит: «знайте, что все содержится в руце Божией, и демон не имеет никакой власти над душою христианина».

Святой Исаак Сирский убеждает: «будьте твердо уверены в том, что ни враг, ни бес, ни злой человек, ни зверь – вообще никто не может нанести нам вреда, если не будет на это соизволения от вседержавной власти Божией. А если не так, и всякий мог бы делать, что хотел, то истребился бы весь род человеческий, потому что, по слову Писания, помышление злое прилежит всем нам от юности нашей. Хотя иногда и видим противное сему, и зло торжествующим и успевающим на горшее, но это попущается по судьбам промысла Божия, для нас недоведомым. И бывает не всегда и не во всяком случае, но по усмотрению и по допущению вседержавной власти к пользе нашей».