Значит, раздумывал Адам, ему придется пойти в комиссию и изложить свое дело. В конце-то концов лично он ведь ничего не выигрывает, а лишь защищает интересы вдовы и маленьких детей, а это вызовет сочувствие к его просьбе. Собственно, чем больше он думал, тем меньше, казалось, можно было ждать тут неприятностей.
– Я посмотрю, что можно сделать, сестренка, – сказал Адам в трубку. – Завтра же предприму кое-какие шаги у нас в компании, а там через неделю-другую, глядишь, и получу разрешение. Ты, конечно, понимаешь, что без этого я ничего предпринять не могу?
– Да, понимаю. И отсрочка не имеет значения. Главное – знать, что ты это для нас выяснишь. – В голосе Терезы звучало облегчение. Адам представил ее себе: легкая складочка на лбу, которая появлялась, когда она сталкивалась с какими-нибудь трудностями, сейчас, по всей вероятности, разгладилась, лицо осветилось теплой улыбкой, так радовавшей глаз. Сестра Адама принадлежала к тем женщинам, которые привыкли полагаться на мужчину и предоставлять ему решение проблем, хотя за последний год ей пришлось самой принимать необычно много решений.
– А какая часть акций этого предприятия принадлежала Клайду? – спросил Адам.
– Сорок девять процентов, и все акции у меня. Клайд вложил туда около двухсот сорока тысяч. Потому-то я так и волнуюсь.
– А имя Клайда фигурирует в лицензии?
– Нет. Только имя Смоки Стефенсена.
– Пришли ко мне все бумаги, включая те, которые ты получила при перечислении дивидендов, – велел он ей. – И напиши Стефенсену. Скажи ему, что я, по всей вероятности, скоро свяжусь с ним и что ты уполномочиваешь меня проверить, как обстоит дело. О'кей?
– Я все сделаю, и спасибо тебе, Адам, милый, огромное спасибо! Пожалуйста, передай привет Эрике. Кстати, как она?
– О, отлично.
Тем временем Эрика убрала со стола и устроилась в гостиной на диване, подобрав под себя ноги.
– Я сварила еще кофе, – указала она на столик, когда в гостиную вошел Адам.
– Спасибо. – Адам налил себе кофе и вышел в холл за чемоданчиком с бумагами. Вернувшись, он сел в кресло около догоравшего камина, открыл чемоданчик и стал вынимать из него бумаги.
– Что хотела Тереза? – спросила Эрика. Адам в нескольких словах объяснил просьбу сестры и что от него требуется. И увидел, что Эрика недоуменно смотрит на него.
– Когда же ты собираешься этим заниматься?
– Ох, не знаю! Выкрою время.
– Но когда? Я хочу знать – когда?
– Если уж решил что-то сделать, время всегда можно найти, – не без раздражения сказал Адам.
– Тебе времени не выкроить. – Голос Эрики зазвучал напряженно. – Значит, надо отнимать его от чего-то или кого-то. Тебе же придется не раз съездить к этому агенту, так? Расспросить людей. Выяснить, как идут дела. Я ведь знаю, как ты за что-то берешься – всегда одинаково тщательно. Значит, на все это потребуется уйма времени. Так ведь?
– Наверное, – согласился он.
– И ты будешь этим заниматься в служебное время? Днем, в рабочие часы?
– По всей вероятности, нет.
– Значит, по вечерам и уик-эндам. А агенты по продаже автомобилей как раз в это время работают, верно?
– Нет, они не работают по воскресеньям, – отрезал Адам.
– Ну, возблагодарим судьбу и за это! – Эрика вовсе не собиралась сегодня так себя вести. Ей хотелось быть терпеливой, понимающей, любящей, но горечь вдруг затопила ее. И она вскипела – хоть и сознавала, что лучше было бы промолчать, но сдержаться не могла. – Может, этот агент и откроет свою лавочку в воскресенье, если ты его получше попросишь, если объяснишь, что у тебя еще осталось немного времени, чтобы посидеть дома с женой, но ты хотел бы занять и его чем-то – так почему бы не работой.
– Послушай, – сказал Адам. – Это же не работа, и я бы не стал этим заниматься по своей воле. Просто Тереза попросила.
– А почему бы не сделать что-нибудь, если просит Эрика? Или это уж слишком? Стой-ка, а почему бы тебе не использовать заодно и отпуск – ведь тогда ты мог бы…
– Не глупи, – сказал Адам. Он вынул из чемоданчика оставшиеся бумаги и стал их раскладывать перед собой. “Будто хочет отделиться от непосвященных заколдованным кругом, – подумала Эрика. – А в этот круг даже звук голоса проникает искаженный, слова звучат невнятно, смысл путается…”
Прав Адам. Она действительно глупо себя ведет. А сейчас еще и глупости какие-то выдумывает.
Она подошла к нему сзади, обходя полукруги бумаг, как ребенок, который, играя в “классики”, старается не наступить на черту.
Эрика легонько обняла Адама за плечи, прижалась щекой к его лицу. Он, не оборачиваясь, похлопал ее по руке.
– Не мог я отказать сестренке. – Голос у Адама звучал примирительно. – Ну, как бы я ей отказал? Будь все наоборот, Клайд так же поступил бы в отношении тебя, а может, даже сделал бы и больше.
Эрика вдруг поняла, что они поменялись настроениями. Она подумала: “А все-таки, значит, можно вступить в заколдованный круг. Может, все дело в том, что ты этого не ожидаешь, а потом вдруг ты – там”.
– Я знаю, – сказала Эрика. – И я благодарна судьбе, что все не наоборот. – У нее было такое чувство, словно она секунду назад избавилась от собственной глупости и неожиданно очутилась в атмосфере нежности и взаимопонимания. – Просто, – мягко продолжала она, – мне иной раз так хочется, чтобы у нас с тобой все было, как прежде. Ведь я совсем мало вижу тебя. – Она кончиками ногтей легонько почесала у него за ушами, чего давно уже не делала. – Я ведь по-прежнему люблю тебя. – И ей так хотелось добавить: “Пожалуйста, ну пожалуйста, давай будем сегодня вместе!” Но она этого не добавила.
– Я тоже не изменился к тебе, – сказал Адам. – Для этого нет никаких оснований. И я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь о нынешней полосе в наших отношениях. Возможно, после того как “Орион” запустят в производство, у меня появится больше времени. – Однако произнес он это без убежденности. Оба они уже знали, что после “Ориона” будет “Фарстар” – модель, которая, по всей вероятности, потребует еще больше времени. Взгляд Адама невольно снова обратился к бумагам.
Эрика сказала себе: “Не спеши! Не наседай!” А вслух произнесла:
– Пока ты будешь этим заниматься, я, пожалуй, пройдусь. Что-то захотелось проветриться.
– Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
Она мотнула головой.
– Лучше заканчивай поскорее. – Она знала, что если он сейчас оставит работу, то либо снова засядет за бумаги поздно ночью, либо встанет утром ни свет ни заря.
Адам вздохнул с явным облегчением.
Выйдя из дому, Эрика плотно запахнула замшевый жакет и решительно зашагала по улице. На голову она набросила шарф. Воздух был холодный, хотя ветер, весь день трепавший город автомобилей, стих. Эрика любила гулять по вечерам. Она привыкла к этому на Багамских островах и продолжала и здесь следовать привычке, хотя друзья и соседи не раз предупреждали ее, что за последние годы преступность в Детройте резко возросла и теперь даже в пригородах – Бирмингеме и Блумфилд-Хиллз, – где еще недавно преступность почти отсутствовала, участились случаи ограбления с применением насилия, а иной раз и огнестрельного оружия.
Но Эрика полагалась на удачу и продолжала гулять по вечерам.
Хотя ночь стояла темная – звезды и луну затягивали облака, – но из домов вдоль озера Куортон падало достаточно света, и Эрике видна была дорога. В окнах домов, мимо которых проходила Эрика, порой мелькали человеческие фигуры. Интересно, думала она, как живут эти семьи, что их окружает, какие у них разочарования, непонимания, конфликты, проблемы? У всех что-нибудь да не так – разница лишь в степени неприятностей. А как живут супружеские пары за этими стенами в сравнении с ней и Адамом?
Большинство соседей были автомобилестроителями, и в последнее время у них стало обычаем менять жен. Американские законы о налогах облегчали дело, и многие высокооплачиваемые чиновники обнаружили, что можно добиться свободы, заплатив большую сумму отступного, которая потом никак не отразится на бюджете. Отступное выплачивается из сверхприбылей – значит, ты просто отдашь бывшей жене то, что должен был бы отдать правительству в виде налога. Некоторые меняли жен уже дважды.