Но с исторической точки зрения теории о "патриархе Запада" – не более чем фантастические мечтания, не имеющие никакого отношения к реальным фактам. Мы можем говорить лишь об исторически существовавшем митрополите Римском и о потенциальной базе для развития патриархатов в Карфагене, Арле, Аквилее и Салониках.
При этом, нужно еще раз добавить, что Римская Церковь действительно пользовалась на Западе особым нравственным и догматическим авторитетом. И папа Лев сделал очень много для поддержания и развития этого авторитета как на Западе, так и на Востоке.
Интересна и роль папы Льва в христологических спорах. Он высказывал свою точку зрения твердо, четко и ясно, но часто не задавался трудом ознакомиться с реальной обстановкой на месте, куда было направлено его послание. Думается, мы имеем дело с его твердым убеждением, что его устами вещает сам св. Петр.
В письме Халкидонскому Собору, сопровождавшем его томос, говорилось, что легаты должны председательствовать на Соборе вместо самого папы и что в их обязанность входит не допускать никаких богословских споров, т.к. все, что нужно, уже содержится в томосе. Неудивительно, что легатам позволили официально зачитать это письмо лишь в конце 16-го заседания, когда все дебаты были практически завершены. Вспомним и то, что томос был принят лишь после проверки и его сравнения с учением св. Кирилла!
И после этого Собор принял свой знаменитый 28-й канон: "Ибо и престолу Древнего Рима отцы, как и подобает, дали преимущества, потому что он был царствующим городом… Такие же преимущества подобают и святейшему престолу Нового Рима… Город, получивший честь быть городом императора и сената и имеющий равные преимущества с древним императорским Римом, был бы… подобно ему возвеличен и в церковных делах и стал бы вторым после него". То есть в каноне утверждалось, что верховенство Первого Рима, так же как и Второго, было утверждено отцами, а вовсе не св. Петром.
Интересно, что папа Лев, не принимая этот канон (и, кстати, весь Собор из-за него), вместе с тем не выдвигал на Востоке своих петровских теорий, зная, что его просто не поймут. Тут он показал себя реалистом и тонким дипломатом. Он вновь сослался на канон Никеи, говорящий лишь о трех существующих церковных центрах: Рим, Александрия и Антиохия. Лев напоминал, что Константинополь там не упоминался (он и не мог упоминаться, так как такого города во время I Вселенского Собора просто не существовало), и говорил, что Халкидонский канон нарушает никейские постановления. Сам-то он считал (совершенно недоказуемо) упомянутые на Никейском Соборе три кафедры (Рим, Александрия и Антохия) Петровыми.
Очевидно, что глубокое внутреннее убеждение в собственной, как наследника св. Петра, ответственности за судьбу всей Церкви никогда не покидало папу Льва. Но также очевидно, что эта его убежденность в V в. была совершенно нереалистична и неприложима к жизни. И св. Лев приспосабливался к этому положению как мог, не теряя ни личного достоинства, ни любви к Православию и единству Церкви, характеризовавших его выдающуюся личность.
4. После того как императоры переехали в Равенну, римский епископ стал главным человеком в столице. Падение Империи в 476 г. еще более укрепило это положение. Готские властители не только проявляли чрезвычайную терпимость к кафолической Церкви, но и были также заинтересованы в использовании ее в качестве канала дипломатической связи с императором в Константинополе.
Папы жили во дворце в Латеране, там же был и их кафедральный собор. Следующими по значимости в Риме были три мартирии, построенные в форме базилик: св. Петра на Ватиканском холме, св. Павла на дороге в Остию и Девы Марии (Санта Мария Маджоре) на Эсквилинском холме. Кроме того, в Риме было 28 приходских церквей. Епископа выбирали клирики и избранные миряне из этих церквей [23], а хиротонисали соседние епископы.
После падения Империи избранного кандидата утверждал готский король-арианин. Первые выборы папы, прошедшие после официального исчезновения Западной империи (476 г.), прошли в 483 г., по смерти папы Симплиция. Клирики и сенаторы, собравшись вместе, под председательством преторианского префекта, представлявшего короля Одоакра, избрали папу Феликса. Таким же образом прошли выборы нескольких следующих пап.
Но в 498 г. произошел кризис: римское духовенство избрало папой Симмаха, а сенаторы-аристократы – Лаврентия. Оба кандидата были хиротонисаны. Теперь утверждение папы зависело от выбора готского короля – арианина Теодориха. Так как сенаторы держались провизантийских позиций, он, после долгих колебаний, поддержал Симмаха. Так он по сей день и считается папой, а Лаврентий – антипапой. Кризис положил начало так называемому "лаврентианскому расколу". Но, чтобы узнать, что из этого всего вышло, нужно вернуться в Византию и увидеть, что там делалось после Халкидона.
Примечания
22. Из православных писателей такой точки зрения, что вся Западная Европа изначально входила в юрисдикцию Западного патриарха папы Римского, и следовательно, и сейчас является его канонической территорией, придерживается, например, Оливье Клеман – известный парижский публицист либерально-экуменического направления.
23. Эти выборщики положили начало коллегии кардиналов, каждый из которых приписан в качестве клирика к одной из 28 церквей. До недавнего времени имелись также и кардиналы-миряне, вписанные туда же в качестве почетных прихожан.
XX. Монофизитские споры после Халкидонского Собора
Литература: Meyendorff, Imperial Unity; Meyendorff J. Byzantine Theology. N.Y., 1979; Meyendorff J. Christ in Eastern Christian Thought. N.Y., 1975; Мейендорф, Введение; Карташев; Болотов.
1. Вернемся к развитию событий после Халкидонского Собора в Восточной империи.
Итак, "на Халкидонском Соборе отцы, последовав ясно выраженному желанию императора, составили новую формулу веры, не чувствуя острой необходимости в ней и выразив ее на богословском языке, который был для них весьма непривычным", – пишет французский ученый Гюстав Барди. Подавляющее большинство иерархов того времени не были сторонниками Евтиха, и почти все они были шокированы скандальным поведением Диоскора, но авторитет св. Кирилла был для них абсолютен. Они принимали и папу Льва, но только как противоядие против евтихианства, как, впрочем, и сам халкидонский орос. Увы, лишь немногие из них были настоящими богословами, так что в годы, непосредственно следовавшие за Собором, единственным авторитетным защитником Халкидона на Востоке оставался блж. Феодорит Киррский. Но, несмотря на реабилитацию на Халкидонском Соборе, его репутация была сильно подмочена антикирилловской полемикой. По мнению протопр. Иоанна Мейендорфа, Феодорит никогда так и не смог по-настоящему понять христологию св. Кирилла. Его писания продолжали отражать методологию Феодора Мопсуэстийского – методологию, которая, как полагал блж. Феодорит, теперь уже была легитимизована Халкидоном.
Отсутствие в лагере халкидонцев авторитетных богословов привело к трагическим последствиям. Некому было отстоять подлинные дух и чаяния Собора: что папа Лев, в сущности, "говорил как Кирилл" и что подтверждение полноты человечества Христа после соединения природ было не противоречием, а сбалансированным подтверждением кирилловской христологии.
Началом всему послужило спонтанно начавшееся народное восстание, вызванное низложением и ссылкой Александрийского папы Диоскора. Вера Собора была провозглашена обязательной для всех. В указе императоров Валентиниана и Маркиана, опубликованном 27 января 452 г., было объявлено, что "никто, будь он клирик или государственный служащий, или лицо в любом другом гражданском состоянии, отныне не должен публично спорить о христианской вере… или публично обсуждать вопросы, уже решенные и истинно выраженные" на Халкидонском Соборе. Нарушители указа должны были нести административное наказание и сниматься со своих постов.