Но полное ли равенство господствовало между членами этого собора пресвитеров, или один, положим, самый старший, всегда председательствовал, или, наконец, каждый из них один за другим поочередно, как primus inter paris (первый между равными), заведовал делами и имел верховную власть в своих руках, — об этом нет ясных решительных данных в Новом Завете. Без сомнения, председательство какого бы то ни было рода в благоустроенном управлении и для правильного хода дел необходимо, а поэтому, и в первых христианских сонмах пресвитеров оно, вероятно, было, только мы не можем частнее определить его свойств и особенностей, так как о нем не говорят решительно ни Деяния апостольские, ни Павловы, ни Соборные послания. Свойство дел требует также и того, чтобы различные служебные занятия были разделены так, чтобы не произошло беспорядочного вмешательства в чужой круг занятий. Обязанность этих священнослужителей заключается в управлении паствой. На это указывают уже многие имена, которыми обозначаются они и их должности: именно пастыри (Еф.4, 11), которые должны «пасти» стадо Божие (Деян.20, 28; 1 Петр.5, 2), «надзиратели» (1 Петр.5, 2 и д. ), «предстоятели» (1 Сол.5, 12; Рим.12, 8; 1 Тим.3, 4, 5, 12; 1 Тим.5, 17; сн. 1 Кор.12, 28), «наставники» (Евр. 13, 7, 17, 24). Это церковное правительство имело в своей власти не только наблюдение над богослужением, сохранение в чистоте нравственного религиозного состояния, одним словом, всю область попечения о душах и суде, но простирало свою власть и на имущества церковные, и на все движимые денежные дела, доходы, как можно заключать из того, что пожертвования, собранные антиохийскими христианами в пользу своих братьев в Иудее, были отправлены в Иерусалим, к собору пресвитеров иерусалимских (Деян. 11, 30).
Далее, епископы и пресвитеры были и законными учителями в Церкви, на которых лежала обязанность объяснять священное писание, проповедовать евангелие и совершать таинства. Что эта обязанность тесно была связана с другой, это видно уже из сопоставления слов «пастыри и учители» (Еф.4, 11), под которыми должно разуметь одни и те же лица. Такое же соединение пастырства и учительства находится в послании к Евреям (гл. 13, 7): «Поминайте руководителей (ηγούμενοι) ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (см. ст.17). Особенно решительны наставления, заключенные в пастырских посланиях, в которых Павел, кроме беспорочной жизни и способности к управлению паствой, помещает, как необходимую часть иерархической должности, и способность к научению (1 Тим. 3, 2): епископ должен быть непорочен, одной жены муж, трезв и целомудрен, благочинен, страннолюбив, назидателен и т д.; также в послании к Титу (1, 9), где от епископа требуется держаться истинного учения, ревностно заниматься (сн. 2 Тим.3, 14) преподанием поучений согласно с истиной для того, чтобы он был в состоянии как наставить в здравом учении, так обличить и посрамить противников (Духов. Вестн. 1865 г. окт., стр. 167).
ГЛАВА VII, стих 60
Архидиакон Стефан.
В первенствующей, Апостольской Церкви, члены которой не имели ничего собственного, а что имели, полагали к ногам Апостолов и питались от одной трапезы, — однажды произошел ропот: вдовицы Еллино-Евреев, по небрежению о них Евреями, не получали себе должного при ежедневном раздаянии потребностей. Апостолам ли прилично и досужно было разбирать подобные неудовольствия, которые могли случаться весьма часто? — Посему советом их положено было, для предотвращения беспорядков в трапезе на будущее время, избрать семь мужей, изведанных по жизни и исполненных Св. Духа и мудрости, и поставить их для присмотра за этим делом. Избрание состоялось: избранные рукоположены и наименованы диаконами (служителями), и Стефан был первым между ними. Впоследствии все диаконы получили право участвовать в служении и при совершении таинств, а некоторые и проповедовать.
Такому светильнику, каков Стефан, мало было светить при одних трапезах. Господу Богу угодно было воззвать его на высший свещник — проповедания слова Божия и чудотворения. Стефан проповедал и делал великие чудеса и знамения в народе. Это важное обстоятельство поставило его наряду с Апостолами и прославило так, как только могут быть прославлены верующие на земле и на небе.
Закоренелые в своем неверии иудеи (из Либертинцев, Александрийцев, Киликиан и Азийцев), без сомнения, по случаю проповеди Стефана, вступили с ним в спор; но не могли противостоять мудрости и духу, с которыми он говорил. Злоба, особенно — пристыженная, мстительна, — она, для удовлетворения себе, употребляет все возможное. Что же нужно было сделать, чтобы в самом начале попрать служителя Слова столь сильного в слове? Оклеветать или уличить его, — хотя против своей совести, — в хуле на Моисея и на Бога и в неуважении ко святому храму. Это средство, последнее и сильнейшее, употреблено было для обвинения Самого Иисуса! Его же употребили теперь и против св. Стефана: он взят и приведен в Синедрион (Еврейское судилище), как враг Бога и народа Еврейского. Здесь, уничижаемый от людей, он удостаивается видимой славы от Бога: члены Синедриона, воззревше нань, видеша лице его, яко лице Ангела Божия (Деян. 6, 15). Кажется, этого одного достаточно было бы к заграждению уст супротивным. Но ожесточение готово судить и осуждать самих Ангелов!
Стефана, как обыкновенно подсудимого, спрашивают. Невинный, но ищущий оправдания себе одному, защищал бы себя в таком случае просто, ссылаясь только на свои слова и поступки. Но ангелоподобная душа Стефана в оправдание себя перед людьми искала оправдания своим гонителям перед Богом. Речь, в которой защищает себя невинный проповедник (Деян. 7, 2-53), вся направлена к вразумлению противников и к обращению их на путь истины, для собственного их спасения. Содержание ее — история Евреев от Авраама до Соломона; направление ее к цели — защищение и вразумление слушателей — судей. Ее можно сократить и представить, с некоторым только изменением внешнего вида, более приспособляясь к общему духу ее, следующим образом:
«Бог, еще в лице Авраама, особенною любовью возлюбил нас — Евреев, умножил народ наш в Египте, избавил его от притеснений Фараоновых, оградил его законами, ввел в землю обетованную, позволил ему соорудить храм для призывания святейшего Своего имени — так думать и говорить о Боге значит ли хулить Его? — Моисей, еще с младенчества удостоенный особенного избрания Божия, творил чудеса, был путеводителем предков наших в пустыне, принес нам откровенный закон Бога нашего с Синая — что в таких мыслях и словах о Моисее хульного против Моисея? — У отцов наших в пустыне была скиния свидетельства; впоследствии заменил ее храм, построенный Соломоном: но Всевышний живет не в рукотворенных храмах, — небо, как говорит пророк, престол Ему, земля подножие ног Его — думая и говоря таким образом о храме, я выражаю ли какое-либо неуважение к нему? — Но не быть послушным ни Богу, ни Моисею, без сомнения, значит не хвалить, а хулить Бога и Моисея: а отцы наши в этом согрешили, когда были в пустыне слив тельца и веселясь перед делом рук своих! Не внимать истинным проповедникам истинной славы храма, даже преследовать и убивать их — значит вовсе не уважать храма: — а предки наши кого из пророков — проповедников будущей славы храма — не гнали? Много ли спаслось от их неистовства из предвозвестивших пришествие Праведника? Да и вы, люди жестоко-выйные и с необрезанным сердцем и ушами! и вы не всегда ли упорствуете против, св. Духа, подобно отцам вашим? Что вы сделали? Вы предали и убили Праведника, Которого Бог издавна обетовал роду нашему, — Которого слушать, как пророка, заповедал вам сам Моисей, — Который есть солнце нашего храма, славного доселе одними только тенями прообразований. Итак, не я, а вы — хулители Бога и Моисея, — вы не чтите храма, столь теперь славного, не чтите так, как бы надлежало чтить его!»