Обращенные из язычников также уязвлялись и осквернялись в совести, входя в общение с язычниками или видя других христиан, принимающих участие в трапезах языческих (См. 1 Кор.8 гл.). Браки с неверными, суды у неверных, вторгавшиеся в Церковь пороки неверных, взаимные столкновения и недоразумения между самыми верными, — все это требовало особых постановлений, предостережений и внушений. Сверх того, случалось недоразумение, или перетолкование самых истин веры. Сотворим злая, да приидут благая, говорили злонамеренные исказители учения о славе Божией, проявляющейся через самую ложь и греховность человеческую (Рим. 3, 8). Они думали, что уже настает день второго пришествия Христова (См. 2 посл. к Солун.); другие полагали, что воскресения мертвых не будет, или уже было оно во Христе (1 Кор. 15, 12, и дал. 2 Тим. 2, 18) и пр. Самый чин новой Церкви, распространявшейся всюду, нужно было еще устроить и образовать из оснований и духа истины Христовой. Именно: как и где собираться для Богослужения? как должны возносить молитвы и вести себя в Церкви мужчины и женщины? какие обязанности и права Иерархии?… Все это, известное и обычное для нас, составляло живые вопросы того времени, неотступно требовавшие разрешения словом Божиим.

Правда, в сем состоянии новообразуемой Церкви необыкновенно обильны и разнообразны были чрезвычайные дарования Св. Духа. Но и при сем рождались затруднения и даже беспорядки: не всегда ко всеобщему назиданию и с строгим благочинием пользовались сими дарованиями. Было сильно и деятельно вообще усердие христиан служить благовестию или непосредственным участием в нем или помощью проходящим это поприще. Но и через это, с другой стороны, открывалось удобство к успехам лжеучителей (2 Кор. 11, 20); и, кроме того, иногда брались за дело учительства люди, еще водившиеся страстями, каковы, напр., были проповедующие Христа не с чистою совестию, о которых упоминает апостол в послании в Филиппийцам (Филип. 1, 16). Нужно было во все это войти истине Христовой и все привести в должный порядок.

Скажем вообще: обстоятельства Церкви были, по устроению самого Промысла, таковы, что требовалось раскрытие тайны призвания язычников, полное изложение учения об оправдании верою, а не делами закона, также об отмене законных ветхозаветных постановлений, с разъяснением притом их духа и внутреннего значения, и наконец, разрешение всех разнообразных вопросов и затруднений, касавшихся и внешних отношений членов Церкви, и внутреннего ее чина, и разных частных истин веры, и проявлений христианской жизни. Все это раскрыть потребно было так, чтобы истина Христова явилась для вразумления эллинов и посрамления их суетной мудрости — светом всеобъемлющей премудрости Божией, основанием самого даже земного благоустройства людей, а для научения иудеев — силой или духовной сущностью всего Ветхого Завета. Только Христову уму, Христову сердцу, Христовой всемощной благодати свойственно удовлетворить сим великим потребностям Христовой Церкви.

В сосуд Христова ума, сердца и силы, для удовлетворения показанных потребностей Св. Церкви и был избран от Господа и Св. Духом совершен Св. апостол Павел. Мы ум Христов имамы, говорит он (1 Кор. 2, 16). Свидетель ми есть Бог, яко люблю всех вас утробою Иисус Христовою (сердцем Иисуса Христа (Фил. 1, 8). Паче всех их (других апостолов) потрудихся, не аз же, но благодать Божия, яже со мною (1 Кор. 15, 10). (Несколько статей о Св. ап. Павле. С. -Пб. 1860 г., стр. 10-22).

Проповедническая деятельность св. апостола Павла среди иудеев, по Деяниям Апостольским

П . Виноградова.

1) Снисходительное отношение святого апостола Павла к иудеям. — Ложный взгляд некоторых писателей на такое отношение.  — Характер первоначальной проповеднической деятельности святого апостола Павла в синагогах. — Обрезание Тимофея и обряд собственного очищения в Иерусалиме.

Бросив иудейство, святой апостол Павел не вдруг, однако ж, стал указывать на несостоятельность его в сравнении с христианством, хотя красноречивее всего и говорил уже об этом своим собственным обращением. Вместо того он оказывал иудеям заметное снисхождение, особенно в первое время своей апостольской деятельности. Те гнали его из города в город, а он, невзирая ни на какие преследования, снова шел к ним со своею проповедью. Те считали его нарушителем закона (Деян. XVIII, 13; XXI, 21), а он часто не выказывал и одного слова против веры своих отцов, по собственному усмотрению обрезал спутника своего Тимофея и даже над самим собою допустил обряд очищения, по обычаю иудейскому. В Иерусалиме, перед лицом проконсула Феликса, в присутствии множества иудеев он признавался, что его учение во всем согласно с законом и пророками, что перед синедрионом он не виноват ни в чем, как разве только в том, что произнес слово о воскресении мертвых, за которое теперь и судится (Деян. XXIV, 12-21). К большому удивлению, по-видимому, он разделял партикуляристические мнения иудеев о преимуществе их перед всеми другими народами. Это выразил он, например, в своей проповеди к иудеям в Антиохии Писидийской, когда прямо сказал им вам слово спасения сего послася (Деян. XIII, 26). В послании своем к Римлянам он так восхваляет иудеев: быть иудеем — великое преимущество во всех отношениях, а наипаче в том, что им вверено слово Божие. Если некоторые и неверны были, неверность их уничтожит ли верность Божию (Римл. III, 1-3)? Израильтянам принадлежит усыновление, и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетования; их и отцы, и от них Христос по плоти, сущий над всеми Бог, благословенный во веки, аминь (Римл. IX, 4-5). Еще больше апостол превозносит иудеев в следующих выражениях: если начаток свят, то и целое, и если корень свят, то и ветви. Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина (язычники), привилась на место их и стала общником корня и сока маслины, то не превозносись перед ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь, но корень тебя (Римл. XI, 16-18). Словом, в таком отзыве апостола Павла об иудеях слышатся слова пророка Иеремии: Свят Израиль Господеви, начаток плодов его: вси поядающии его согрешат: злая приидет на них (Иерем. II, 3), — слова чисто ветхозаветного теократического характера.

Некоторые писатели видят в этом отношении святого апостола Павла к иудеям разные недобрые мысли. Говорят, будто он не вдруг пришел к сознанию чистых христианских истин, а постепенно развивался в познании их, только со временем, после нескольких фазисов христианского развития, выработал себе понятие о христианском универсализме — и старался как-нибудь помирить с ним иудейский партикуляризм. Такой взгляд на святого апостола Павла имеют, между прочим, разные последователи так называемой новой тюбингенской школы (Штраусе, Целлер, Швеглер и другие). Эти же писатели высказали и такой решительный взгляд на апостола Павла, будто он на развалинах иудейства создал христианство, на месте синагоги воздвиг новое здание христианской Церкви, будто до него христианство было только иудейскою сектою. Вот как рассуждает об этом Швеглер. «Видно, — говорит он, — что христианство никогда бы не отделилось от иудейства, если бы осталось на той степени развития, на которую поставили его апостолы. Несомненно, оно осталось бы иудейскою сектою… оно бы никогда не было тою победоносною силою, какою видим мы его в истории… Какими же обстоятельствами и личностями отделено оно от иудейства? Как случилось, что его приняли за новую и самостоятельную Религию, хотя органически и связанную с древнейшей историей? Кто довел до всеобщего признания идеи автономии и универсализма христианства? Кто вместе с тем перевел во всеобщее сознание те воззрения, которые наполняли внутреннюю духовную жизнь Иисуса Христа и которые оставались сокрыты для Его учеников? Ответ простой: все это историческое дело апостола Павла». Баур говорит, что «начинающееся развитие христианства, по смерти Христа, имеет в Павле исходный пункт», и далее доказывает, что им впервые высказан христианский универсализм. Еще решительнее выражается Планк. «До Павла, — пишет он в своей «Церковной Истории», — христианство было только иудейскою сектою, а через него сделалось универсальною религиею». Между французскими писателями в таком же решительном тоне выражается об апостоле Павле Лоран. «Для основания истинного христианства, — по его словам. — Бог воздвиг нового апостола». В другом месте говорится у него: «Богу угодно было призвать нового ученика: это был святой Павел, основавший христианство». «Это как бы второе откровение, пришедшее восполнить откровение Христа». Но ни с одним из всех этих взглядов нельзя согласиться. Нужно признать за несомненное то, что перемена убеждений апостола Павла была совершенно крутая, неожиданная и всецелая. Пока был иудеем, он мыслил строго по-иудейски. Но со времени чудесного обращения ко Христу, он сделался христианином в полном смысле этого слова и вместе апостолом с одними и теми же убеждениями, с какими принял и мученическую кончину. Напрасно Ренан, на основании 2 Кор. V, 16 и Гал. V, 11, делает заключение, будто «в первый период своей проповеди Павел учил об обрезании». В первом месте апостол высказывает ту мысль, что, как апостолы до дня Пятидесятницы, так и он, до обращения ко Христу, питали плотские надежды на Мессию. Во втором месте он жалуется на преследование против себя со стороны врагов и говорит в предположительном тоне, что оно не прекратилось бы и тогда, когда бы он стал проповедовать обрезание. Нет, в развитии святого апостола Павла или, вернее, в положении его христианских убеждений не было и не могло быть никаких фаз, никаких изменений. Еще несправедливее по отношению к нему та мысль, будто он есть основатель христианства, какие бы предложения мы ни сделали в оправдание такого названия. Пусть апостол Павел — виновник христианства или потому, что из ложного направления иудейства он выработал христианство, или потому, что он один правильно понял закон Моисея и пророков и от такого понимания последовательно пришел к истинной христианской проповеди, или же потому, что христианство было чистым продуктом его духа. Но мы уже знаем, что иудейство со своим ложным направлением было радикально противоположно христианству и, следовательно, никаким образом не могло переродиться в непобедимой душе Савла в систему универсальной христианской религии. По второму предположению верно то, что апостол Павел, после чудесного обращения ко Христу, просветил свое понимание разумением писания, от понимания сени закона, естественно пришел к созерцанию и самого образа вещей, к усвоению домостроительства спасения. Но как избранный сосуд благодати Христовой, по одному этому он не может быть назван виновником христианства. Первоисточником его учения необходимо предполагается ветхозаветное откровение, концом которого был Сам Иисус Христос. Сам апостол Павел величает себя только рабом Иисуса Христа, призванным апостолом и избранным ко благовестию Божию (Римл. 1, 1; сн. 1 Кор. 1, 1; Гал. 1, 1; Еф. 1, 1; 2 Кор. 1, 1 и др. ), служителем Божиим (2 Кор. VI, 4), служителем Христовым и домостроителем таин Божиих (1 Кор. IV, I). Что же касается до третьего предположения, то оно не оправдывается ничем. Прежде всего, христианство предызображено было в разных пророчествах и ветхозаветных учреждениях. Все учение апостола Павла есть развитое учение Иисуса Христа, которое знали все другие апостолы, которое перед всеми исповедал и прославил своею мученическою смертию архидиакон Стефан: Лоран, считающий святого апостола Павла основателем христианства, усвояет этому первомученику исповедание истинного христианства, когда выражается о нем: «Стефан — предтеча Павла». Швеглер, признающий христианство историческим делом Павла, первоисточником его системы, а следовательно, и виновником христианства, ставит Иисуса Христа. Когда в Коринфской церкви возникли споры, когда там стали говорить: я Павлов, я Аполлосов, я Кифин, а я Христов (1 Кор. 1, 11–12), с огорчением сердца апостол писал к ней в своем послании: «Разве разделился Христос? разве Павел распялся за вас? или во имя Павла вы крестились» (1 Кор. 1, 13)? Итак, ни в каком отношении нельзя назвать апостола Павла основателем христианства. Павел — основатель христианства,  — это не больше, как неосторожное выражение, неуместная игра словами. Реусс, как ни высоко ставит апостола Павла, приписывает ему, однако ж, одну систематизацию христианского учения и только в этом отношении смотрит на него, как на автора своей системы.