Это не значит, что религия не связана со знанием и действием. "Я не хочу сказать, что одно может существовать без другого, например, у человека может быть религия, он может быть трудолюбив и в то же самое время - безнравствен". Наоборот, религия, фактически, является основанием как знания, так и действия. Желание иметь истинную науку или истинную практику без религии или представлять себе, что мы имеем таковую, - упрямое, самонадеянное заблуждение и непростительная ошибка... Что стоящего может сделать человек в жизни или в искусстве, что не пришло бы в него самого под влиянием чувства бесконечного ? Речь 2

Для Шлейермахера религия отделена от богословия, однако это не значит, что богословие не имеет права на существование. Доктрины и догмы - это не религия: "они не нужны собственно религии и вряд ли даже необходимы для разговора о религии". Но богословия избежать нельзя, и предмет богословия затрагивается тогда, когда мы начинаем размышлять о религии. Хотя религия сама по себе не является знанием, но существует знание о религии, а именно - богословие. Те же, кто возражает против религии из-за узколобого обскурантизма некоторых богословов, не понимают, что богословие и религия - это две разные вещи. Подход Шлейермахера был радикально новым. Утверждение пиетистов о том, что существует потребность в религиозных чувствах, он довел до такой крайности, что свел всю религию только к чувствам и опыту. Вера, в смысле признания доктрин, чужда религии: "то, что утверждалось до сей поры и является самым высшим в религии, должно быть отвергнуто всеми, кто прокладывает свой путь в святая святых религии". Это означало создание новой концепции христианства. До Шлейермахера христианское богословие рассматривалось как описание Божьего откровения, содержащегося в Писании, предании, природе и некоторых сочетаниях вышеперечисленного. Шлейермахер сделал из богословия изучение религии, изучение религиозного опыта человека. Он придал слову "откровение" совершенно новый смысл. Для него оно стало религиозным опытом каждого человека. "Каждая интуиция, каждое оригинальное чувство проистекает из откровения... Если же ничего оригинального не было пробуждено в вас, то когда оно наступит, то и станет откровением также и для вас". Шлейермахер открывает дверь "христианству", которое уже больше не воспринимает Библию как норму, связанную с какой-либо внешней нормой. Резко разделяя религию и богословие, он спасает религию от нападок рационализма, однако спасение это достигается за счет самого ее содержания. В "Христианской вере" Шлейермахер вырабатывает новый подход к систематическому богословию. Точка зрения, выраженная в "Речах о религии", приобретает умеренный характер, но суть ее остается неизменной. Суть благочестия, или набожности, - это не познание и не совершение действий, а "осознание полной зависимости, или - что одно и то же -пребывание во взаимоотношениях с Богом". "Христианские доктрины - это описание христианских религиозных чувств, изложенных в речи". Например, высказывания о Божьих атрибутах - это высказывания не о Самом Боге, а о способе, с помощью которого наше чувство абсолютной зависимости соотносится с Ним. Библия рассматривается как летопись человеческого религиозного опыта, а не как откровение Бога или летопись действия Бога в истории. Критерий Шлейермахера в богословии - это не соответствие доктрине Нового Завета, а соответствие опыту, записанному в Новом Завете. К каждой доктрине он ставит вопрос: какое значение она имеет для христианского опыта? Можно положительно расценивать такой вопрос как цель, но не как отрицательный критерий. Конечно, желательно связать доктрину с опытом, но искажать доктрину, чтобы та подходила к опыту, весьма опасно. Ведь наша концепция христианского опыта может быть ущербной, и тогда мы склонны искажать доктрины только потому, что они не имеют ценности именно для нашего опыта. Гораздо важнее сверять опыт с принципами Писания, чем изменять доктрину в свете собственного опыта. Шлейермахер применил этот метод к личности и труду Иисуса Христа. Он требовал равенства между этими двумя доктринами. Мы не должны приписывать личности Христа большей значимости, чем являет Его деятельность (работа). В противном случае возникает ситуация, как если бы мы попробовали считать принцем того, кто должен начищать полы во дворце. С другой стороны, мы не можем приписывать Иисусу Христу действий, которые не соответствуют Его значению, так как в этом случае эти действия не были бы истинно Его действиями. Желание связать воедино личность и труд Христа достойно уважения, но и таит в себе опасность, ведь тогда искажается библейская доктрина. Точка зрения о незначительности работы Христа приведет тогда к точке зрения о незначительности Его личности. В соответствии с концепцией Шлейермахера, труд Иисуса Христа невысоко оценивается, так как у Шлейермахера нет концепции греховности человека, соответствующей реальности (кстати, он вообще очень мало говорил о вине человека перед Богом). По его мнению, Иисус Христос явился не для того, чтобы искупить наши грехи, а чтобы стать нашим учителем, учить нас на Своем примере. Его труд преимущественно состоял в том, чтобы пробудить в нас осознание Бога. Хотя в нас осознание Бога затемнено и бессильно, в Нем (во Христе) оно постоянно совершенно. Это делает осознание "постоянным живым присутствием совместно с действительным существованием Бога в Нем". Он (Христос) отличается от других людей "сущностным отсутствием греха и абсолютным совершенством". Это самое отличие и дает Ему все необходимое для нашего спасения. Таким образом, Его человеческая природа отличается от нашей природы только своим совершенством и делает это совершенство доступным для нас. Труд Иисуса Христа, в восприятии Шлейермахера, делает Его воскресение,вознесение и второе пришествие излишними. Вера в эти доктрины не является независимым элементом первоначальной веры в Христа - той веры, без которой мы не могли бы принять Его как искупителя, если бы не признавали в Нем Бога, или если бы не знали, что Он воскрес из мертвых и вознесся на небо, или если бы Он не обещал вернуться для осуществления суда. Все это излишне для христианской доктрины, в которую необходимо верить, или не соответствует нашей оценке достоверности Писания. Сочетание неадекватного отношения к греховности человека, ведущего к неполноценному взгляду на труд Христа, приводит в свою очередь к низкой оценке Его личности. Все это постоянно повторяется в либеральном богословии. *Ричард Нйбур описывал либеральное богословие таким образом: "Безгневный Бог привел безгрешных людей в царство без суда через бескрестное служение Христа". Либеральный оптимизм ощутил на себе жестокий удар во время первой мировой войны, что породило неортодоксальную реакцию со стороны Барта и других.

АЛЬБРЕХТ РИТЧЛЬ Иисус - совершенный человек Альбрехт Беньямин Ритчль родился в Берлине в 1822 году и был сыном лютеранского пастора, ставшего впоследствии епископом. Он стал профессором богословия сначала в Тюбингене (1852-1864), а затем в Геттингене, где жил до самой своей смерти в 1889 году. Ритчль написал два главных труда: "Христианская доктрина об оправдании и примирении" (три тома, 1870-74 гг.) и "История пиетизма" (три тома, 1880-86 гг.), историю движения, которое он не одобрял. Он следовал либеральной традиции, начатой *Шлейермахером, однако изменил его мысли в ряде жизненно важных сфер. Он был самым влиятельным либералом девятнадцатого столетия, и школа Ритчля была весьма сильна в конце прошлого и начале нынешнего веков. Как и Шлейермахер, Ритчль основывал свое богословие на христианском опыте. Он, однако, оценил подход Шлейермахера с его упором на чувства и эмоции как субъективный и "мистический". Ритчль решил обратиться к истории, призванной излечить как от субъективизма, так и от рационализма. Богословие должно основываться на Божьем откровении в Иисусе Христе, как записано в Новом Завете. Оппозиция Ритчля индивидуализму и субъективизму также проявляется в его повышенном внимании к общественной стороне христианства. Ритчль делает ударение на то, что христианское спасение испытывается только в братском общении церкви. Это происходит не потому, что церковь стоит между Богом и человеком как законно назначенный посредник, но потому, что христианство можно испытать только в живой общине. Быть христианином в одиночку - это тоже самое, что одному играть в футбол. Человек не может поддерживать индивидуальную веру в отрыве от существующего общества веры... Благословения индивидуума вменяются ему только как части разделяемого со всеми целого, с которым он связан одним и тем же спасением в единстве церкви... Таким образом, индивидуум может приобрести прощение грехов по вере только тогда, когда он объединяется в своей вере и доверии к Богу и Христу с намерением соединить себя с обществом верующих. "Христианская доктрина об оправдании и примирении". Том 3, глава 2 Ритчль приобрел дурную репутацию из-за утверждения о том, что богословские высказывания являются суждениями нравственной оценки, а не суждениями теоретическими, которые можно доказать логически. Он не имел в виду, что богословские высказывания являются чисто личными и субъективными. Он хотел только выделить тот факт, что богословские высказывания недоступны нравственно нейтральной оценке. Он считал, что первые Отцы церкви извратили христианство, внедрив в него греческую философию, превратив тем самым библейского Бога в философский абсолют, а евангельского Иисуса - в вечное Слово греческого платонизма. Ученик Ритчля Тарнак более подробно исследовал процесс этого разложения. Для Ритчля отправной точкой предмета богословия является не умозрительное размышление о Боге, как о Боге "в Себе", а о Его действиях по спасению нас через Иисуса Христа. Ритчль подходил к вопросам греха и спасения более серьезно, чем Шлейермахер, но... все-таки недостаточно серьезно. Он отрицал доктрину о первородном грехе и настаивал на том, что можно жить без греха. Не существует гнева Божьего, а примирение, принесенное Иисусом Христом, - это, по сути, изменение нашего отношения к Богу, а не отношения Бога к нам. Таким образом, Ритчль невысоко оценивал личность Иисуса Христа. Как и Щлейермахер, Ритчль мог говори гь о божественной природе Христа, но подразумевал под этим Его совершенную человеческую природу. Он был Богом в том смысле, что обладал совершенным знанием о Боге и был объединен с Ним через нравственное послушание. А так как христиане испытывают Божью любовь во Христе Иисусе, то на этом основании они приписывают Ему значимость Бога. Но по сути же, различие между Ним и нами - это просто разные ступени совершенства, а не сущ-ностное различие. Ритчль не хотел говорить о Христе предсуществу- юшем (существовавшим до Своего рождения от Марии) и видел Его продолжающуюся деятельность сегодня в рамках Его посмертного влияния. Ритчль особенно интересовался этикой, и в целом его мысль несет легкий оттенок морализирования. Важной концепций для него также было Царство Божье. Он истолковывает его в основном в рамках нравственной унификации человеческого рода с помощью любви. Его слабая доктрина о грехе все-таки не позволила ему тогда воспринять новомодную идею о том, что человечество постепенно движется к стадии совершенства. Вера в это сильно поколебалась во время первой мировой войны, однако даже после второй мировой войны эта идея еще продолжает свое существование. Его учение о Царстве Божьем стимулировало развитие "Социального евангелия", движения, руководимого в основном американским богословом Уолтером Раушенбушем (1861-1918). Для этого движения основной задачей церкви стало преобразование общества, приведение его в соответствие с Царством Божьим.