– Немедленно! Ему была переслана копия указа.

– Как же иначе? Ведь он властелин!.. – усмехнулся марзпан. – А князья собираются в Арташат?

– Выехали, едут.

– Что у них в мыслях?

– Намерены сопротивляться.

Марзпан встал и мерным, сдержанным шагом заходил по комнате. Подойдя к окну, он вздохнул и молча остановился. В глазах его отражались глубокая печаль и затаенная горечь. Он долго глядел в окно, словно надеясь, что утесы ил и ущелья ответят на гнетущие его вопросы. Видимо, очень уж горьки были эти вопросы, не в первый раз они возникали. Но как всегда, не находя ответа, везде видя перед собой глухую стену, он с безнадежным жестом обернулся к Кодаку:

– Но на кого же, на что они надеются? Кодак ответил презрительной усмешкой.

– Нет, нет, ты мне скажи – на кого они надеются? – повторил свой вопрос марзпан. – Греки сломлены. Иверы и агваны слабее нас. Гунны – угроза и персам и нам… На кого же они надеются?.. Хотя бы кто-нибудь мне растолковал! На таронца, что ли? Выходит, что таронец должен обуздать царя царей? Не понимаю… Ничего не понимаю!

Кодак молча внимал этому монологу марзпана; как человек, привыкший считаться с реальной обстановкой, он и сам всецело разделял его точку зрения.

Долго не садился на свое место марзпан. Однако, успокоившись, он остановился перед Кодаком.

– А не говорили в Арташате, что мне, как правителю страны, следовало бы находиться там?

– Не скрою – говорили! – бесстрастно подтвердил Кодак. – Особенно потому, что, мол, и марзпан причастен к этому делу. Почему, мол, так неожиданно удалился?

– Когда же поймут эти люди, что царь царей не нуждается в советах Васака?!

Марзпай горько закусил губу и после долгого Молчания вновь уселся в кресло. Г – Ладно!.. Видел ты Варазвагана в Тизбоне?

– Видел.

– Он по-прежнему подкапывается под меня? Кодак улыбнулся, помолчал и мягко сказал:

– Государь марзпан, тобой только он и жив, непрестанно возносит моления о здравии и благополучии твоем! Васак заинтересовался:

– О чем ты это?

Кодак с лукавой улыбкой опустил глаза:

– Михрнерсэ держит его при себе, чтобы через него прибрать к рукам тебя… А он и старается.

Кодак многозначительно взглянул на Васака. Тот задумался, зная, что проницательный и хитрый старик на ветер слов не бросает, и прекрасно понял смысл сказанного Кодаком: азарапет Персии приютил у себя зятя Васака – Варазвагана, изгнанного марзпаном из Сюника. Варазваган бежал в Персию, отрекся от веры, поступил на службу к азарапету, стал орудием персов. Это должно было вынудить и Васака стать таким же и даже большим орудием в их руках, если только он дорожил своим положением.., Азарапет Персии намеревался превратить марзпана в свою игрушку.. Вот что было горько Васаку!

Дворецкий доложил:

– Сельский старшина Вардадзора…

– Пусть войдет! – равнодушно приказал Васак. Вошел старшина Бакур и молча остановился у дверей.

– Говори! – повелел Васак.

– Государь марзпан, – доложил Бакур, – сборщики Деншапуха разграбили монастырь, вывезли все запасы зерна, угнали скот, избили монахов, ранили настоятеля…

– Это все? Из-за этого ты и явился? – укоризненно заметил Васак.

Удивленный Бакур замялся, затем продолжал:

– Потом они стали грабить крестьян. Пошли из дома в дом и все выволокли. Крестьяне восстали, убили сборщика и двух воинов…

– Убийц задержали? – прервал Васак, сверкнув глазами.

– Не успели, государь, они бежали в горы. Но, государь марзпан, сборщик захватил то, что причиталось тебе. Он себе позволил такое…

– Васак махнул рукой, приказывая замолчать. Бакур, напуганный злобным взглядом марзпана, смущенно размышлял, не напутал ли он чего-нибудь, не допустил ли чего лишнего… Он нерешительно добавил:

– Я вмешался, сказал, что это земля марзпана, как вы смеете? Дань царю, царей имеет меру. На то есть закон. А вы не соблюдаете!..

Васак топнул ногой.

– Довольно! – крикнул он. – Сейчас же вернись в село; и если немедленно не приведешь ко мне убийц – сам будешь повешен в ущелье вместо них! Понял? Ну, убирайся!

Бакур, пятясь, отошел к двери и скрылся за занавесом, более изумленный, чем обиженный таким неожиданным и унизительным приемом.

– Козни Деншапуха! – проговорил Кодак. – Он хочет, чтобы ты восстал против царя. Поэтому-то он больше всего и притесняет твой удел. Я там был, сам все видел. Невозможно было терпеть…

Васак недовольно слушал старика, сознавая в душе, что тот говорит правду. А Кодак продолжал, словно размышляя вслух:

– Если только, конечно, все это – не козни самого азарапета арийцев…

– Азарапета? Почему?..

– Чтобы, с одной стороны, испытать твою покорность, вынудить тебя отказаться от протеста, остаться преданным ему. А с другой стороны – ослабить твою страну.

Васак разъярился. Кодак был прав. Но ему понравилось, что так рассуждает и даже осмеливается вслух говорить об этом человек, известный своей продажностью.

– Михрнерсэ не пойдет на это! – отрезал он.

– Я тоже так думаю, – тотчас же поправился Кодак.

– А каковы ею намерения? – спросил Васак, вновь возвращаясь к волновавшим его мыслям.

– Относительно чего, государь марзпан?

– Собирается он послать войска в Армению?

– Не заметил…

– Ладно! Иди! – сказал Васак, помолчав. – Зайдешь ко мне ночью.

Кодак встал.

– Прости за дерзость, – сказал он, испытующе взглянув на Васака. – Собираешься ехать в Аргашат?

– Да! И скоро! -ответил Васак, тряхнув головой. – Да, да, очень скоро, не то наши черноризцы заварят там кашу…

– Разрешаешь удалиться?

Васак сделал знак рукой. Кодак удалился.

Марзпан ударил в ладоши и приказал вошедшему дворецкому:

– Шубу!

Дворецкий удалился и быстро вернулся с собольей шубой в руках. Васак, морщась, медленно надел ее и вышел. В коридоре к нему присоединился телохранитель.

Выйдя из замка, Васак направился к обрыву. Долго стоял он, глядя вниз, туда, где в причудливых нагромождениях лежали обломки скал. Вдали, в залитой солнцем долине, курился над лугами пар. Где-то недалеко на вершине скалы щебетала птичка возвещая приход весны.

Васака не оставляли угнетавшие его заботы. Варазваган… зять его, изгнанный им из Сюника за жестокое обращение с женой- сестрой Васака… Марзпана удручало мнение Кодака, что азарапет держит при себе его личного врага с целью прибрать к рукам его, Васака. Васак помнил, что Варазваган честолюбив, падок на почести, на высокое положение. Он стал вероотступником, послушным орудием персидского двора. Выходило, что азарапет стремится натравить Васака и Варазвагана друг на друга. Если Васак не станет на путь уступок и сотрудничества с персами, тогда это охотно сделает Варазваган. А если победу одержит Варазваган, марзпаном будет назначен он, вместо Васака. «И погубит страну, отродье сатаны!..» – простонал Васак.

Он все еще был во власти этих тяжелых дум, когда его слуха коснулись веселые молодые голоса. Васак оглянулся. Навстречу ему шли двое юношей. Они несли в руках луки; колчаны за их плечами были полны стрел: очевидно, они шли упражняться в стрельбе.

– Отец! – воскликнул младший. – Бабик уверяет, что мы едем в страну персов… Верно ли это?

– Верно! Не едем… – отшутился Васак, с улыбкой заглядывая в глаза сыну.

– Перестань шутить, отец! – и, подбежав к Васаку, он обнял его.

Это был златокудрый круглоголовый мальчик с большими синими глазами. Нежная белая кожа делала его похожим на девушку. Его спутник, Бабик, был высокий юноша с черными глазами, которые глядели из-под густых бровей не совсем дружелюбно.

– Ну что ж, едем в страну персов? – с улыбкой спросил его Васак.

Юноша упрямо взглянул на отца, помолчал и нехотя ответил с усмешкой:

– Тебе решать, ехать или нет, а ты меня спрашиваешь?

Васак ласково оглядывал сыновей. Казалось, он забыд все удручавшие его заботы, попал в новый и светлый мир.

Он всегда чувствовал себя совершенно одиноким. Одно было ему дорого в жизни, одно согревало ему сердце и скрашивало его одиночество – почти болезненная любовь к детям.