Наконец последние покровы спали, и зловещая фигура встала в полный рост. Однако очертания ее оказались смазанными, словно она все еще находилась под покровом, напоминающим кожу со странными выпуклыми бороздами. Но вот кожаные полотнища медленно зашевелились, раздвигаясь, освобождая то, что находилось внутри.

— Великий Эрлик,— услышал он за спиной,— да кто же это?

Больше всего существо походило на вставшего на задние лапы Когра. По крайней мере, у него было такое же пупырчатое зеленовато-серое тело и такая же пасть, только чуть короче, два глаза и странная дыра во лбу. На миг он повернулся, словно специально для того, чтобы все увидели шипастый гребень, начинавшийся надо лбом и тянувшийся дальше вдоль всего позвоночника. Две пары невероятно мощных рук находились по бокам бочкообразного тела, а то, что поначалу казалось странной кожаной накидкой, было парой сильных крыльев. Мощные кривые ноги заканчивались копытами.

Монстр стоял, покачиваясь, видимо еще не придя в себя после долгого беспамятства, и медленным взглядом обводил собравшихся внизу людей, пока, наконец, взгляд его не остановился на Сурии. В тот же миг пасть его приоткрылась, и ярко-красный язык медленно облизал рот, покрывая губы липкой, тягучей слюной. Он был голоден, он был страшно голоден и совсем рядом увидел еду. Ужас, охвативший молодую колдунью, оказался столь велик, что переборол силу заклятия, и девушка пронзительно завизжала, едва не лишившись чувств.

— Сожри ее! Сожри! — восторженно взвыла колдунья.

Конан взглянул вниз и увидел, как, извиваясь от восторга, беснуется у подножия пирамиды мерзкая старуха, бездну лет назад породившая гнусного монстра.

Рогаза знала, что сын ее еще не пробудился окончательно. Око Затха — его магический глаз, его сердце — лежит тут, внизу. Лишь когда он займет свое место во лбу возрождающегося полубога, Затх обретет часть прежней мощи. Тогда дух его, Незримый, сможет беспрепятственно вернуться в свою обитель — вновь занять так давно и так неосмотрительно покинутое тело.

— Сожри обеих! — размахивая руками, визжала старая карга, и Конан бросился вперед, проклиная себя за то, что потерял столько времени.

Его друзья поняли это как сигнал к началу действий и рванулись следом. Лучники на стенах вовсю заработали, наполнив воздух тучей стрел, каждая из которых находила свою цель. Два отряда бросились к воротам. Остальные устремились за киммерийцем. Стража, не ожидавшая такого поворота, не успела даже сообразить, что случилось, как вся полегла под стрелами зуагиров, да и жрецы совсем ненамного пережили их. Лишь несколько человек успели прошмыгнуть в цитадель и укрыться за ее надежными стенами.

Киммериец добежал лишь до подножия пирамиды, а весь внутренний двор уже был усеян трупами. В живых оставалась лишь бесноватая старуха, ошеломленная столь внезапным нападением и теперь молча обводившая невесть откуда взявшихся врагов ненавидящим взглядом. То ли стрелы зуагиров не брали колдунью, то ли была она настолько омерзительна, что воины Таргана избегали даже смотреть на нее, предоставляя почетное право убить старую ведьму кому-то из своих товарищей, но была она жива, и это не предвещало ничего хорошего.

— Тарган! Останься с Мэгилом! — прокричал киммериец, взбегая по ступеням пирамиды.

Он буквально взлетел наверх и бросился к Милле, до которой было ближе. В это время Затх склонился над краем срезанной вершины, пытаясь схватить Сурию огромной трехпалой рукой, но движения его были неуклюжими, к тому же он явно не дотягивался. Тогда он выпрямился и испустил чудовищное по силе рычание.

Ключом, с помощью которого он снял оковы с Мелии, северянин отомкнул замки на руках Миллы и резко обернулся: по ступеням медленно поднимался Когр. Вархан задрал голову и зашипел на рычащую тварь. Словно принимая вызов ящера, Затх пригнулся и прыгнул вниз, прямо на площадку, на которой стояли киммериец с девушкой.

— Убей!— завизжала внизу старуха.— Убей их всех!

Затх спрыгнул и оказался в пяти шагах впереди, спиной к северянину, но тот не стал дожидаться, когда противник обернется, а, собрав всю силу, обрушился на врага. Тяжелый двуручный меч вонзился в самое сердце твари, и оглушающий, полный боли рев вырвался из омерзительной глотки. Киммериец уперся ногой в грудь монстра и, отбросив его резким толчком, освободил клинок. Ломая крылья, поверженный гигант кубарем покатился по склону пирамиды.

Конан вытер меч, бросил его в ножны за спиной, а плащ, вымазанный поганой кровью монстра, скинул вниз. Милла смотрела на него округлившимися от изумления глазами, не в силах вымолвить ни слова, но киммериец даже не взглянул на нее. Он понимал, что сейчас старуха опомнится, и тогда… Кто знает, что еще имеется у нее в запасе? Пора освобождать Сурию и сматываться.

— Охраняй ee!— показав на Миллу, крикнул он Когру и бросился наверх.

Сурия встретила его таким взглядом, что сердце молодого варвара бешено забилось в могучей груди. Он бросился к молодой ведьме, но едва успел отомкнуть один из замков, как донесшиеся снизу крики заставили его остановиться. Он взглянул вниз и обомлел. Затх, только что насквозь пронзенный его мечом, как ни в чем не бывало стоял перед колдуньей, которая взяла с одного из алтарей фиолетовый кристалл удлиненной формы, похожий на сильно вытянутый конус и одновременно на клинок ритуального ножа без рукояти. В мертвой тишине Рогаза подняла кристалл и вставила его в дыру во лбу Затха. В тот же миг луна погасла, словно на нее набросили густую вуаль, и странный призрачный свет озарил все вокруг, заставив предметы отбрасывать неестественные тени, напоминавшие живые существа из вещего сна Конана.

Киммериец молча отдал Сурии ключ и, так и не взглянув на девушку, бросился вниз, в то время как Милла в оцепенении провожала его растерянным, полным отчаяния взглядом. Все дальнейшее для нее происходило как в тумане. Она видела, как сражается с проклятой тварью ее Конан. Она видела, как Мэгил и Рогаза застыли с двух сторон золотого алтаря, на котором что-то стремительно разгоралось, набирало силу, а зуагиры на стенах и во дворе замерли, не в силах помочь сновавшим по двору товарищам, потому что стрелы их отскакивали от толстой шкуры монстра. В старуху же они просто не попадали. А потом случилось то, о чем она совсем забыла, но чего подсознательно ждала все это время: из замка начали появляться Мертвые, и в этот миг…

— Я убью тебя, тварь! — вздрогнув, услышала она прозвучавший над самым ухом голос Сурии.

В то время как Конан устремился наверх, Мэгил, позабыв обо всем, отчаянно бился, стараясь уложить как можно больше стражников, чтобы в самый ответственный момент никто не смог помешать ему совершить задуманное. Но вдруг он остановился. Да что же он делает?! Вокруг полно воинов, и даже сейчас, когда бой в самом разгаре, младенцу ясно, что зуагиры одерживают верх. Так зачем же здесь он? И Мэгил бросился к Талисману, но почти сразу вновь остановился.

Страшный рев донесся откуда-то сверху. Жрец поднял глаза и оторопел, увидев, что монстр спрыгнул к киммерийцу, явно намереваясь покончить с ним. Но киммериец, как всегда, оказался на высоте. Конечно, Мэгил знал, что Конан — великий воин, но то, что увидел, жрец не ожидал. Как зачарованный смотрел он на падающее тело, мгновение назад казавшееся ему несокрушимым, и не мог поверить в случившееся.

Колдунья отвратительно заверещала, и звук ее голоса заставил слугу Митры очнуться. Все его друзья сражаются, приближая желанный миг победы, а он, сильнее прочих рвавшийся сюда, наблюдает за ними со стороны! А ведь он единственный, кто может хотя бы попробовать совладать с колдуньей, отвлечь ее на себя, пока она не оправилась от потрясения и не взялась за дело по-настоящему. И как знать, на что способна старая карга, веками копившая злобу и оттачивавшая свое колдовское искусством! Во всяком случае, ясно одно: пока Рогаза пребывает в растерянности, он должен завладеть Талисманом Силы!