Он рухнул вперед, едва не треснувшись головой о грязный бордюр, на котором сидел Яан Конинкриик. Анджелин взвизгнула и бросилась к нему. Полицейские в форме, толпа слушателей, бурный рост энтропии. День получил еще большее ускорение. И тут Конинкриика осенило. Он подлетел к стоявшим неподалеку полицейским и шепотом приказал:
— Пророка в мою машину! Мы отвезем его в управление!
Он сидел на жесткой выкрашенной в белый цвет койке в серой душной комнате, тыкая вилкой в белую тарелку, по которой катались горошины. Рядом сидела Анджелин. Яан Конинкриик стоял рядом, всем своим видом выражая чрезвычайное уважение к гостю.
— Еще одно чудо? Это одна большая паутина, как вы этого не видите… Я двигаюсь по ней и только. Но с вашей супругой я все-таки повидаюсь, мне об этом говорят образы, приходящие на ум, — надеюсь, вы понимаете, о чем я? При этом мы приближаемся к Брюсселю, твердокаменному отпрыску Земли… Ее варианты в каком-то смысле стоят Бертоновских. У меня есть чувство, что я ей действительно нужен. Не знаю, как это можно назвать, но помочь я ей все-таки смогу.
Ухмыльнулся и, отхлебнув из пластикового стакана воды, прочел на его донце: «Дураплекс». Франция.
— Он обладает уникальным даром — людям достаточно его увидеть, и им тут же становится легче. При этом сам он здесь ни при чем, это происходит помимо него, — сказала Анджелин, покраснев.
— Мне кажется, сэр, что у нее шизофрения. Когда бы я ни пришел домой, я слышу, как в туалете спускают воду.
— Все мы таковы, дружище, — здоровых людей в мире практически не осталось. Желание жить не так, как мы жили прежде и живем сейчас, не могло не привести к тому, что мозги наши перестали справляться с поступающими в них данными. Скоро в мире останутся только те люди, которые умеют жить всеми своими жизнями разом. В принципе к этому готовы все, так сказать, пешеходы. Взять хотя бы вас. Неужели на своих ментальных трассах вы ни о чем не мечтали, неужели все ваши желания всегда исполнялись? Конинкриик слегка порозовел. Все радости и все печали его теперь были связаны только с нею — с ее голубыми глазами, с ее тонкими запястьями… Маастрихт. Девушка моей мечты.
— Все бывает, сэр. Такое порой в голову приходит, что даже как-то не по себе становится. Я отвезу вас к себе домой. В том, что она дома, я нисколько не сомневаюсь.
Девица по имени Анджелин поехала вместе с ними. Выходит, он не только внутренней жизнью живет. Странное дело — и как это он может чувствовать то, что происходит в ней? Может быть, он и на самом деле мессия? Тогда зачем он всюду говорит, что он мессия только наполовину? Что все это должно означать? Впрочем, здесь тебе не какая-нибудь страна Левант — здесь Европа. Цивилизация, культура и все такое прочее. До дома отсюда не больше километра — и моргнуть не успеешь, как там окажемся.
Он затряс головой, пытаясь сообразить, где он находится и что с ним происходит. Узкая дверь склепа. Знаком показал им, что вначале он пойдет туда один. Сам.
— Делайте, как знаете. Но я должен предупредить вас — она вряд ли обратит на вас внимание.
Нервно задвигал плечами и взглянул в глаза Анджелин.
— Она сильно подурнела. Очень худая стала и вообще… Тут даже непонятно, как к ней подступиться, — ее так просто не расшевелишь.
Кто, кто из нас не терпел подобных потерь в этой недвижности? Кто из нас был там, где был, и кто из нас был там, где не был? Был ли кто из нас? Был?