– Отведи леди в мои комнаты и присмотри, чтобы она оставалась там.

– В твои комнаты? – Удивление Флэйм возросло. – Ты что же, привез домой невесту-англичанку?

– Нет, девочка. – Диллон приобнял девушку за плечи и повел ее к дверям, где готовилась приветствовать милорда целая толпа слуг.

Большая ладонь Руперта настойчиво взяла Леонору за локоть, принуждая ее пойти рядом с ним. На мгновение ее охватил ужас. Она никогда раньше не видела таких громадных ручищ. Несомненно, этот парень, если захочет, сможет легко переломать ей все кости. Однако он прикасался к ней на удивление мягко, и внезапно она поняла, что парень не станет применять к ней силу, если только она не будет сопротивляться.

– Тогда, если она тебе не жена, почему же она здесь? – требовательно спросила Флэйм.

– Эта леди – моя пленница.

Заявление Диллона привлекло внимание собравшихся вокруг него. Пожилой конюх, полная домоправительница, даже верзила, который сопровождал ее, – все на минуту застыли. Над толпой повисла напряженная тишина.

Голос Диллона и его тон не оставляли никаких сомнений в том, что здесь, посреди Нагорья, он – единственный повелитель и хозяин, который не потерпит никаких возражений.

– Она будет моей пленницей, пока Саттон и Шо не вернутся из Англии целыми и невредимыми.

Глава седьмая

– Англичанка, – прошептал кто-то.

– Да, пленница милорда.

– До чего же хорошенькая малышка, для англичанки-то, – повторил согбенный старик Стэнтон.

Леонора чувствовала на себе взгляды множества людей – враждебные или просто любопытные. Слуги расступались перед ней. Никогда раньше с ней не обращались как с врагом. Ей было неприятно и больно видеть, с каким ужасом смотрят на нее иные простаки из толпы – словно ждут, что у нее вот-вот покажутся рога и хвост, как у самого дьявола.

Некоторые плевались, когда она проходила мимо. Другие поспешно крестились, и она вспомнила о старушке Мойре, которая испытывала необъяснимый ужас перед неведомыми ей горцами.

Держа спину очень прямо, гордо подняв голову, Леонора шла среди них, стараясь не глядеть ни направо, ни налево. И хотя ей не видно было Диллона, все же она чувствовала его мрачный взгляд, который словно обжигал ей спину.

Голос Флэйм, требовавшей ответить на ее вопросы, долетел до Леоноры, когда она уже поднималась по лестнице.

– Но зачем же ты привез ее сюда, Диллон? Как ты можешь допустить, чтобы дочь пса-англичанина оказалась под одной с нами крышей?

Услышав последние слова, Леонора остановилась и обернулась через плечо. Под одной с нами крышей, вот как? В этой фразе, вне всякого сомнений, прозвучала нотка хозяйки дома. Один внимательный взгляд помог Леоноре понять, чем завоевала сердце Диллона эта девочка. Она была прекрасна – дикой, необузданной красотой. Совершенно очевидно, что они были схожи нравом – любили свой дикий край и ненавидели все английское. Выросли на приволье и привыкли к бешеным скачкам.

Леонора почувствовала, как ее потянули за руку, и оказалась вынуждена повернуться и снова зашагать рядом с молодым человеком, который не выпустил ее руку из своих лап, пока не привел в какое-то помещение – как она догадалась, в комнаты Диллона.

Когда Руперт отпустил ее, Леонора старательно растерла руку. Хотя этот парень и обладал примечательной силой, она не могла не признать, что он обращался с ней довольно мягко.

– Оставьте нас. – Голос парня, которому полагалось бы звучать басовито, как у взрослого мужчины, странным образом напоминал карканье и мало чем отличался от хриплого шепота.

Несколько слуг, прибиравших комнаты к приезду хозяина, посмотрели на них и, не говоря ни слова, торопливо вышли. Когда дверь закрылась, Руперт встал перед дверью, скрестив руки и широко расставив ноги.

В огромном, сложенном из камня камине пылал жаркий огонь. Леонора подошла поближе, радуясь теплу. Согреваясь, она принялась рассматривать меч, висящий над камином. Едва ли это оружие принадлежало бедняку. Рукоятка из чистого золота была инкрустирована драгоценными камнями, которым не было цены. А меч Диллона Кэмпбелла, припомнила Леонора, который он отдал ее отцу, был обычным мечом простого воина.

Неужели уже тогда Диллон подозревал, что его доверие к англичанам окажется обманутым? Девушка покусала губы. Это означает, что он готов был отдать свою жизнь во имя мира, даже опасаясь, что подобная жертва окажется совершенно бесполезной. Если это правда, он вдвойне благороден. Разум ее отказывался в это поверить.

Она внимательнее рассмотрела меч. Он был так велик, что мог быть по руке лишь мужчине необыкновенного роста, вроде Диллона. Хотя этот клинок, без сомнения, не раз обагрялся кровью ее соотечественников, Леонора не могла не восхититься смертоносной красотой оружия. Над камином ее отца тоже красовались мечи, и она знала, что в дни его юности они побывали во многих сражениях.

Если жилище отражает характер его обитателя, Диллон Кэмпбелл и впрямь очень противоречивый человек. Дикий и образованный. Милорд-повелитель и крестьянин.

Потолочные балки были образованы грубо отесанными бревнами. Несколько больших табуретов и скамеек, сколоченные из таких же бревен и покрытые шкурами диких зверей, были пододвинуты поближе к камину. На одной из стен висел старинный гобелен с изображением льва и орла. Девушка остановилась перед ним, рассматривая затейливый узор, обрамлявший историю клана со времен королей древности.

На большом столе, придвинутом к стене, стоял графин с питьем и несколько золотых чаш на редкость изящной и тонкой работы. Хотя ей и хотелось утолить жажду глотком эля, Леонора сдержалась, решив не раздражать молодого великана. Ее пугала не столько сила охранника, сколько его странный, отсутствующий взгляд.

Она обвела комнату глазами и вдруг заметила окно, а вернее сказать, дверь, выходящую на каменный выступ, образующий нечто вроде галереи. Что там внизу, под выступом? Необходимо это выяснить. Может быть, у нее появится шанс убежать отсюда.

Не желая привлекать внимание к своим действиям, Леонора начала медленно кружить по комнате, дотрагиваясь пальцами до стола, поглаживая мягкую звериную шкуру, накинутую на одну из скамеек. Приблизившись к галерее, она вроде бы ненароком выскочила на нее, но была разочарована, увидев, что внизу, во дворе, стоит часовой, держа меч на изготовку. Надежда покинула ее, она поспешно вернулась и успела заметить, как слабая усмешка исчезает с лица Руперта. Ее намерения оказались шиты такими белыми нитками, что даже этот простодушный недотепа все понял Ей придется научиться лучше скрывать свои мысли. Разозлившись на саму себя, Леонора отвернулась и вновь начала исследовать комнату.

Сквозь приоткрытую дверь в другую комнату она видела блики света, которые отбрасывало на стену пламя еще одного камина. Свет перебегал по комнате, озаряя кровать с аккуратно откинутым одеялом. Все было готово ко сну.

Леонора приблизилась к открытой двери и внимательнее осмотрела спальню. В канделябрах, укрепленных по стенам, теплились свечи. На столе стоял кувшин с водой и таз для умывания, рядом лежало несколько льняных полотенец. Перед камином стояла широкая скамья со спинкой, покрытая звериными шкурами. На кровати были также постелены в несколько рядов звериные шкуры, подложенные под тюфяк.

Услышав стук в дверь, она торопливо вернулась в гостиную. Руперт открыл дверь и пропустил в комнату девушку-служанку с серебряным подносом.

Поставив поднос на стол, девушка проговорила:

– Милорд просит вас откушать, миледи. Гнев Леоноры, переполнявший ее с момента приезда в крепость Диллона, наконец выплеснулся:

– Передай своему так называемому «милорду», что мне нужна не еда. Мне нужна свобода.

– Передам, миледи.

Бросив на Леонору застенчивый взгляд, служанка поспешно вышла. Почти в ту же минуту появилась девушка, которую называли Флэйм. Уперев руки в бедра, она уставилась на англичанку: