– Я все равно люблю тебя, Тимоти.

Она так сильно хлопнула дверью, что со стены упала картина, и рамка раскололась.

Через разгромленную гостиную он прошел обратно на кухню, схватил стул и поставил его так, чтобы видеть дождь. Буря принялась бушевать с новой силой. По двору носились пальмовые листья. На лужайке лежал велосипед Джинни, одно из колес крутилось от ветра. Ржавый скрип был слышен даже сквозь шум дождя. Тим подумал, что это похоже на плач по его прошлой жизни, которая заключалась в том, что он строил песочные замки, пытаясь придать хоть какую-то форму хаосу. Теперь у него не было дочери, что оправдывало бы его будущее. Не было профессии, которая помогла бы держаться на плаву. Не было жены. Ужасная несправедливость этих потерь поразила его. Он старался выполнять все условия своего контракта с миром и все-таки оказался в абсолютном одиночестве.

Тим спрятал лицо в ладони.

В дверь позвонили.

Он почувствовал огромное облегчение.

– Андреа.

Бегом пронесся по гостиной, чуть не упал, поскользнувшись на книге.

Распахнул парадную дверь. На крыльце увидел темную мужскую фигуру. Человек едва незаметно сутулился – признак преклонного возраста или начинающейся болезни. Молния, сверкнув вдалеке, осветила его, но из-под шляпы были видны только губы и подбородок. Раздался удар грома, и Тим почувствовал, как вибрация рассекла воздух.

– Кто вы такой?

Мужчина поднял глаза. Вода струйками стекала с изогнутых полей виниловой шляпы.

– Ответ.

11

– Я не охотник до шутников, доброжелателей и зевак, – произнес Тим. – Выбирайте, что вам больше нравится: скорбящий отец или кровожадный судебный исполнитель. Теперь вы все видели. Отправляйтесь обратно на вашу радиостанцию, в ваш клуб или в вашу церковь и честно скажите, что пытались выполнить свой долг.

Он собрался было закрыть дверь, но мужчина поднял свой сморщенный от старости кулак и кашлянул в него. В этом жесте была такая бесконечная хрупкость, что Тим застыл.

Мужчина сказал:

– Я разделяю ваше презрение к людям подобного сорта. И к некоторым другим тоже.

Лил дождь, и ветер трепал его одежду, но мужчина оставался неподвижным. Тим знал, что должен закрыть дверь, но внутри него шевельнулось что-то сродни любопытству, что заставило его сказать:

– Не хотите зайти и обсохнуть перед тем, как отправитесь дальше?

Мужчина кивнул и вошел в дом вслед за Тимом, перешагивая через упавшие книги и картины. Тим сел на диван. Гость – на стоявший перед ним стул, любимое место Тима. Он снял шляпу, свернул ее в трубочку, как газету, и держал ее двумя руками.

Его лицо отражало возраст и острый ум. Яркие голубые глаза контрастировали с резкими чертами лица. Тим решил, что ему под шестьдесят.

– Ну?

– Ах да. Зачем я здесь? Я здесь, чтобы задать вам вопрос. – Он перестал тереть руки и поднял глаза. – Вы хотели бы на десять минут остаться один на один с Роджером Кинделлом?

– Как вас зовут?

– Сейчас это неважно.

– Не знаю, в какие игры вы играете, но я судебный исполнитель США…

– Бывший судебный исполнитель. И это к делу не относится. Это совершенно абстрактный разговор. Вы не замышляете преступление и не заказываете его кому-то. Вопрос чисто гипотетический. У меня нет ни желания, ни возможностей сделать то, о чем мы говорим.

– Не надо пудрить мне мозги. Вы зря теряете время.

– Роджер Кинделл. Десять минут.

– По-моему, вам лучше уйти.

– Десять минут наедине с Кинделлом. Подумайте. Ваш брак разваливается…

– Откуда вам это известно?

Мужчина взглянул на стопку постельного белья на диване.

– Вы потеряли работу…

– И сколько времени вы за мной следите?

– А человека, который убил вашу дочь, выпустили на свободу. Предположим, вы могли бы до него добраться. До Роджера Кинделла. Что бы вы сделали?

Тим почувствовал, как у него внутри что-то щелкнуло, и гнев выплеснулся наружу:

– Что сделал? Думаю, я бил бы его до тех пор, пока его лицо не превратилось бы в месиво. Но я не какой-нибудь любитель уличного правосудия и не какой-нибудь мстительный судебный исполнитель, который не видит дальше дула своего пистолета. Я хочу узнать, что случилось с моей дочерью, а не просто мстить. Я устал смотреть, как люди, которые должны защищать закон, топчут права личности, в то время как уроды и ублюдки прячутся за этими правами. Я просто в ярости оттого, что вижу, как система, за которую я боролся всю жизнь, разваливается на глазах, и оттого, что знаю: альтернативы этой системе не существует. И я устал от любителей подглядывать, подслушивать и критиковать, как это делаете вы!

Мужчина не то чтобы улыбнулся, но выражение его лица изменилось: похоже, ему понравился ответ Тима. Он положил на кофейный столик визитку и двумя пальцами подтолкнул ее к Тиму, как фишку в покере. Тим взял ее, и мужчина поднялся с места. На визитке не было имени, только адрес, напечатанный простым черным шрифтом.

Тим положил визитку на стол:

– Что это?

– Если вы заинтересованы, приходите по этому адресу завтра в шесть вечера.

Мужчина направился к двери. Тим поспешил его догнать:

– Если я заинтересован в чем?

– В том, чтобы обрести права.

– Это что, какие-то психологические занятия типа «помоги себе сам»? Или какая-нибудь секта?

– Господи, нет. – Посетитель кашлянул в белый платок, и, когда он опустил руку, Тим заметил на ткани пятна крови. Мужчина быстро сунул платок обратно в карман. Уже взявшись за ручку входной двери, он повернулся к Тиму и протянул ему руку. – Мне было очень приятно с вами познакомиться, мистер Рэкли.

Тим не подал ему руки, и мужчина, пожав плечами, вышел под дождь и быстро растворился в дымке.

Тим, как мог, прибрался в гостиной: поставил книги на полки, закрепил скобами сломанную рамку: склеил и заложил дырки в стене деревянными панелями, подогнав их по размеру. Спина у него гудела после драки с Дрей, поэтому он несколько минут повисел вниз головой на турнике в гараже, как летучая мышь, скрестив руки на груди и жалея о том, что перед глазами не панорама города, а закапанный маслом пол. Потом размял спину, вернулся в дом и убрал пылесосом разбитое стекло. На визитку на кофейном столике он старался не обращать внимания, но мысль о ней прочно засела у него в голове.

Наконец Тим вернулся к столику, посмотрел на визитку, разорвал ее пополам и выбросил в мусорное ведро. Погасил свет и сидел, глядя на дождь, льющийся на задний двор, который превращал их ухоженный сад в грязное болото, разбрасывал по лужайке листья и скапливался в черных лужах.

Дрей не обратила на него никакого внимания, когда несколько часов спустя вернулась домой. Он не повернулся; он даже не был уверен, видит ли она его в темноте. Ее шаги, удаляющиеся по коридору, звучали тяжело и нетвердо.

Тим посидел еще несколько минут, потом поднялся и вытащил из мусорного ведра порванную визитку.