– Джейсон, – с упреком сказала Кейт.

– Я храню множество разных инструментов в ящике на складе у моего приятеля в автомастерской, – ответил Курт, – и просто заскочил туда по дороге. Ничего особенного.

– Ты опять встречался с поставщиком в Кембридже?

Он кивнул:

– Я думал, что просто заскочу на минутку, чтобы сказать «Привет», но Кейт решила не оставлять меня без дела.

Я бросил победный взгляд в сторону Кейт.

– Кейт, мы все еще собираемся сегодня в кино? – спросил я.

Курт понял намек и откланялся, а Кейт приступила к невероятно долгому и утомительному процессу приготовления к выходу. В него обязательно входило посещение душа «на минутку», сорок пять минут на высушивание волос феном, потом макияж, который она всегда накладывала так тщательно, словно собиралась шествовать по ковровой дорожке под прицелом тысяч фотоаппаратов за «Оскаром». Ну а потом наступало время неизбежной сумасшедшей гонки, чтобы успеть в кино вовремя. И, конечно же, чем больше я ее торопил, тем медленнее все происходило.

Я сидел в спальне и нетерпеливо наблюдал за тем, как она красится.

– Послушай, Кейт, – сказал я.

– Мм? – она подводила губы чем-то похожим на карандаш.

– Я не хочу, чтобы ты и дальше использовала Курта.

– Использовала? О чем ты говоришь? – она остановилась, не закончив линию, и повернулась ко мне.

– Ты обращаешься с ним, как со слугой. Каждый раз, когда он приходит, ты заставляешь его что-нибудь починить.

– Ой, Джейсон, перестань, он всегда сам все предлагает. Скажи, ведь по нему не скажешь, что ему это не нравится, верно? Я думаю, это помогает ему чувствовать себя полезным. Нужным кому-то.

– Ага. Знаешь, мне все это кажется немного – не знаю, мещанским, что ли.

– Мещанским?

– Ну, словно ты – хозяйка этого дома, а он твой слуга.

– Или, может быть, я – Леди Чаттерлей, а он – мой лесник, да? – саркастически спросила она.

Я пожал плечами. Собственно, не понял, что она имела в виду.

– Мне кажется, или я чувствую аромат ревности?

– Перестань, – сказал я. – Не говори ерунды.

– Ты завидуешь, да?

– Боже мой, Кейт. Чему?

– Не знаю. Может быть, тому, что он такой рукастый. Такой мужик.

– Мужик, – повторил я. – А кто, по-твоему, я? Король Людовик Шестнадцатый? Ради бога, мой отец работал на заводе.

Она покачала головой и мягко фыркнула:

– Когда ты сказал мне, что он был в спецназе, я ожидала чего-то, ну, не знаю, другого. Может быть, грубого. Прямолинейного. А он такой невероятно тактичный. – Она хрипло хихикнула. – К тому же довольно привлекательный.

– Привлекательный? И что это значит?

– О, ну ты же знаешь, что я имею в виду. Не то… не то, что я ожидала увидеть, вот и все. Не будь ревнивцем, дорогой. Ты мой муж.

– Да, а кто он? Кто-то вроде твоего воина из племени Иохимбе с плевательной трубкой и мачете?

– Яномамо.

– Не важно.

– Ну, иногда мачете – это именно то, что нужно, – сказала она.

В машине я какое-то время дулся на нее, но когда мы приехали, уже окончательно остыл.

Моя жена любит фильмы с субтитрами. Я люблю фильмы, в которых машины разбивают стены из стекла. Ее самый любимый фильм – чешская драма «Поезда под пристальным наблюдением». Она любит неспешные, созерцательные картины, предпочтительно на сербском или польском…

А мой самый любимый фильм – это «Терминатор-2».

Я люблю фильмы, а не кинокартины. Мои требования очень просты: шумные взрывы, автомобильные гонки, немного насилия и несколько пикантных сцен с обнаженной женской натурой.

Не стоит удивляться, что мы направились в кинотеатр на площади Кендалл в Кембридже, где показывают иностранные фильмы, и посмотрели картину, действие которой происходит в Аргентине. Молодой священник, который лежит в коме, влюбляется в парализованную танцовщицу. Вернее будет сказать, что смотрела кино Кейт, а я тайком поглядывал на свой смартфон, спрятанный за ведерком с попкорном. Парень из Чикагского Пресвитерианского госпиталя, заместитель вице-президента по рекламе и связям с общественностью, снова поменял все свои пожелания по плазменным панелям, которые они хотели установить в сотне операционных. К тому же он хотел, чтобы я изменил цены в предложении. Технический директор международного аэропорта в Атланте сказал, что в Pioneer ему сообщили, что их плазменные панели обладают лучшим разрешением и лучше передают черно-белое изображение, чем панели Entronics, и интересовался, насколько это соответствует действительности. Будь я проклят, если проиграю эту сделку Pioneer.

А еще пришло письмо от Фредди Назима. Он просил ему перезвонить. Черт возьми, что бы это могло значить?

– Тебе понравилось? – спросила Кейт по дороге к машине. Чтобы заплатить за парковку, нужно было взять талончик в одном месте, а деньги отдать совершенно в другом. Похоже, эту систему экспортировали еще из Советского Союза.

– Да, – ответил я, – было очень живенько.

Я решил, что ей должен понравиться такой ответ, но она переспросила:

– А какая часть?

– Ну… почти все, – выкрутился я.

– А о чем там шла речь?

– Где?

– В фильме. Какой был сюжет?

– Это что, контрольная?

– Да, – ответила она, – в чем там было все дело?

– Кэти, перестань, – нажатием кнопки на брелке я открыл двери и обошел машину, чтобы распахнуть перед ней дверь.

– Нет, я серьезно, – сказала она, – мне кажется, ты даже не в курсе, о чем вообще был фильм. Ты весь фильм занимался только своим смартфоном. Что, кстати, довольно сильно раздражало всех вокруг нас.

– Кейт, я только пару раз взглянул на него. – Она стояла, отказываясь садиться в машину. – Мне действительно очень нужно было кое-что проверить.

– Но это же один из тех редких вечеров, что мы проводим вместе, – ответила она, – ты должен остановиться.

– А я думал, ты понимаешь, что это – одно из последствий моей новой работы. Разве мы не говорили об этом? Перестань, садись в машину.

Она продолжала стоять, скрестив руки на груди. Ее беременность становилась все заметнее.

– Тебе нужно что-то изменить в жизни. Это становится бесконтрольным.

– Ты сама знаешь, что мы никогда не будем жить с тобой той жизнью, которая была у тебя, когда ты была ребенком. По крайней мере, пока ты замужем за мной.

– Хватит, Джейсон, – она огляделась вокруг, словно ей показалось, что нас кто-то подслушивает. – Боже мой, мне кажется, я создала чудовище.

11

Ровно в восемь тридцать утра я позвонил Фредди Назиму – я знал, что он приходит на работу именно в это время.

– Джейсон, – воскликнул он таким радостным голосом, словно был страшно рад моему звонку. – Тебе удалось узнать, когда ты сможешь поставить плазменные панели, о которых мы говорили?

– А разве вы не договорились с Panasonic? Ты же сказал мне, что они обещали доставить вам мониторы в течение недели. Что-то изменилось?

Он выдержал паузу:

– Вчера они доставили нам все мониторы. Но возникла одна небольшая проблемка. Ни один из мониторов не работает.

– Ни один!

– Ни единый. Без малейших признаков жизни. Panasonic заявляет, что у них что-то произошло на складе в Вествуде. Какая-то утечка – если не ошибаюсь, хлор. Похоже, хлор разъел микросхемы, и сотни телевизоров с плоскими экранами и мониторов, хранившиеся на этом складе, вышли из строя. Проблема в том, что они не смогут заменить поставленные панели как минимум несколько месяцев, а Гарри Белкин спит и видит, чтобы они работали уже сегодня.

Я отвечал медленно, пока мой мозг бешено просчитывал варианты:

– Ну, – сказал я, – ты обратился по адресу.

Я нашел Курта в Центре управления коммуникациями, на первом этаже, около главного входа. Я отправил сообщение на его пейджер, что хочу немедленно увидеться, и он предложил мне спуститься к нему.