– Достаточно просто воды, – ответил я.

Он подкинул мне бутылку воды, взял одну для себя, и мы сели в спартанской гостиной – в ней были только большой старый телевизор, диван и кресло.

Я в общих чертах рассказал ему про наши крысиные бега с должностью вице-президента по продажам в качестве главного приза и про то, как Глейсон провалил важную презентацию в Bank of America, а Тревор упустил сделку с Pavilion.

– Но у Тревора еще есть шанс – он готовит большую презентацию для Fidelity в следующий понедельник, – сказал я. – Это завершающий этап сделки. Он сможет вернуть себе благосклонность Горди.

Затем я рассказал ему, что Горди поставил передо мной невыполнимую задачу: он заранее обрекает меня на провал, чтобы потом беспрепятственно повысить Тревора.

– А почему ты так уверен, что не справишься?

– Потому что я поговорил с секретарем Горди и узнал, что Горди уже сам много раз пытался переманить его. Летаски живет в Чикаго с женой и детьми, и у него нет ни одной причины, чтобы переезжать в Бостон и начинать все сначала в составе Entronics.

– А у тебя достаточно полномочий, чтобы нанять его на работу?

– С формальной точки зрения – да. Я региональный менеджер. Я встречался с этим парнем раньше, он понравился мне, я ему – тоже.

– Ты хорошо его знаешь?

– Да нет, в этом-то все и дело. Почти совсем не знаю. Я провел обычный сбор информации, сделал несколько звонков, но не нашел ничего, за что можно было бы зацепиться. Ты случайно не знаешь никого из службы безопасности в NEC, а? Хотя бы сколько он получает в NEC?

– Дай мне пару дней. Я попробую что-нибудь разыскать. На войне мы называли это полевыми данными.

– Спасибо, дружище.

Он пожал плечами:

– Не стоит благодарности. Я перед тобой в долгу, ты порекомендовал меня Сканлону.

– Да ладно, это же ерунда.

– Это не ерунда, Джейсон, – подчеркнул он. – Это – не ерунда.

– Ну, я рад, что смог тебе помочь. А покажи-ка мне свои трофеи.

Он поднялся и открыл дверь в комнату, которая, похоже, предназначалась для гостевой спальни. В ней пахло порохом и чем-то едким, с привкусом плесени. На длинном стеллаже ровными рядами хранилось странного вида оружие. Курт взял в руки старую винтовку с гладкой деревянной ложей.

– Посмотри-ка. Раритет времен Второй мировой. «Маузер» К98. Штатное оружие пехоты Вермахта. Купил у фермера в Ираке, который клялся, что подстрелил из нее один из наших вертолетов «апачи». – Он усмехнулся. – Правда, на вертолете не осталось даже царапины.

– Она все еще в рабочем состоянии?

– Понятия не имею. Я бы не рискнул ею воспользоваться. – Он взял пистолет и протянул его мне. Я предпочитал смотреть на оружие издали – не хотелось брать его в руки. – Похож на пистолет-пулемет «Беретта» модели 1934 года, да?

– Абсолютно, – ответил я с непроницаемым лицом, – даже вопросов не возникает.

– А теперь обрати внимание на маркировку на затворе, – он поднес оружие к моим глазам, – видишь: «Сделано в Пакистане»? В мастерской в Дарра Адам Келе.

– Где?

– Это городок между Пешаваром и Кохатом. Знаменит мастерами, которые могут создать копию любого оружия на земле. Они вооружали боевиков «Талибана» в Афгане. Так мы называли Афганистан. То, что оружие сделано именно там, можно определить лишь по тому, что затвор неплотно прилегает к раме. Видишь?

– Так это действительно подделка?

– Невероятно, что можно сделать, имея в распоряжении неограниченное время, коробку напильников и девять сыновей. А взгляни вот на это, – он показал мне черный прямоугольник с пулевым отверстием по центру. – Защитный элемент от легкого оружия. Класс BR1.

– Он либо бывший в употреблении, либо это брак.

– Он спас мне жизнь. Я стоял на танковой орудийной башне на шоссе в Ираке, и вдруг неожиданно меня бросило вперед. В меня попал снайпер. Мне повезло, что я вставил этот защитный элемент в свой бронежилет. Видишь, как его пробила пуля? Она даже прорвала на мне одежду. Оставила жуткий синяк. Но не добралась до позвоночника.

– И тебе разрешили все это привезти сюда?

– Многие так делали.

– На законных основаниях?

Он хрипло рассмеялся.

– А что-то из этого арсенала еще работает?

– Большинство из них – точные копии. Подделки. Ненадежное оружие. Я бы не посоветовал пользоваться такими – могут взорваться прямо в лицо.

Я заметил отдельно стоящий поднос с тюбиками, похожими на художественные масляные краски. Я взял в руки один из тюбиков. На нем было написано «Жидкий реагент для охрупчивания металла (РОМ) – амальгама индия». На тюбике также красовалась надпись «Армия США». Я уже почти было собрался спросить его, что это такое, когда он сказал:

– Ты умеешь пользоваться оружием?

– Прицелься и стреляй, верно?

– Ну, не совсем. На снайпера учатся годами.

– Идиоты, которые живут в трейлерах и женятся на своих родственниках, похоже, умеют пользоваться оружием и без всякого обучения.

– Ты знаешь что-нибудь об отдаче?

– Конечно. Оружие отбрасывает назад после выстрела. Я смотрел фильм «Плохие парни» раз этак двадцать. Все мои знания по этому вопросу получены исключительно из боевиков.

– Хочешь узнать, как стрелять из настоящего оружия? У меня есть знакомый, который держит стрельбище недалеко отсюда.

– Боюсь, это не мое.

– Ты обязательно должен попробовать. Каждый мужчина должен хотя бы раз в жизни подержать оружие в руках, особенно в наши времена. У тебя есть жена, ты должен быть способен защитить ее.

– Когда нас захватят террористы, я позвоню тебе.

– Я серьезно.

– Нет, спасибо. Не хочу. Я не люблю оружие – извини… Почему мне все время кажется, что ты скучаешь по временам, когда был в спецназе?

– Нет, приятель, с этим я завязал.

– А где ты вырос?

– В Гранд-Рапидс, в Мичигане.

– Хороший городок. У меня были там дела с концерном Steelcase.

– Это не лучшая часть города. Промышленные задворки.

– Как те места в Вустере, где вырос я.

Он кивнул:

– Но я был проблемным ребенком. Никогда не верил, что из меня может получиться что-то путное. Даже когда меня пригласили играть в Tigers, я был уверен, что ничего там не добьюсь. Считал себя недостаточно хорошим спортсменом. А потом пошел в армию, и выяснилось, что там я на своем месте и могу действительно хорошо делать свое дело. Многие пытаются попасть в спецназ, но большинство отсеивается. Когда я прошел курс «К», у меня появилась уверенность, что все получится. Две трети новобранцев не смогли его пройти.

– Какой курс?

– Курс «К». Квалификация. Его основная цель – отсеять слабых. Это бесконечная пытка, двадцать четыре часа в день. Они позволяют тебе поспать час, а потом поднимают в два часа ночи и заставляют биться врукопашную. Каждый раз, когда кто-то сдавался и уходил, они включали через громкоговоритель песню Queen «Another One Bites the Dust» – неважно, днем или ночью.

– Кажется, я понял, где Горди мог набраться своих зверских манер управления персоналом.

– Ты себе этого просто не представляешь, приятель. Последняя часть курса заключается в том, что тебя сбрасывают с самолета посреди лесного массива площадью более двенадцати тысяч квадратных километров, и ты должен ориентироваться по местности. Тебе не разрешается выходить на дороги. Ты должен питаться орехами и ягодами, лишь в самом начале тебе могут подкинуть кролика или курицу – это весь твой запас белка на неделю. А в конце недели ты должен сдать ноги оленя. Те, кто смог продержаться до конца – это ребята, которые не сдаются. Это я.

– Звучит как школа скаутов.

Он фыркнул:

– А если тебе повезло и ты прошел все это, ты попадаешь в настоящую жопу мира – в Афганистан или Ирак. Или, если ты особенно везуч, как я, то и туда, и туда, по очереди.

– Забавно.

– Да уж. И вот ты в Ираке, посреди песчаной бури, которой нет ни конца, ни края. В пустыне ночью так холодно, что можно околеть, – руки замерзают настолько, что не сварить кофе. Рационы сокращают до одного в день. Воды хватает только для питья – ни помыться, ни побриться. Или ты в каком-нибудь проклятом лагере в Басре, вокруг тебя без конца зудят и немилосердно кусаются москиты, которые переносят малярию, все тело покрыто красными рубцами от укусов, – и сколько бы репеллента ты ни набрызгал на себя и в воздух – ни хрена не помогает.