Маркиз разделял чувства Джессами, по не сказал об этом, а постарался умерить его гнев, заметив, что покупка двуколки и пары лошадей едва ли способна разорить всю семью.

Он был искренен в своем мнении и не думал, что Фредерику особенно встревожил легкий приступ расточительности Харри. Однако Элверстоук не сомневался, что ее что-то беспокоит, а так как для него теперь стало жизненно важным следить за ее душевным покоем, он поставил перед собой задачу выяснить причину напряженности во взгляде девушки. Маркиз пригласил сестер Мерривилл, милорда и леди Дживингтон и мистера Питера Нейвенби быть его гостями в опере, держа в уме свою сестру Луизу и ее скучного сына про запас, на случай, если Огаста отклонит его приглашение. Но этого не произошло, что удивило и маркиза, и мужа Огасты, так как Дживингтоны тоже арендовали ложу в опере.

Вежливый, но довольно скучающий вид его лордства был точно рассчитан на то, чтобы убедить даже самых подозрительных, будто он всего лишь исполняет долг опекуна. Ему не составило труда вовлечь в разговор Фредерику, не привлекая внимания, – для этого было достаточно отойти с ней в глубь ложи, освободив место для поклонников Кэрис, рискнувших сюда явиться.

– Надеюсь, вы мною довольны, – сказал маркиз. – Я сочту себя пренебрегающим своими обязанностями, если не услышу горячих выражений вашей признательности!

Какой-то момент Фредерика выглядела озадаченной, и он опасался, что она обескуражит его вопросом: «Что вы имеете в виду?» Но Фредерика ответила:

– Я очень благодарна вам, сэр! Только мне бы хотелось… – Вздохнув, она добавила: – Теперь, когда у вас есть возможность наблюдать за ним вблизи, вам не кажется, что он самая подходящая партия для нее?

Маркиз посмотрел на ничего не подозревающего мистера Нейвенби.

– Может быть. Откуда мне знать? Значит, это вас беспокоит?

– В общем, нет. Я лишь хочу, чтобы Кэрис была счастлива.

– Тогда что? – допытывался Элверстоук.

– Да ничего! Кроме того, что мне, возможно, придется уволить кухарку, которая очень хорошо готовит. Но моя экономка утверждает, что она употребляет джин в чрезмерных дозах. Поэтому неудивительно, если я выгляжу немного расстроенной. Хотя надеюсь, что это не так!

– О, не волнуйтесь! Те, кто не слишком близко вас знает, наверняка ничего не заметили, а в случае чего ваша выдумка насчет кухарки вполне способна их одурачить.

– Это не выдумка! – возмутилась Фредерика.

– Допустим, но кухарка не могла вас расстроить. Может быть, вы, подобно Джессами, опасаетесь, что покупка Харри лошадей и двуколки вас разорит?

– Господи, конечно нет! Признаюсь, что не одобряю эту покупку, так как Харри, думаю, понятия не имеет, во что обходится содержание собственного экипажа в Лондоне, но уверяю вас, это меня ни капельки не расстроило! Джессами рассказал вам об этом? Хорошо бы вы внушили ему, что он не должен читать Харри лекции!

– Я уже это сделал, – отозвался маркиз.

– Благодарю вас! К вам Джессами прислушивается больше, чем к кому-либо, поэтому надеюсь, что когда он увидит Харри в следующий раз, то не будет смотреть на него так укоризненно.

Элверстоук приподнял брови.

– Увидит в следующий раз? Значит, Харри уехал?

– Да, на день или два. Точно не знаю, но, кажется, с какими-то друзьями, – беспечным тоном ответила Фредерика.

– Так вот в чем дело! – усмехнулся маркиз.

– Вовсе нет! Как вы можете говорить такие нелепости?

– Я должен принять этот упрек с вежливым поклоном, или вы предпочитаете, чтобы я вас успокоил? – При виде вопрошающего взгляда Фредерики маркиз улыбнулся еще шире. – Вы очень хорошая сестра и не возражаете, чтобы Харри проводил время с друзьями, но боитесь, что он может попасть в дурную компанию, не так ли? Ну так можете быть спокойны: лично я не знаком с молодым Пеплоу, но, судя по тому, что я слышал, его компанию таковой не назовешь. Не сомневаюсь, что за ним и Харри водится немало глупых проказ, но для их возраста это вполне естественно. – Поколебавшись, Элверстоук добавил: – При нашей первой встрече, Фредерика, вы рассказали мне о вашем отце с такой откровенностью, что я могу взять на себя смелость и заверить вас: вам нечего опасаться, что Харри пойдет по его стопам. Очевидно, между ними имеется сходство, но я вижу и определенные различия, главное из которых состоит в том, что у Харри вроде бы нет пристрастия к игре. Это вас успокаивает?

Фредерика кивнула и тихо отозвалась:

– Да, благодарю вас. Должна признаться, подобные мысли действительно мелькали у меня в голове, хотя понятия не имею, как вы об этом догадались. – Она улыбнулась и просто сказала: – Вы очень хороший, и я вам глубоко признательна – особенно за доброту к моим братьям. Не знаю, почему вы должны проявлять интерес к Харри, который даже не пытается изображать вашего подопечного, но все равно спасибо!

Маркиз мог объяснить ей, почему он считает себя обязанным интересоваться Харри, но промолчал, опасаясь оказаться в опасной близости от заявления, которое твердо решил не делать. Фредерика очень ему нравилось, но он не намеревался жениться и ни за что на свете не заставил бы ее страдать хотя бы от малейшего унижения. Однако, подумав, Элверстоук осознал, что у его сдержанности была и другая причина: страх навсегда потерять Фредерику. Он вспомнил, как однажды поцеловал ей руку и даже этот пустячный знак внимания вызвал у нее некоторое отчуждение. Ему почти сразу же удалось отвоевать прежнюю позицию, но в ее отношении не было и намека на то, что она хочет от него чего-нибудь, кроме дружбы.

Для маркиза это был новый опыт. Женщины так настойчиво добивались его внимания, что до сих пор ему и в голову не приходило, что какая-нибудь из них может отвергнуть его предложение. Но Фредерика не расставляла ему ловушек, и Элверстоук не сомневался, что она не вышла бы замуж ни за него, ни за другого мужчину ради положения и состояния. К тому же он отнюдь не был уверен, что нравится ей настолько, чтобы она согласилась стать его женой. Маркиз криво усмехнулся, подумав, не превратили ли его легкие победы над Джулией Пэрраком, ослепительной миссис Илфорд и многими другими леди в самодовольного хлыща, считающего себя неотразимым.

Когда спустя несколько дней, все еще пытаясь разобраться в себе самом и Фредерике, маркиз вернулся домой, он увидел, что холл завален чемоданами и шляпными картонками, что двое слуг поднимают на лестницу сундук и что на физиономии его дворецкого написано выражение отеческой благожелательности.

– Какого дьявола?.. – осведомился Элверстоук.

– Это миледи Элизабет, милорд, – объяснил Уикен, принимая у него шляпу и перчатки. – Совсем как в старые времена! Она прибыла минут двадцать назад.

– Вот как? – мрачно спросил его лордство.

Леди Элизабет – «бедная Элиза», которая вышла замуж всего лишь за мистера Кентмира, – в этот момент вышла из библиотеки, все еще облаченная в дорожное платье, и приветливо сказала:

– Да, дорогой Вернон, это так! – Леди Элизабет направилась к нему. Это была высокая женщина, по возрасту ближе маркизу, чем две другие его сестры, и очень на него похожая, хотя в ней не ощущалось ни его лености, ни его изящества. – Какой элегантный костюм! – улыбнулась она. – У тебя, как всегда, все высшего класса!

– Сожалею, что не могу вернуть комплимент. – Маркиз слегка чмокнул подставленную щеку. – Что у тебя на голове? Не шляпа, а воронье гнездо! Ты выглядишь как оборванка, Элиза! Что привело тебя в Лондон?

– Моя шляпа, разумеется. Я должна купить новую. – Она добавила с томным видом: – Если бы я только могла позволить себе купить и новое платье, дорогой братец!

Так как единственной вещью, сделавшей «всего лишь мистера» Кентмира приемлемым для ее родителей, являлось его весьма солидное состояние, маркиз не был введен в заблуждение. Подтолкнув сестру в библиотеку, он сказал, закрывая дверь:

– Подумай хоть немного о манерах, Элиза!

Она снова рассмеялась:

– Как будто Уикен не знает о нас абсолютно все! Кстати, как поживает наша дорогая сестра Луиза?