Естественно, Феликс рассказал всей семье о Пирлесс-Пул и о том, что они с Джессами собираются снова отправиться туда, когда станет теплее, но, оставшись наедине с братом, заявил, что не намерен сообщать о посещении Файвс-Корт.

– Ты же знаешь, каковы женщины! – сказал он. – Они наверняка поднимут крик – как будто есть какой-то вред в том, чтобы посмотреть хороший боксерский матч!

Эти легкомысленные слова явились последним ударом по чувствительной совести его брата. Они заставили Джессами осознать, что он не только скрыл посещение Файвс-Корт и Саррейского театра, но и научил Феликса обманывать, подав ему пример. Придав взгляду суровое выражение и сжав губы, он ответил:

– Мне не следовало водить тебя туда, и я собираюсь рассказать об этом Фредерике. Вред есть не в самом матче, а в публике – там делают ставки и… ну, не важно, но я не должен был вести тебя в подобное место!

– Что за фигня, Джесси! – с отвращением произнес Феликс.

Он уже приготовился к битве, но Джессами, хотя и сверкнул глазами, предпочел проигнорировать оскорбление.

Когда он поведал о своих промахах Фредерике, она отнеслась к ним снисходительно. Ей не казалось, что двенадцатилетний мальчик подвергался какой-либо опасности, посмотрев волнующую мелодраму или боксерский поединок, и, даже когда Джессами сообщил, что некоторые аспекты мелодрамы были явно аморальны, она рассудительно заметила:

– Не думаю, чтобы Феликс обратил на это внимание – его ведь интересуют только приключения. Конечно, не следует постоянно водить его на подобные пьесы, но тебе не в чем упрекнуть себя, Джессами, – ты не причинил брату никакого вреда. Что касается бокса, то мне он кажется отвратительным, но я хорошо знаю, что джентльмены из высшего общества не видят в нем ничего дурного. Даже твой крестный…

– Дело не в боксе, а в публике, – объяснил Джессами. – Мне следовало догадаться, что я, кто намерен стать священником, повел своего младшего брата по греховной стезе!

Заметив признаки того, что ее брат Харри непочтительно именовал «раннехристианским мученичеством», Фредерика поспешно возразила:

– Какой вздор, Джессами! Ты придаешь этому слишком большое значение! Конечно, ты мог обратить внимание на публику, но Феликса интересовал только бокс!

– Мне кажется, – сердито сказал Джессами, – что с тех пор, как мы приехали в Лондон, ты не думаешь ни о чем, кроме бальных платьев для Кэрис и тому подобных светских пустяках!

– Ну а кто об этом подумает, если не я? – отозвалась Фредерика. – Кто-то ведь должен этим заниматься! – Она бросила на него насмешливый взгляд. – Лучше бы ты, вместо того чтобы читать мне мораль, перестал поощрять нашего соседа преследовать нас!

– Преследовать? – нахмурился Джессами. – Если ты имеешь в виду, что он держится вежливо и дружелюбно…

– Конечно нет! Я имею в виду, что он волочится за Кэрис и становится назойливым.

– Если он тебе не нравится, то почему ты не скажешь Кэрис, чтобы она держалась от него подальше? Хорошо я буду выглядеть, если дам ему отповедь! Да и почему я должен это делать? Уверяю тебя, он разговаривает с Кэрис с величайшим уважением. Кроме того, я познакомился с ним на несколько дней раньше, чем он с Кэрис!

– Вот именно! – серьезно произнесла Фредерика, хотя в ее глазах плясали искорки веселья.

– Его мать приходила к тебе с визитом и, по-моему, вела себя в высшей степени любезно и обходительно! А вот ты, напротив, держалась с ней чопорно! Почему ты отказалась, когда она пригласила всех нас пообедать и провести вечер в их доме? Разве она не респектабельная особа?

– Вполне, но нам не стоит слишком сближаться с этой семьей или с их друзьями. Откровенно говоря, Джессами, хотя они, возможно, хорошие и достойные люди, но явно не из высшего света! Знакомство с миссис Натли не придаст нам значительности – совсем наоборот! Ее манеры оставляют желать лучшего, а, судя по словам Баддла, мистер Натли – человек весьма низкого происхождения.

– Подумаешь, Баддл!

Она улыбнулась:

– Дорогой мой, если Баддл морщится, то можешь не сомневаться, что у него есть на то основания! Папа говорил мне, что хороший дворецкий чует простолюдина за милю! Признаю, что молодой Натли более вылощен, чем его родители, но он, так сказать, джентльмен в первом поколении.

– Если он хороший и достойный человек, как ты сама сказала, Фредерика, то остальное меня не заботит! – заявил Джессами.

– Ну и ну! – воскликнула Фредерика. – Ты ведь всегда был самым большим снобом из всех нас! Помнишь, как ты был суров к этому бедному добродушному человеку, который два года назад арендовал Грейндж? Ты говорил, что он навязчивый проныра из Сити…

– Два года назад! – покраснев, прервал Джессами. – Надеюсь, с тех пор я поумнел!

– Да, дорогой, и я тоже надеюсь! – отозвалась его сестра. – Так как если ты собираешься стать священником, то не должен презирать достойных людей только потому, что они, по неведению, ведут себя навязчиво.

Этот ответ положил конец дискуссии. Джессами удалился в высокомерном молчании, а Фредерика вернулась к «светским пустякам», которые привели ее в Лондон.

В этом деле она находила вялую поддержку Кэрис, на которой сосредоточились все ее амбиции, и мисс Уиншем, которая презирала брак в качестве способа карьеры для женщин, но признавала, что это все, на что пригодна такая хорошенькая гусыня, как Кэрис. Сама Кэрис с нетерпением ожидала открытия лондонского сезона. Для девушки, до сих пор никогда не бывавшей за пределами Херфордши-ра и чьи развлечения ограничивались летними пикниками, вечеринками в саду и любительскими спектаклями, перспектива лондонских балов, приемов и раутов, посещений театров, оперы, а возможно, даже Олмакса, не могла не быть приятной. Но когда Кэрис узнала, что Фредерика намерена потратить последний пенни на ее гардероб, отказывая себе во всем, она взбунтовалась. Обычно мягкая и послушная девушка, Кэрис могла становиться очень упрямой, и как только она услышала, что ее сестра собирается заказать себе платье для грядущего бала у весьма нетребовательной портнихи тети Скрэбстер, то заявила, что ей не нравится ни один из дорогих нарядов, предложенных фешенебельной модисткой, чье элегантное ателье на Брутон-стрит Элверстоук порекомендовал Фредерике.

Холодно поблагодарив его за совет, Фредерика выразила уверенность, что маркиз отлично разбирается в подобных делах, но, когда он, поддразнивая ее, сказал, что ей достаточно назвать его имя мадам Франшо, чтобы воспользоваться самыми вдохновенными плодами ее гения, Фредерика настолько забылась, что ответила с прискорбным отсутствием девичьей скромности:

– Я так бы и поступила, если бы хотела, чтобы меня приняли за содержанку!

– Могу я узнать, что вам известно о содержанках? – осведомился маркиз, едва удерживаясь от смеха.

– Не слишком много, но папа говорил мне, что они наряжаются в мус…

Она осеклась, но его лордство любезно закончил фразу:

–…В муслин! Абсолютно верно, но, как ваш опекун, я глубоко шокирован и должен попросить вас постараться в будущем не вгонять меня в краску – по крайней мере на людях.

– Нет-нет! Я не имела в виду… – Встретившись с ним глазами, Фредерика рассмеялась. – Вы самый невыносимый человек, какого я когда-либо встречала! А теперь скажите, какую модистку вы считаете достойной моего заказа.

– Разумеется, посетите мисс Старк па Кондьюит-стрит. Ее вкус безупречен.

– Я очень вам обязана! Наверное, мисс Старк берет очень дорого, но не удивлюсь, если она понизит расценки, узнав, что Кэрис дебютирует в этом сезоне под покровительством леди Бакстид, – проницательно заметила Фредерика.

Она оказалась права. Мисс Старк, которой слишком часто приходилось использовать свое искусство для изготовления шляп и капоров, способных представить невзрачное лицо в более привлекательном виде, и чьи чувства слишком часто оскорбляли решения клиенток не первой молодости приобрести шляпу, подходящую для девушки во время первого сезона, признала в младшей мисс Мерривилл воплощение своей мечты. Она делала эскизы шляп для многих красивых молодых леди, а ее безошибочный взгляд сразу определял, что мисс А. не пойдет высокая тулья, мисс Б. не должна носить обтягивающий капор, а мисс В. – вызывающую шляпку в «гусарском» стиле, но ей еще никогда не заказывали шляпу для клиентки, которая выглядела привлекательно в любом головном уборе, прикрывающем ее блестящие локоны. Вопрос не стоял о том, чтобы подобрать шляпу, усиливающую привлекательность мисс Кэрис Мерривилл, так как она сама делала привлекательной любое творение модистки, превратив крайне неудачный капор из ангулемских кружев, не удовлетворявший даже его создательницу, в очаровательное изделие, которое четыре матери из пяти с радостью приобрели бы для своих дочерей. Когда же мисс Старк шагнула назад, дабы взглянуть, как смотрится на голове Кэрис гордость ее коллекции с высокой тульей, большими прямыми полями, козырьком и каскадом перьев, ее глаза наполнились слезами торжества, поэтому, устремив их на свою старшую помощницу, она увидела этого сурового критика через туманную дымку. Мисс Трокли усомнилась в ее гении, утверждая, что шляпа слишком опережает моду и едва ли окажется к лицу какой-либо женщине. Интересно, что она скажет теперь?