Эти сообщения могли сыграть свою, пусть косвенную, роль в судьбе маршала…"

Похоже, это действительно так.

То есть, конечно, не сами по себе донесения, а то, что случилось на Хасане в июле-августе 1938 года.

В разгромном приказе Наркома Обороны N 0040 от 4 сентября 1938 года, подводящем итоги боёв на Хасане, говорится буквально следующее:

"…Даже после получения указания от Правительства о прекращении возни со всякими комиссиями и расследованиями и о точном выполнении решений Советского правительства и приказов Наркома т. Блюхер не меняет своей пораженческой позиции и по-прежнему саботирует организацию вооруженного отпора японцам. Дело дошло до того, что 1 августа с.г. при разговоре по прямому проводу тт. Сталина, Молотова и Ворошилова с т. Блюхером т. Сталин вынужден был задать ему вопрос: 'Скажите, т. Блюхер, честно, есть ли у вас желание по-настоящему воевать с японцами. Если нет у вас такого желания, скажите прямо, как подобает коммунисту, а если есть желание, я бы считал, что вам следовало бы выехать на место немедля…".

Российский государственный военный архив, Ф. 4, оп. 11, д. 54, лл. 19-27.

Сомнения Сталина в том, что Блюхер не хочет по-настоящему воевать с японцами, которые он озвучил в том разговоре, подтверждают, казалось бы, маниакальную, ни на чём не основанную подозрительность Сталина. Однако, в свете информации Рихарда Зорге, которая конечно же была доложена Сталину, подозрения его были не такими уж беспочвенными.

Ведь Сталин, как получается из его слов, подозревает в этот момент Блюхера не в заговорах-шпионажах-троцкизмах. У него откуда-то появилось подозрение не в чём-то ином, а именно в том, что Блюхер не хочет воевать с японцами.

Конечно, были и поступки Блюхера, названные в приказе "странными". Это и его доклады в Москву, что всё идёт хорошо. В то время, когда по другим каналам оттуда же Сталин имел совершенно противоположную информацию. Это и невозможность связаться с Блюхером из Москвы при полностью исправных линиях связи, что создавало впечатление о том, что тот противится вмешательству в события руководству армии и страны. И комиссия эта пресловутая, с её выводом о том, что конфликт возник по вине наших пограничников. Ясно, что так это или нет, не дело военных заниматься такими вопросами. Их дело воевать. А если они лезут без спроса в огороды НКВД и НКИД, то говорить это может, в том числе, и о том, что видят они уже себя некоей властью. Правительством. Местным правительством.

Да ещё и на фоне всего этого Блюхер совершает действия, которые действительно могут спровоцировать Японию на полномасштабную войну. Я имею в виду объявленную им мобилизацию 12 возрастов. На что он, конечно же, не имел никакого права.

Понятное дело, всё это могло иметь и совершенно иные объяснения.

Доклады? А мы что, не знаем начальников, которые втирают очки вышестоящим?

Не могли его найти по звонку из Москвы? Ну не знаю. При нашей с вами действительности мы знали и чиновника повыше рангом - не маршала какого-нибудь, а целого Президента Российской Федерации, которого не могли разбудить в самолёте. Когда того у трапа ждал президент дружественной страны. При том, что склонность у обоих была одинаковая, Блюхер был, конечно же, в менее выигрышном положении. Не доложишь же Сталину, да даже и Ворошилову, что легендарный маршал отдыхает и разбудить его невозможно.

Комиссия? Так ведь любезное это дело - поставить очередной фитиль опальному уже фактически Ежову. Поскольку погранцы находились в его подчинении. Глядишь, потом Клим, поругав для порядку, тишком и похвалит - утёр нос соседям.

Так что, объяснять поступки Блюхера можно по-разному.

Если бы не информация Рихарда Зорге о надеждах японцев на его сепаратизм. Получается, что интонацию реплики Сталина вполне можно объяснить именно ею. Получается так.

Во всяком случае, далековато это от сталинской паранойи на почве подозрительности, о которой мы так привыкли слышать.

И последнее.

Я понимаю, что есть люди, которые поспешат назвать донесение Зорге доносом. Но пишу-то я не для них, а для людей, умеющих и любящих думать.

В чём сущность работы разведчика за границей? Разведчик должен информировать свою страну обо всём, что связано с её безопасностью. Связано с безопасностью страны то, что вероятный противник строит определённые планы в отношении одного из высших военных чинов государства? И ещё вопрос. Оклеветал ли Зорге Блюхера? Конечно, нет. Ведь он ничего о нём не выдумал. Он передал своему правительству виды на Блюхера со стороны вероятного противника.

И, наконец, главный вопрос.

Что явилось основанием для такого странного мнения японских военных о советском маршале, командующем Дальневосточным фронтом? Вопреки устоявшемуся мнению о некоторой чудаковатости и непонятности самурайского народа, мы должны совершенно чётко себе представлять, что люди это были серьёзные. Предельно серьёзные.

Японская разведка, имевшая признанную и заслуженную славу ещё со времён русско-японской войны, качеств своих никак не растеряла. Наоборот, профессионализм её вырос со временем ещё больше.

Японцы знали о советских войсках на Дальнем Востоке всё. На всех уровнях. Вплоть до самых высоких. Это можно увидеть из тех же донесений Рихарда Зорге, который имел доступ к тем материалам, которыми делилась с абвером японская разведка.

И эти серьёзные люди имели свои виды на Маршала Советского Союза Блюхера. На то, что сумеют сыграть на его сепаратизме.

На основании чего?

Думайте.

Кстати, к этим донесениям примыкает такой вот интересный факт, упомянутый Рихардом Зорге в "Тюремных записках":

"…Кажется, в начале 1938 года, незадолго до удаления маршала Тухачевского, среди нацистов в Токио шли разговоры о том, как бы скрытно организовать сейчас в СССР внутренний распад. В связи с этим упоминались имена Тухачевского и военного атташе в Лондоне Путны. Эта мысль широко распространилась среди членов нацистской партии и ее особенно пропагандировали нацисты, только что вернувшиеся из Германии. Я также слышал от них, что Союз контрреволюционеров в Германии имел связь с Путной, а тот - с Тухачевским…"

Конечно, это ошибка. Не начало 1938, а начало 1937 года - если "незадолго до удаления маршала Тухачевского".

Другой, но очень важный вопрос - сообщал ли Зорге об этих разговорах среди нацистов в Москву?

Как, скажем, сообщал о надеждах японцев, связанных с Блюхером.

Донесения такого на сегодняшний день не известно.

Однако, Зорге был сугубо добросовестен в своей работе. И докладывал о любых мелочах, интересовавших советское руководство. Вряд ли он мог не сообщить в Центр о таких важных сведениях.

Если это так, то здесь когда-нибудь можно будет найти еще один нюанс в деле Тухачевского.

Это, впрочем, догадка.

Но даже и без учёта версии по Тухачевскому. Как думаете, насколько высоко (или низко) оценило советское руководство информацию Зорге по Люшкову и Блюхеру?

Вот как об этом выразился Роберт Ваймант:

"…Отчет, предназначенный для адмирала Канариса, составил несколько сот страниц. Шолль позволил Зорге прочесть копию, направленную в посольство, и тот, проявив большую изобретательность, смог сфотографировать половину него. Материалы были должным образом отосланы в Москву на микропленке в январе 1939 года. В результате русские узнали, как Япония и Германия оценивают их военные возможности на Дальнем Востоке, а также состояние морали в их рядах. Что еще более важно, Красная Армия смогла определить недостатки в своей обороне, выкорчевать инакомыслящих и предположить направление наиболее вероятного удара японцев.