О человеческих жертвоприношениях на Бычьем рынке сообщает и Плиний Старший. Но такого рода жертвоприношения римлян более известны нам в другой форме. В 264 году до н. э. Децим Юний Брут впервые устраивает гладиаторские игры в память о своем умершем отце. На Бычьем рынке было выставлено три пары бойцов, одновременно сражавшихся друг против друга.

Что есть битва гладиаторов – театр, спорт или самое настоящее человеческое жертвоприношение? Гладиаторский бой, устроенный Брутом, был призван умиротворить дух богов. Именно как погребальная жертва, заимствованная у этрусков, гладиаторские бои будут еще долгое время проходить в честь умерших. И не случайно первый бой состоялся именно на Бычьем рынке, который, согласно сведениям античных авторов, и был местом принесения людей в жертву.

Позже пролитие на арене крови гладиаторов станет любимым зрелищем римлян. Индустрия жестокого развлечения развивалась и требовала новых, необычных грандиозных жертв. Кровавые жернова уничтожат сотни тысяч жизней на потеху толпе. Накануне спуска воды из Фуцинского озера в 52 году Клавдий устроил навмахию (морскую битву), в которой участвовало 19 тысяч гладиаторов на 100 кораблях, разделенных на два враждебных флота: «сицилийский» и «родосский». И это только один бой!..

Военные силы Карфагена

В начальной истории Карфагена войско состояло из народных ополченцев. Однако пунийцы – нация торговая, и меч в руки брали весьма неохотно. Ко времени Пунических войн они настолько обленились, что предпочитали воевать наемной армией. Карфагенская знать лишь служила в так называемом «священном отряде» и поставляла командиров для разноплеменного воинства. Конечно, Карфаген, будучи одним из богатейших городов мира, мог себе это позволить. И все шло хорошо, когда очередная война была победоносной, противник слабым, а добыча и жалованье удовлетворяли аппетиты войска. Но, поскольку наемники сражались не за родину, а исключительно за деньги и военную добычу, они не привыкли (и не хотели) стойко переносить трудности войны, а невыплата или хотя бы задержка жалованья довольно часто превращала их во врагов по отношению к работодателям.

Почти насильственно мобилизовывались и подвластные Карфагену ливийцы. Однако у жителей Ливии из-за грабительских налогов и презрительного отношения к ним пунийцев защищать интересы Карфагена желания было не больше, чем у наемников. Во время периодически возникавших мятежей и они часто принимали враждебную сторону. Аппиан Александрийский говорит, что после 1-й Пунической войны «ливийцы были раздражены на них за избиение 3 тысяч своих сограждан, которых карфагеняне распяли за то, что они перешли на сторону римлян».

Чтобы управлять разноязыкой, склонной к неповиновению массой, необходимо было обладать незаурядным талантом. Человек, который виртуозно вел к победам такое войско, вызывает восхищение даже у врага карфагенян – Полибия:

«В течение 16 лет войны с римлянами в Италии Ганнибал ни разу не уводил своих войск с поля битвы; подобно искусному кормчему, он непрерывно удерживал их в повиновении; огромные полчища, к тому же не однородные, но разноплеменные, сумел охранить от возмущений против вождя и от междоусобных раздоров. В войсках его были ливийцы, иберы, бигуры, кельты, финикийцы, италийцы, эллины – народы, не имевшие по своему происхождению ничего общего между собой ни в законах, ни в нравах, ни в языке, ни в чем бы то ни было ином. Однако мудрость вождя приучила столь разнообразные и многочисленные народности следовать единому приказанию, покоряться единой воле, при всем непостоянстве и изменчивости положений, когда судьба то весьма благоприятствовала ему, то противодействовала. Вот почему нельзя не дивиться даровитости вождя в Ганнибале и не утверждать с уверенностью, что, начни он осуществление своего замысла с других частей мира и закончи римлянами, Ганнибал довел бы благополучно свое дело до конца».

Нумидийский всадник из армии Ганнибала

У карфагенян была великолепная конница, состоявшая в основном из нумидийцев – искуснейших наездников. После покорения Испании ее народы также пополнили ряды конницы Ганнибала. Ее превосходство над римской было неоспоримо, именно всадники обеспечили пунийцам важнейшие победы. Впрочем, и поражением в последней битве 2-й Пунической войны карфагеняне обязаны коннице: нумидийский царь Масинисса перешел на сторону римлян, и таким образом самое эффективное оружие обратилось против пунийцев.

В карфагенском войске состояли и другие признанные мастера своего дела – балеарские пращники. Казалось бы, занятие нехитрое, и материал для стрельбы валялся прямо под ногами. Приспособление для стрельбы представляло собой ремень (или веревку), сложенный вдвое. Один конец ремня сворачивался в петлю и надевался на кисть пращника. В центре имелось расширение для метательного снаряда, а второй конец оружия пращник сжимал в кулаке. Затем воин вращал пращу над головой и в момент самого сильного взмаха отпускал свободный конец ремня (или веревки).

Все просто, но необходимо было запустить камень во врага и попасть в него (а не в лоб стоящего рядом товарища), подобрать такой снаряд, чтобы он не выскользнул во время раскручивания пращи. Это уже большое искусство, которому жители Балеарских островов обучались всю жизнь.

«Оружие островитян составляют три пращи, одну из которых они обматывают вокруг головы, другую – вокруг туловища, а третью держат в руках, – рассказывает Диодор Сицилийский. – Во время боевых действий они мечут камни, намного большие, чем другие (пращники), и притом с такой силой, что кажется, будто снаряды посылает катапульта. Поэтому при штурме крепостных стен они поражают (воинов), стоящих между зубцами, нанося им тяжелые раны, а в сражениях пробивают щиты, шлемы и любой доспех. Стреляют они так метко, что почти никогда не бьют мимо цели. Причина того – постоянные упражнения с самого детства, поскольку матери заставляют маленьких детей (то и дело) стрелять из пращи, а целью является прикрепленный к шесту хлеб: обучающийся не получает еды, пока не попадет в хлеб, – только тогда мать позволяет ему взять и съесть (этот хлеб)».

Диодор повествует о весьма странных обычаях народа, в совершенстве владевшего пращой. Хотя они не касаются противостояния Рима и Карфагена, но весьма интересны.

«Во время свадебного пира родственники и друзья, сначала самый старший, затем следующий по возрасту и все прочие в порядке (старшинства) соединяются с невестой, причем последним удостаивается этой чести жених. Нечто особенное и совершенно необычное совершают они и при погребении покойных. Тело разрезают деревянными (ножами), кладут части его в сосуд, а сверху насыпают множество камней». С камнями все ясно: каким оружием сражался, с тем и отправляйся в мир иной, но зачем покойника резать на части?

Женщины были самой большой слабостью жителей Балеарских островов. «Туземцы превосходят всех прочих людей женолюбием, испытывая к женщинам столь сильную склонность, что если приплывшим сюда морским разбойникам случается где-то похитить женщин, островитяне отдают взамен трех, а то и четырех мужчин».

Самое интересное, что к деньгам балеарцы были вовсе равнодушны, впрочем, в этом была своя разумная логика. «Серебряными и золотыми монетами они никогда не пользуются и вообще запрещают ввозить их на остров… Таким образом, чтобы на добро их не покушались, они сделали так, что накопление серебра и золота им чуждо. Поэтому, в соответствии с таким решением, когда островитяне в старину участвовали в походах карфагенян, они не привозили на родину денег, но в качестве платы им всегда давали женщин и вино». Можно сказать, что лучшие в мире пращники не стоили Карфагену и гроша. Впоследствии жителей Балеарских островов римляне широко использовали в своих армиях, воевавших по всему миру. Правда, Риму они стали обходиться дороже, ибо каменные ядра для пращи заменяли более эффективными свинцовыми.