Римское построение было традиционным. Первую линию занимали гастаты – молодые воины, новобранцы; вторую – принципы – легионеры среднего срока службы; третью – триарии – опытные воины-ветераны. «Когорты он (Сципион) выстроил не в одну сплошную линию, но так, чтобы между манипулами оставались широкие промежутки» для прохода вражеских слонов. С одного фланга римский строй прикрывала конница Масиниссы, с другого – италийские всадники.

Какова была численность войск?

Конкретное число сражавшихся называет только Аппиан Александрийский: до 50 тысяч карфагенян; «у Сципиона же было около 23 тысяч пехотинцев, а всадников из италийцев и римлян – 1500. Вместе с ним сражался и Масинисса со многими всадниками-номадами и другой царек, Дакама, с которым 600 всадников».

Однако Аппиану не следует доверять из-за его склонности преувеличивать число сражавшихся в битвах. Его описание битвы при Заме изобилует явно вымышленными деталями. Например, Аппиан рассказывает о едва ли возможном единоборстве Сципиона с Ганнибалом: «Сципион попал в щит Ганнибала, а Ганнибал – в коня Сципиона». В следующем абзаце Ганнибал зачем-то вступает в противоборство с Масиниссой. Результат тот же: «Масинисса, бросив копье, попал в щит Ганнибала, Ганнибал и на этот раз поразил у противника коня». (Это уже не просто опровержение пословицы: «В одну воронку снаряд не падает дважды», а нечто гораздо большее.) Ганнибал не питал страсти к подобным дуэлям, в отличие от Марцелла, которого проявление ненужной храбрости преждевременно свело в могилу, а войско оставило без военачальника. Кроме того, Аппиан родился спустя 300 лет после битвы при Заме и пользовался многократно переписанными историческими данными. В отличие от него Полибий родился примерно в год этой битвы и, как личный друг Сципиона Младшего, имел доступ к семейным архивам и семейным преданиям Сципионов.

Согласно Полибию, в сражении «карфагенян было убито больше 10 тысяч и немного меньше взято в плен». Если принять во внимание утверждение античных авторов, что Ганнибал потерял под Замой все войско, то его численность накануне битвы равнялась 20 тысячам воинов. Эта цифра является более приемлемой, чем 50 тысяч у Аппиана. Согласно мнению Питера Конолли, Ганнибал вернулся в Африку «с жалкими остатками своих воинств, численность которых приблизительно равнялась 4000». Он не имел возможности набрать достаточно большое войско в Африке, ибо Гасдрубал на свою последнюю битву со Сципионом мобилизовал даже ливийских селян, не умевших обращаться с оружием. Человеческий ресурс африканских владений Карфагена был исчерпан полностью еще до появления Ганнибала.

В коннице римляне имели двойной перевес: 4 тысячи нумидийцев Масиниссы против 2 тысяч всадников нумидийского царька, который раньше подчинялся Сифаку, а теперь присоединился к Ганнибалу. Италийская конница также превосходила карфагенскую, так как Ганнибал при переправке войска из Италии вынужден был уничтожить 4 тысячи лошадей и вьючный скот из-за недостатка места на судах.

Сципион же высадился в Африке, имея (по подсчетам Моммзена) около 30 тысяч человек. Больших потерь он не нес, а помощь из Рима получал регулярно. После ухода Ганнибала из Италии эта помощь существенно выросла, ибо у римлян остался единственный театр военных действий – Африка. Одна только экспедиция Гая Октавия состояла из нескольких десятков кораблей. Накануне битвы с войском Сципиона соединился Масинисса, имевший 10 тысяч воинов (6 тысяч пехоты и 4 тысячи конницы).

Следует учитывать и стремление античных авторов (в том числе и Полибия, как друга Сципиона Младшего) показать Сципиона в более выгодном свете, а его победу представить более значимой. Увы! Историю пишут победители.

Именно огромное численное превосходство римлян в живой силе и объясняет желание бесстрашного Ганнибала закончить дело миром. Гениальный полководец, не знавший числа своим победам, предчувствовал поражение в этой роковой битве еще до ее начала. Ганнибал видел свою судьбу, столь долго благоволившую ему в чужих краях и теперь решившую преподать жестокий урок на собственной земле.

Битва началась неудачно для Ганнибала.

Из римского строя понеслись грозные звуки труб и рожков. Вслед за ними поле битвы накрыли боевые возгласы римлян. Ливий не случайно придает большое значение психологическому оружию – «у римлян крик единогласный и потому более громкий и страшный – у врагов разноголосые восклицания множества разноязычных племен». Именно звуки, производимые римлянами, испугали самое страшное оружие античности и единственное преимущество Ганнибала – слонов. Они «повернули на своих – на мавров и нумидийцев, стоящих на левом фланге… Несколько слонов удалось погнать на врага. Идя сквозь ряды копейщиков, израненные, они крушили все вокруг. Копейщики отскочили к манипулам, чтобы не быть растоптанными, дали дорогу слонам и с обеих сторон кидали в них свои копья с передовой. Солдаты, не переставая, метали в слонов дротики, пока животные, наконец, не были прогнаны римлянами, повернули на своих и не обратили в бегство карфагенских всадников, стоявших на правом фланге». Карфагенскую конницу, изрядно растоптанную собственными слонами, без труда обратили в бегство всадники Сципиона и Масиниссы.

Битва при Заме. 202 год до н. э. (С картины Корнелиуса Корта)

Начался поединок пехоты, но и он не изменил ситуации, сложившейся в начале битвы. Разноязыкие наемники, деморализованные скорой гибелью слонов и конницы, вяло отбиваясь, откатывались назад. Наемники надеялись укрыться за второй линией. Не тут-то было! Фаланга ливийцев и карфагенян встретила их ощетиненными копьями. Тогда первый ряд воинов Ганнибала принялся мечами прорубать себе дорогу во втором, карфагенянам пришлось сражаться и с римлянами, и с собственными наемниками. Вслед за слонами разум теряло и остальное войско Ганнибала.

Богиня удачи вновь оказалась милостивой к баловню судьбы – Сципиону, ему даже не приходилось прилагать много усилий для победы. Значительно потрепанных гастатов остановили, а с флангов пошли в атаку принципы и триарии. «Тут-то и началось совсем новое сражение: теперь бились между собой противники настоящие, равные друг другу и родом оружия, и военным опытом, и славой своих подвигов».

Римские ветераны сражались словно львы. Это ведь были те самые легионеры, которые потерпели жесточайшее поражение от Ганнибала при Каннах и теперь горели желанием отомстить за прежнюю неудачу и за последующие годы унизительной службы на Сицилии. «Но римляне превосходили врага и численностью, и уверенностью в себе», – замечает Ливий, описывая этот момент битвы, и тем опровергает утверждение о численном превосходстве карфагенян.

Ветераны Ганнибала стойко держались, «посему исход битвы долгое время оставался неизвестным» (Полибий). Чашу весов битвы в пользу Сципиона склонили всадники Масиниссы и римлян, которые, наконец, перестали терзать жалкую конницу пунийцев. Масинисса и Лелий напали на ветеранов Ганнибала с тыла и тем завершили окружение карфагенского войска.

Как заметили исследователи римской истории, в битве при Заме наблюдается некоторая аналогия с Каннским сражением. В тактике – да, но по числу сражавшихся с обеих сторон – наоборот. Вспомним: Ганнибал победил при Каннах с войском, вдвое меньшим, чем у противника. В битве при Заме, которой так не хотел Ганнибал, бол ьшая часть его воинов «истреблена была на месте, а из бежавших уцелели лишь весьма немногие, потому что в деле участвовала конница, и местность была ровная. Потери римлян убитыми превышали 1500 человек» (Полибий). Ганнибалу «с немногими конными воинами» удалось спастись и добраться до Гадрумета.

Сципион занял вражеский лагерь, собрал добычу и направился к морю. На побережье он отправил войско с Гнеем Октавием к вражеской столице, а сам повел туда же флот. Когда римская флотилия приблизилась к гавани, рассказывает Ливий, ее «встретил карфагенский корабль, украшенный шерстяными повязками и масличными ветвями. На нем плыли десять первых людей Карфагена, посланные по настоянию Ганнибала просить мира». Сципион не спешил вступать в переговоры с пунийскими послами. Он предложил карфагенянам отправиться в Тунет, куда сам обещал прибыть позже. Прежде чем заключать (или не заключать) мир, Сципион решил внимательно осмотреть Карфаген.