И вдруг он отвернулся. Повернулся к ней спиной, и еще руками на бортик оперся, будто ему все равно. Большими загорелыми руками в золотом пуху и веснушках, заметно вздрагивающими, словно от напряжения. Бросил ее одну!

Это ведь Полынь! Никто никому ничего не должен. Ты уже видела, что бывает в Полынь с постылыми женами. И сама-то час назад носилась, как менада, опьяненная свободой, и разве думала тогда, что вернется в Свой Каждый День? Ведь нет, ведь сидя с мальчишками у костра, желала остановить мгновение, остаться в нем как в куске янтаря, в детстве, да пусть бы даже и в Полыни.

Ты меня больше не любишь?

Разве бывает мысль ничтожнее и глупее?

В Мардж словно кусок стекла вонзился, в грудь и насквозь, но она все бежала по замкнутому кругу. А что ей еще оставалось? Она поняла. Ей не хватило страха. Дерек ей помог. Если бы не поняла, если бы поверила - оно бы сработало. А так - те же лица, та же яма, и холодное стекло, проткнувшее ее, испарилось, как лед, а вместо него клубился сухой жар, опалявший и скручивавший внутренности. Делай что хочешь, публика точно знает, что ты ей должна. Публика хочет получить свое, а времени еще много.

Колени подогнулись, и Мардж удержалась на ногах, только вцепившись в Люция обеими руками. Эльфик оттиснул ее к бортику, а сам стал меж нею и выродком. Потом они услышали удар и крик.

- Э! - орал кто-то из Поганцев. - Парень, что за фигня? Убирайся с арены!

- Полынь, - ответил Рохля, одной рукой отряхивая песок, а другой подбирая с арены пику-стрекало. - Имею право. Как этой штукой?… А ну, пошел прочь!

Видимо, он свалился с бортика прямо на голову неосторожному блюстителю, таким нехитрым способом одновременно и нейтрализовав его, и разоружив. Выродок, получив укол не в спину, а в грудь, принял вид до крайности обиженный: чудищу казалось, что концепцию он уже понял.

- Полынь-Полынью, - Братцы возмущенно перегнулись со своих мест и жестикулировали, - а зрители заплатили деньги и хотят увидеть кровь!

- А что мешает? - Дерек поудобнее перехватил копьецо, грозя острием второму блюстителю, который оказался парнем понятливым и спокойно встал в сторонке. Рохля сделал несколько шагов, и Мардж, разожмурившись, увидела перед собой его широкую спину в зеленой куртке. - Напоминаю правила Полыни. Каждый может убить каждого, и никто не должен ему помешать иначе как по собственному желанию и на свой страх и риск. Выражаю такое желание и принимаю риск.

- Подстава! - заорал кто-то в зале. - Это Поганцы слабину дали! Он нанятый!

Зал загудел, выражая общее неодобрение Поганцам.

- Щас все сюда полезут, - бросил Рохля Люцию. - Продержимся пять минут?

Мальчишка серьезно кивнул и рукава поддернул.

- Голову береги, - предупредил он. - Они бутылками кидаются.

В подтверждение его слов сверху раздался звон и посыпались осколки.

- Это мы! - обрадовал всех Куси, вооруженный «розочкой» из битой бутылки. - Хоть ты и не Марджори Пек, все равно ты классная! Ну, кто хочет драться с орком?

Следом за ним свалился и Йоки, для удобства перебросивший трофейные бусики за спину.

- Полынь так Полынь, - буркнул он. - Хоть ты и наврала, что Марджори Пек.

Дальше началась сплошная радость жизни, потому что на арену посыпались все, кому хотелось, и даже те, кому хотелось не очень, но они были увлечены потоком. Дела хватило всем, и если Дерек с Люцием и Мардж поставили себе задачей просто пять минут выстоять у стены, прикрывавшей им тыл, то орчата, достигнув высшей степени эйфории, шныряли меж бойцов, подбивая тех под коленки и сноровисто обшаривая бесчувственные тела.

В общем, это уже было скорее весело, чем страшно, потому что те, кому очень хотелось пришибить Дерека, Люция и Марджори, мешали прочим, которым тоже чего-нибудь этакого хотелось - может, и не этих троих, а хоть кого-то, потому что последние пять минут, и кто не успел, тот опоздал! - и схватка в один момент превратилась в свалку, где все против всех. Братцы пытались остановить побоище, но тщетно: голоса их потонули в общем восторженном реве, а потом их и самих опрокинули вниз, а там, под ногами толпы, у них нашлись новые, более насущные проблемы.

И тем не менее эти минуты показались Мардж самыми длинными за всю Полынь, удар колокола застал ее врасплох, а следом прозвучало повелительное: «Замри!».

- Какого черта? - завопили буквально все, кто оттягивались на арене, даже те, кто выплевывал зубы из окровавленных ртов. Часы в зале показывали без минуты полночь.

В круг по бортику стояли полицейские в форме, взметнувшие руки в отработанном жесте: «Море волнуется - раз, два и три - морская фигура, замри!». Каски, щиты - откуда только взялись? Да тут сидели! Между всеми.

- Полиция!

- Еще ж минута! - взревела тыща глоток.

- Уже минута, как Полночь! - возразил лейтенант, аристократическим жестом потирая переносицу. - Ваши часы идут неправильно. Где хозяева? Вам инкриминируется организация массовых беспорядков, организация запрещенного зрелища, покушение на убийство и жестокое обращение с животными.

- Мы протестуем! Это была Полынь!

- Уже минута, как нет никакой Полыни, - невозмутимо сказал лейтенант и приглашающе потряс в воздухе наручниками: - Прошу вас, выбирайтесь оттуда. Прочие - отомри!

За плечом лейтенанта Мардж разглядела физиономии бледно ухмыляющегося Альбина, и, разумеется, Реннарта, имевшего привычный, обманчиво простоватый вид: небольшого роста толстячок с кожей коричневого цвета, ушами-дудочками, в дешевом костюме, подтяжках и шляпе, сдвинутой на затылок.

Я скромно признаюсь в авторстве идеи. Перевести стрелки придумал я, когда Дерек сиганул вниз, и я же держал Альбина на своих плечах, пока он колдовал со временем. Дальше последовал стандартный хэппи-энд, Марджори тыкалась зареванным лицом Дереку в грудь, тот бессвязно уверял, что она единственная-единственная-единственная, всем было до смерти неудобно наблюдать эту сцену, а эльфы вежливо ожидали, когда мы тронемся в путь.

Обратно тоже пришлось добираться пешком, и - медленно, потому что драконы еще не вернулись. Вместо них на улицах тут и там стояли большие серые фургоны - ну, то есть, это в темноте они казались серыми! - вокруг них трудились сотрудники специальной службы, и, будучи в здравом уме, мы не стали просить, чтобы эти нас подвезли. Городской морг нам не по дороге.

Были и другие: расчищали завалы, заливали пожары, смывали грязь и кровь. Вышли все дворники до единого, отдыхавшие в Полынь, которая сейчас казалась нам дурным сном. К восходу здесь не останется никаких следов.

Дорога была длинна, и каждый, включая Люция, успел рассказать остальным, что с ним было. К Шиповнику мы подошли, когда небо посерело, еле волоча ноги и от возбуждения говоря громче, чем следовало.

Шиповник стоял тихий и без огней, нас впустила экономка Джиббет, вновь заступившая на пост, молчаливая и значительная. Если бы я знал эльфов - и если бы у меня еще оставался порох! - немедленно предположил бы, что в Шиповнике произошло что-то посущественней очередной Полыни. Однако, по счастью, эльфийские дела - не мое дело. Люция сразу отправили мыться, есть и спать - именно в такой последовательности. Если и ждала его головомойка за своеволие, зададут ее не при нас. Мы должны были предстать пред Главой Дома, хотя Дерек, заботливо придерживавший Марджори за локоток, полагал, что он ее уже получил, а стало быть, говорить не о чем. Одно соображение делало его чрезвычайно довольным: в минуту смертельной опасности Мардж, перед тысячей свидетелей, прилагая явные усилия, исчезнуть не смогла. Это доказывало, что она - не она, и если спецслужбы все еще испытывали интерес к ее специфическому волшебному свойству, означенная демонстрация должна была полностью их разочаровать. Наконец-то Бедфорды заживут спокойно.

Однако юная леди заупрямилась, намекая, что Шиповник кое-что ей должен. Мы поднялись на лифте, немного подождали, пока челядь исполняла ритуал допуска к высшему лицу Дома. Следовало предположить, что после Полыни народ будет спать без задних ног, но эльфы, как оказалось, встают рано.