– У нее был инсульт, кровоизлияние в мозг. Она умерла по прибытии.
В потрясенном молчании все медленно разбирают свои куртки и расходятся. Джуди остается.
– Просто не верится, что ее больше нет. Она была такой классной теткой, – говорит Джуди.
Питер спускается с балкона и садится между нами. Мы делимся историями о заведующей Уиттиер. Он рассказывает нам, как на прошлой неделе у его киоска выстроилась большая очередь.
– Она зашла ко мне, сама организовала себе завтрак, завернула его и положила в кассу точную сумму. Потом подмигнула мне и сказала: «Вы не возражаете, если я оставлю себе чаевые?» Потом улыбнулась мне и ушла.
Мы втроем сидим на диване. Питер обнимает нас за плечи, и обе мы притулились к его плечам.
Вдвоем с Питером мы идем в церковь на Арлингтон-стрит на поминальную службу по заведующей Уиттиер. Это старая церковь с ложами и семейными скамьями. Мы открыли белую крашеную дверь и устроились на красных сиденьях.
До начала службы еще довольно много времени, но почти все места уже заняты. Здесь не только наши преподаватели и студенты, но и бывшие профессора и множество выпускников разных лет, от вчерашних студентов до тех, кому уже под пятьдесят. Гуськом входят члены правления и директор Бейкер с женой, они делают вид, что они никого не знают.
Встает симпатичная блондинка с собранными в пучок волосами. На ней узкая синяя юбка до колен с разрезами. Ее черный пиджак и шарф, простреленный золотыми стрелками, связывает вместе синее и черное. Она классно смотрится.
– Спасибо, что пришли. Я Диана Чамберс, старшая дочь Алисии Уиттиер. Моей сестре Рите и брату Гаррисону хотелось бы, чтобы все вы воспринимали этот день не как траурный, а как некое торжество по случаю любимых и важных для нее вещей. Нам хотелось бы, чтобы вы поделились с нами вашими воспоминаниями о ней.
Внучка заведующей Уиттиер начинает играть на флейте попурри из битловских песен. Она тоже блондинка, лет шестнадцати от силы. Закончив, она говорит:
– Никто не знал, что бабушка любила «Биттлз». Когда она в детстве сидела со мной, то мы подражали им, исполняя их песни. Она изображала Ринго и потрясно барабанила по воображаемому барабану.
Одна из бывших студенток рассказала, как заведующая Уиттиер не позволила ей бросить учебу из-за отсутствия денег.
– Она выискала для меня специальную программу, обеспечивающую стипендиями детей чешского происхождения, – говорит она. Ее голос срывается, и она садится на место.
На подиум поднимается подруга и соседка заведующей Уиттиер.
– Когда наши дети были маленькими, мы с Алисией заключили соглашение: если у кого-то из нас вдруг возникнет желание убить кого-то из наших детей, то мы должны немедленно созвониться и встретиться. Алисия часто говорила, что у каждого родителя есть потенциальная возможность для жестокости. Разница в том, что некоторые знают, как облегчить душу и успокоиться. Она была права. Мне будет не хватать ее, хотя за три десятка лет никто из нас не воспользовался этим соглашением.
Потом родственники читают отрывки из любимых сочинений заведующей Уиттиер. Рита декламирует «Узоры» Эми Лоуэлл, а Гаррисон выбирает отрывок, где Колетта пишет, что ее мать не приходит в гости, потому что ждет, когда распустится редкий цветок.
Прочтя «Былые дни» Алисы Уолкер, Диана говорит:
– Мама верила, что этот мир можно сделать лучше. Она понимала, что не может спасти всех и вся, но старалась по возможности помогать людям. Стихи, которые я только что прочла, лежали открытыми на ее ночном столике, когда я вошла в ее комнату после того, как нам сообщили эту печальную весть. Люди, упомянутые Алисой Уолкер, напоминают мне вас, собравшихся здесь сегодня. Моя мать не умерла, потому что она живет в наших воспоминаниях. Спасибо вам всем за то, что пришли вспомнить женщину, которую мы горячо любили.
Орган играет «Удивительную Благодать». В молчании все медленно покидают церковь. Идя по Коммонвелт-авеню, мы с Питером тоже храним объединяющее нас молчание.
Глава 13
Из ванной доносится звук спускаемой воды. Это спускает воду телеведущая Джейн Паули. Мне никогда даже в голову не приходило, что она пользуется туалетом. Некоторые женщины выглядят совершенно неземными созданиями. В детстве я видела фотографию Триши Никсон в розовом платьице с рукавами фонариком. Она выглядела настолько бестелесно, словно никогда не присаживалась на унитаз или не имела потребности в тампонах. Джейн Паули не такая высокая, как я думала. И в реальной жизни она еще более стройная.
В доме происходит какая-то хаотичная деятельность, однако, с другой стороны, все, похоже, знают, что делают. Команда из трех телеоператоров устанавливает софиты по всей нашей гостиной и одновременно жует закуски, присланные Питером из киоска.
– Как это аппетитно выглядит, – говорит Джейн, взяв бриошь. Держа тарелку у рта, она вгрызается в мягкое тесто. Сбоку выдавливаются кусочки яйца. – М-м-м, какая вкуснятина. Я не пробовала такого больше полугода, с тех пор как вернулась из Туниса. Много лука. Хорошо, что камеры не улавливают наше луковое дыхание.
Мизинцем она стирает следы яйца из уголков рта.
– Окна бликуют, – говорит режиссер, Джи-Ар. Он одет в джинсы, ковбойские сапоги, красную фланелевую рубашку и красные подтяжки, а выговор у него как у обитателя нью-йоркского Бронкса. – Сделайте нормальное освещение. Джейн, сядь на диван рядом с Лиз, чтобы я осознал, что у нас получается.
Устроившись слева от меня, Джейн останавливает жестом младшего оператора, Фила, который, собрав книги с журнального столика, пытается унести их.
– Она профессор. Вокруг должны быть книги. И мне хочется, чтобы эта собака попала в кадр, – говорит она. – На самом деле, давайте попробуем снять их вместе, пусть собака положит голову на колени Лиз, а она может гладить ее, говоря со мной. Так она будет выглядеть симпатичнее.
Я и так симпатичная, думаю я.
– Джейн, мы же хотели, чтобы на этом столике лежала подслушивающая аппаратура, – говорит Джи-Ар. Мы с моими коллегами собрали около десятка «жучков».
– Тут хватит места и для них, – возражает Джейн, раскладывая их на столике.
Джи-Ар проверяет качество передачи на мониторе.
– Все в порядке. Джейн, подправь слегка макияж.
Она берет свою косметичку и слегка освежает грим. Одновременно она расспрашивает меня о Самнере, о моих студентках, о моей прошлой жизни. Судя по ее вопросам, она хорошо подготовилась.
Рядом с ней я чувствую себя уродиной, несмотря на то, что сделала прическу в «Мечтах Парижа» и косметика у меня тоже вполне приличная. К тому же мне удалось принарядиться в то синее платье для беременных, которое купил мне Питер.
Джейн произносит несколько вступительных слов, которые команда смонтирует как надо позже.
– Директор Бейкер отказался дать интервью, но он высказал свое мнение, сравнив жалобы юных студенток о сексуальных домогательствах с историей Салемских ведьм.
Мне кажется, что такая аргументация уже поднадоела.
– Давайте прорепетируем для начала несколько вопросов, – предлагает Джейн.
Она ведет себя именно так, как мне рассказывали Тина и Джуди, которых снимали раньше. Вероятно, она дает нам возможность успокоиться.
Когда Джейн поворачивается ко мне, включаются софиты.
– До сих пор, при всем нашем старании, нам не удалось найти хоть одну студентку, которая отрицательно отозвалась бы о вашем преподавании, все опрошенные нами девушки считают вас поистине чудесным преподавателем, что кажется нам довольно странным, учитывая причину вашего увольнения. Знаете ли вы фамилии студенток, которые подписали отрицательные отзывы?
– Этим вопросом занимается мой адвокат, – говорю я.
Интересно, куда они вставят интервью со мной. Я знаю, что команде «Горячей линии» запретили появляться в колледже, но до прихода ко мне они уже отсняли какой-то материал, несмотря на все препоны. Аманда Силвер, Джуди, Тина, Мелисса и ее отец—все дали им интервью.