— Тёплая, поди? — капризно сказала Оксана-вторая. — Ну, ладно, за неимением кухарки спят и с дворником… давай сюда!
— Мы тут новости смотрели, пока вы спали, — прошептала Инна. — Бардак творится — с ума сойти!
— Президент ещё не выступал? — серьёзно спросил Роальд Вячеславович.
— Готовится. Сами понимаете — такое событие! Ему фрак шьют. Двух французских портных уже расстреляли… за срыв сроков, — понёс Кирилл.
Оксанка захихикала.
— Как только фрак привезут… вечерней кобылой из Парижа… сразу и выступление будет, — закончил довольный её смехом Кирилл.
— Замечательно! — прошипела Инна. — Вы заткнётесь, или нет? Не слышно, кроме вас, никого! Роальд Вячеславович, вам немножко кофе налить?
Роальд кивнул. Москвич тихо гудел в мобильник Адрона, повернувшись ко всем спиной и прислонившись плечом к проёму двери. Видно было, как рядом топтался Филон, приоткрыв рот и во все глаза таращась на командира.
Малый сидел на своём месте, положив левую руку на коробку. Автомат он держал стволом вверх, уперев приклад в колено. Указательный палец поглаживал предохранительную скобу. Судя по тому, что не было видно Андрея, Адрона, Яны и Махно. Мустафа торчал, наверное, в коридоре, сопровождая их в сортир… или они принимали участие в переговорах Москвича по телефону, и всех их просто не было видно за углом.
Роальд посмотрел на себя в экране телевизора и спохватился:
— Как там камеры? Всё нормально было?
— Нормально, — подал голос Лекс. — Мы с Нестором следим. Светка тут просила немного по-другому скомпоновать…
«Подрезали у картинки левый край лишку…» — подумал Роальд, но ничего вслух не сказал.
— Эфир в норме. Идёт, — сказал Пашка и вздохнул.
— А Саша где? — вспомнил Роальд.
— Здесь я, — пробурчал из угла Сашка.
— Как ты, Сашенька, всё нормально?
— Нормально.
— Он тут у нас поел и даже немного водки выпил, и в туалет сходил, — улыбалась Оксана-вторая. — Я его сама покормила.
— Кормящая мать, — пробормотал Кирилл, — А ведь ещё вчера ты была незамужней бездетной дамочкой…
Все заулыбались.
— Ладно тебе, Кирилл… — донеслось из Сашкиного угла.
Москвич вышел в коридор. Наперебой забубнили неразборчивые голоса.
Малый ухмылялся. Бессонная ночь не наложила на него никакого отпечатка. Видно было, что он доволен жизнью… и вообще.
— Малый, — внезапно спросил Кирилл, — ты сам-то откуда?
— Из Озёрска… там, где Комбинат, на котором атомные бомбы делают, — охотно отозвался Малый.
— Ха! Как Андрей Нулин! Тот сюда, поди, ещё до перестройки переехал! А я, кстати, Озёрск знаю. Я на вашем комбинате был ещё в 1997 году. Завод снимали для одной телепрограммы.
— Там заводов этих на комбинате — до хрена. Вы на каком были?
— Ну, там, на переработке ядерных отходов. И около озера Карачай снимали… Ты как в армию угодил? Там, вроде, бронь была не проблема?..
— Ну… забрали и всё. Пипец подкрался незаметно.
— А родители?
— А что родители? Мать поревела. Батя репу почесал и всё.
В студию вошёл Москвич. За ним потянулись остальные. Сразу стало шумно. Адрон Алексеевич Басов сиял.
— Так, ребята, никакого штурма не планируется. Я сейчас разговаривал с Ванниковым и с губернатором. Официально заявляю, что через несколько минут мы будем собираться. У нас водка осталась?.. О! Спасибо, Кирилл! Ну, за что выпьем?
Динамик вдруг ожил и громко рявкнул голосом Гошки:
— За нашу и вашу победу!
Видно было, как в режиссёрке Гошка садится на место, довольный собой.
— Какая победа? — удивился Андрей, усаживаясь на своё место. — Я считаю, что победу наши воины могут одержать только тогда, когда — штык в землю и на свободу с чистой совестью! В конце концов, никого не убили…
— Кончайте меня уговаривать — перебил его Москвич. — Всё уже. Не уговорили и нечего тут!
— Ладно, не вибрируй! — пробасил Кирилл. — Девок только отпусти, а?
— Отпустим, — Москвич сел на своё место и положил на стекло ствол, направив его в сторону телевизионщиков. — Слушай сюда. Расклад у нас такой…
— Погоди, — перебил его Адрон. — Давай по порядку: я расскажу о том, как переговорил с властями. Пусть зрители тоже послушают… Кстати, эфир-то наш… идёт?
— Идёт! — поднял руку Пашка. — Всё нормально.
— Ладно, говорите, — кивнул головой Москвич.
— Господи, — думала Яна. — Если мы выберемся отсюда живыми… что я напишу в своей книге? Правду? А в чём она? Как всё это опишешь? И страшно… и всё-таки как-то сроднились уже с этими бестолковыми мальчишками…
Я же всегда старалась писать правду! Даже, когда был заказ на ту или иную статью! Я же не могу, НЕ МОГУ писать о том, во что не верю…
А во что сейчас верю я? В то, что всё обойдётся? В то, что сейчас на площади митингуют… пьют пиво такие же пацанчики… разворачивают свои глупые лозунги… а напротив мёрзнут хмурые менты…
Я верю в то, что Адрон всё уладит?.. Папочка всё уладит, дорогая…
Я верю в то, что всё справедливо?
Я верю в то, что сейчас мать не включает телевизор при дочке и старательно врёт ей, что её мама-Яна опять срочно уехала по делам? И тайком смотрит на меня сейчас и плачет?
Во что я верю? Почему я здесь?
Яна закрыла глаза.
Господи… Ты, там, на сияющем облаке… видишь всё и читаешь в душах людей… имя Твоё, слава Твоя, голос Твой… воля Твоя…
Она открыла глаза. Рядом полулежа, таращил глаза Сашка, прижимая к себе зайца. Яна наклонилась к нему и прошептала:
— Саша… ты мне веришь?
— А что? — так же шёпотом серьёзно спросил Сашка.
— Бог… я чувствую его повсюду, — проглотив комок в горле, тихо-тихо сказала Яна.
Сашка испуганно смотрел на неё. В глазах его застыл страх.
— Ты мне веришь? — настойчиво спросила Яна, вглядываясь в серые Сашкины глаза.
— Яна… я… я тоже, — наконец пробормотал Сашка. — Я не умру, я знаю.
Яна погладила его по коротко стриженой голове, и в душе провернулось что-то большое и горячее… подступило к глазам. Голова была тёплая… как у дочки.
— Боекомплект не ставить! Хватит с них и БМП! Что? Громче говори, хули шепчешь? А-а… понял… Есть возможность холостые им дать?.. Так… Так… угу… Ладно, авось, обойдётся!.. Дорогу очистите? Что? Какие ещё люди? С ума сошли!!! А если они отчебучат что-нибудь?.. Ах, личного состава тебе не хватает… Ума тебе не хватает!!! Пусть старой дорогой едут… О, чёрт! Верно… Ладно! Тех, кто просочится — гнать к долбанной матери! И смотрите там, без эксцессов!.. Что?.. Инструктируй!!! Я что ли за тебя это делать буду? Никаких там… этих… ну, ты понял! Какой ещё вертолёт? Что?!! Ну, вы точно с ума съехали! Кто позволил? Да мне начхать, что Би-Би-Си! Хоть Вашингтон!!! Ну, б…дь, вы даёте! Не допускать! Ни под каким видом! Не знаю. Топливо слейте… пилота напоите — что хотите, но в воздухе его быть не должно!
(зажав трубку) Единственный вертолёт в городе, и то…
Что? Это я не тебе… Какой ещё ЧОП у вертолёта? Как название? Не знаю такого. Кто директор? Б…дь, в первый раз слышу! Мне насрать, что коммерческий рейс! Кто его пасёт? Ну, кто там крыша у него, у этого ЧОПа? Так выясни!!! А?.. Звони Грише Далматскому, дави на него. Ни хрена себе — ЧОП у них вертолёт охраняет… с ума посходили… Давай, Жовнер, действуй! И учти — головой отвечаешь… даже не погонами!.. Что?.. Да мне по хрену, понял?!
— Не ори так, ребёнка разбудишь.
— Не ору я, а шёпотом ругаюсь!
— Нет, орёшь!.. И не пойдёшь ты никуда!
— Сонечка, перед ребятами неловко… там всё-таки все наши…
— Дурак ты, вот что! (плачет) Мало тебе было…
— Да брось ты… делов-то!
— Ага, это тебе «делов-то», а я опять — сиди и реви… дурак!