— Надо что-то делать!

— Оставь. Ничего не сделаешь. Пройдет.

— Ты что! Покровительствуешь? — строго спросила Катя и, быстро пройдя к учительскому столу, захлопала в ладоши: — Тише, девочки! Садитесь по местам. Летучее собрание. Быстро, быстро!

— В чем дело, Лида? — спросила Катя, когда все расселись по партам. — Эта тройка имеет принципиальное значение. Я уже не говорю, о заседании райкома, но ведь ты комсомолка, подписавшая «Обещание», и не знаешь истории нашей страны. Период гражданской войны и интервенции — это самый важный момент! Мы должны его знать, как будто сами там принимали участие. Объясни собранию, почему не знала урока? Какие причины?

Лида встала и повернулась к классу:

— Девочки! Никаких особых причин у меня нет. Ну, просто я вчера устала и мало занималась. Меня удивляет, почему вы из моей тройки хотите сделать бог знает что! Ведь это все-таки не двойка. Неужели, Катя, ты думаешь, что до конца года никто не получит ни одной тройки?

— Уверена! Если захотим, не получим! — твердо сказала Катя.

— К сожалению, я не могу согласиться.

— А мы не можем делать послаблений. Кто хочет высказаться? Аня, ты? — предложила она слово Алексеевой.

— Хорошо, я скажу. Ты утверждаешь, Лида, что устала. А от чего? От уроков? Неправда! Мы все заняты столько же и не устаем. От физической или какой-нибудь другой работы по дому? Белье стирала? Дрова пилила?

Последние фразы вызвали улыбки, а некоторые девушки засмеялись вслух.

— Она полы мыла, — подсказала Женя.

— Я не понимаю, что вам смешно! — возмутилась Лида. — Как будто вы ежедневно стираете и моете полы?

— Полы ежедневно не моют, к твоему сведению, но подметают ежедневно. А тебе это, как видно, неизвестно. Натираем полы мы раз в месяц, у кого, конечно, паркет. Напрасно ты обижаешься! Я это говорю потому, что хорошо к тебе отношусь. Давайте, девочки, говорить откровенно. Когда я читаю старую, классическую литературу и там написано, как героиня-барышня жалуется, что она устала, то меня это злит. А что она, собственно говоря, делала целый день, чтобы устать? От безделья устала! Она даже сама не одевалась. На это горничные были…

— А к чему ты это говоришь? — спросила Клара.

— А к тому, что Лидина усталость выдумана. Она напустила ее на себя, подражая какой-нибудь княжне Мери или… не знаю кому! Никаких оправданий у тебя нет и быть не может! Ты здорова, тебе созданы все условия, и работы у тебя немного. Ты обязана хорошо учиться, и никаких разговоров! Мы этого требуем!

Закончила Аня, как всегда, горячо, резко и села, красная от волнения. Еще не совсем затих гул, вызванный выступлением Ани, а Женя уже начала говорить:

— Правильно сказала Аня. Усталость не причина, а простая отговорка. Мы по себе знаем, что это не так. Нас ты не проведешь. Давай, Лидочка, начистоту. Ты хандрила или мечтала… Я даже знаю о чем…

— О чем? — спросила Лида.

— Сказать? Ты не обидишься?

— Нет, — сказала Лида.

— Хорошо, я скажу. Девочки, смотрите на нее. Ты мечтала о нем…

Как ни была сдержанна Лида, но эта неожиданная и верная догадка Жени бросила ее в краску.

— Какая глупость! — с деланным презрением сказала она.

— Глупость? А что ты покраснела? — не унималась Женя. — Сама себя и выдала. Я же знаю, что мальчишки у тебя в голове слишком много места занимают. Но дело не в этом, — переходя на серьезный тон, продолжала она: — Нам нет никакого дела до мальчишек, если это не отражается на успеваемости. Так и запомни! Делу время, а потехе час!

— Ну что ты, Женя, болтаешь! — обиделась Лида.

— Те-те-те! Ты же обещала не обижаться!

— Катя, дай мне слово, — попросила Лида.

— Успокойтесь, девочки! — сказала Катя. — Ну, говори.

— Девочки, что вы на меня набросились! Я была на катке и на самом деле устала, но я же не оправдываюсь. Я виновата и даю вам слово, что в следующий раз исправлю тройку.

— Давно бы так, — улыбнулась Катя. — А дальше?

— Что дальше? — спросила Лида.

— Ты не знаешь? Тогда повторяй за мной: «Исправлю тройку по истории»… Ну, повторяй!

— Ну, исправлю тройку по истории, — с улыбкой повторила Лида.

— «И обещаю»… Ну? — настойчиво продолжала Катя.

— И обещаю…

— «Что больше троек не будет!» Ну, повторяй!

— Что больше троек не будет!

— Точка! Пай девочка! На тебе за это конфетку, — сказала Катя и, под веселый смех, действительно достала из кармана конфетку и передала ее Лиде. — С этим вопросом — все! Переходим к следующему, — продолжала она, оглядываясь по сторонам.

Белова вышла из класса сразу после звонка, но могла вернуться в любую минуту, и поэтому Катя обратилась к Тихоновой:

— Лариса, стань к двери. Будут секреты… После контрольных работ начинаем подготовку к новогоднему вечеру. Шевелите мозгами и давайте предложения. Вечер у нас должен быть — всем вечерам вечер! Затем вот что… Послезавтра мы идем на завод смотреть, какую нам дадут работу. Имейте в виду, работа простая: «подними да брось!» Работать придется на каникулах дней пять. Если кто отказывается, пусть скажет сейчас. Мы должны завтра знать, сколько народу придет на работу. Кто не сможет, — поднимите руку.

Ни одна рука не поднялась.

— Подарок покупаем на свои кровные, потом заработанные денежки, — продолжала довольная Катя. — Не бойтесь, девочки! Работать придется часа по четыре в день, самое большее, а то и меньше. — Она обвела всех взглядом и, усмехнувшись, предупредила: — Ну, смотрите! Потом не пищать!.. Последний вопрос… Тамара, говори.

Тамара вышла из-за парты и встала рядом с Катей.

— Девочки! — начала она, тряхнув головой, — Есть, предложение на каникулах прослушать в лектории лекции о международном положении, а то мы не очень в курсе.

— Почему не в курсе? — возразила Нина Шарина. — Каждый день читаем газеты.

— Политинформации у нас больше с внутренним уклоном, а международное положение… — На какое-то мгновение Тамара остановилась и вдруг обратилась к Наде Ерофеевой, которая все время о чем-то шепталась с Кларой: — Надя, ты меня слышишь?

— А что такое? — смутившись, спросила девушка.

— Скажи, пожалуйста, кто стоит во главе реакционного китайского правительства?

Не задумываясь, Надя выпалила:

— Чио-Чио-сан!

Собрание разразилось смехом. Трудно было понять, сострила Надя или в замешательстве брякнула первое вертевшееся на языке слово.

Эпизод с «Чио-Чио-сан» разрушил деловое настроение, и вопрос о лектории так и не был решен.

По дороге домой Женя долго приставала к Наде, пытаясь узнать истину:

— Надя, ты так и думала?

— Я пошутила.

— Да нет! Ну скажи! Ну что тебе стоит! Миленькая, сознайся! Я же по глазам вижу…

— Отстань от меня! Просто-напросто я обрезала Тамарку, чтобы она ко мне не привязывалась.

ПОДРУГИ

У Жени Смирновой, кроме Светланы, была еще одна подруга, которую она горячо любила и которой поверяла все свои мысли, мечты, сомнения. Они понимали друг друга с полуслова и жили, что называется, душа в душу. Подругой этой была ее мать. Вот она, стоя напротив Жени за большим столом, кроит сестренке платье. Женя оторвалась от учебника и, не мигая, следит за ее мягкими неторопливыми движениями. Мама совсем еще молодая. Мелкие морщинки около глаз не старят ее, а только подчеркивают живой добрый взгляд, и кажется, иго собрались они от сдерживаемого смеха

— О чем ты задумалась? — спросила Вера Александровна, откусывая нитку.

— О тебе.

— Что же ты обо мне думала?

— Мама, вот если бы ты могла вернуться обратно к семнадцати годам, ты бы согласилась?

Вера Александровна с удивлением подняла голову и пристально посмотрела на дочь.

— Согласилась бы, — ответила она подумав.

— А зачем?

— Как это зачем? Разве плохо быть молодой?

— А как бы ты стала жить? По-другому, чем сейчас? На губах матери появилась улыбка: