— Черт, я в этом плохо разбираюсь. Если бы ты мне посоветовала…

— Зайди напротив в «Джигсо». Они, наверное, уже открылись.

— Но я уверен, что и здесь можно найти что-нибудь подходящее. Если бы ты мне помогла…

— Здесь нет ничего стоящего, поверь мне.

— Но ты же пришла сюда… — Сэм предпринял последнюю отчаянную попытку удержать Эмили. Он слышал заискивающую интонацию в собственном голосе, но ничего не мог с собой поделать.

Она с улыбкой посмотрела на него снизу вверх.

— У меня просто не было выбора — это единственный магазин, который открылся в девять утра.

Сэм проиграл. Она ушла — юркнула обратно в примерочную кабинку. Он повесил злосчастную юбку на ближайшую вешалку и оглянулся по сторонам. Продавщицы, которых до сих пор не было видно, казалось, вдруг слетелись все разом и, окружив Сэма, светились приветливыми улыбками, одаривая его взглядами, в которых читались восторг и восхищение отважным героем, победителем ядовитых насекомых, — и умиление от последовавшей затем романтической сцены.

Сэма так и подмывало сказать: «Извините, девушки, но я вынужден вас разочаровать — это не реалити-шоу со счастливым финалом. Видели, она не оценила мой выбор: Эмили не понравилась юбка, и, похоже, я сам нравлюсь ей немногим больше».

Сэм давно не видел Эмили и уже успел забыть то волнение, которое он испытывал всякий раз, когда ловил на себе взгляд ее карих глаз, успел забыть, как приятно оказаться в центре внимания Эмили, пускай хотя бы на несколько секунд. Сэм подавил тяжелый вздох: она по-прежнему хороша, ничуть не изменилась с тех пор, как он впервые увидел ее, милую шестнадцатилетнюю девушку. Тогда Эмили была подругой Оливера.

Сэм как завороженный смотрел на занавеску кабинки. Нет, думал он, нельзя так легко отступать, будет ли у меня еще шанс — неизвестно. Нет, я не сдамся… на этот раз я должен попытаться…

Он медленно прошелся по залу и, убедившись, что восторженные продавщицы постепенно отстали, метнулся к кабинке.

— Ты должна мне помочь, — горячо зашептал Сэм, ткнувшись носом в складки занавески. — Если ты откажешься, моя несчастная сестра серьезно пострадает.

Последовала напряженная пауза, затем тихое: «Хорошо».

— Я подожду тебя у выхода.

Обрадованный Сэм повернулся и успел сделать пару шагов, когда из-за занавески раздался незнакомый голос:

— Ее что, взяли в заложники?

«О боже, — засмеялся Сэм с горьким разочарованием, — я ошибся кабинкой».

Когда она ушла? Как же он не заметил!

Он бросился к дверям и выскочил из магазина. Поздно — улица была пуста. Эмили исчезла.

Еще десять минут — и она опоздает. Двадцать — и они начнут сомневаться, придет ли она вообще. Тридцать — и они получат ответ на свой вопрос. Сначала укус осы, потом беготня по магазину в одних трусах — подумать только, все это случилось с ней! А в результате вот он — предлог, который она тщетно искала все утро, конечно не самый лучший, скорее последняя соломинка, но достаточный, чтобы сознаться самой себе: не хочется ей идти ни на какое собеседование, особенно после того, как она услышала от Сэма о возвращении Оливера.

Эмили стояла на краю тротуара, поджидая такси, но, когда машина подъехала, она махнула рукой и пробормотала невнятное извинение. Ей некуда спешить. До работы можно дойти пешком минут за пятнадцать, в девять тридцать она будет на месте, и никто не потребует от нее никаких объяснений по поводу опоздания.

Она брела по улице, снова и снова повторяя про себя: «Оливер вернулся. Не могу поверить — он вернулся». Слова звучали у нее в голове, как навязчивая мелодия, от которой невозможно отделаться. Он словно шагал рядом с Эмили, подталкивая ее под локоть и не давая думать ни о чем другом. Но это был не тот Оливер, который уехал из Англии год назад. Ее спутником был другой человек — тот Оливер, с которым она познакомилась восемь лет назад. Тот, кого она впервые увидела летним днем на пустынном, залитом солнцем пляже Корнуолла. Сначала на песке появилась его тень. Эмили смотрела, как тень двигается, постепенно приближаясь к ней, пока не слилась с ее собственной. Она подняла глаза и с замирающим сердцем взглянула на подошедшего человека. Воспоминание было настолько живым, что даже сейчас Эмили вздрогнула и, почувствовав слабость, остановилась посреди улицы.

Она представила, что сказал бы Оливер, окажись он сейчас перед ней, как бы он удивился и даже рассердился, если бы узнал, куда она направляется. «Так ты соврала Сэму! Ты не ушла со своей дрянной работы! Как же так, ведь ты обещала, еще год назад ты поклялась мне, что уйдешь из этой затхлой конторы!»

«Потому что я трусиха и не могу все бросить и уйти в никуда, — ответила бы ему Эмили. — И, черт возьми, я не думала, что ты появишься так неожиданно. Я просто потеряла счет времени. Потому что, видишь ли, мне постоянно приходится выискивать разные причины для оправдания моей нерешительности. Да, меня тошнит всякий раз, когда я подхожу к дверям офиса, но, устраиваясь на эту работу, я сражалась с сотней других претендентов, и надо быть сумасшедшей, чтобы уволиться только из-за того, что начальница оказалась грымзой».

Однако сейчас, когда Оливер вернулся, вся ситуация представлялась Эмили в совершенно ином свете. И она больше не могла закрывать глаза на тот факт, что прошел целый год ее удручающе-бессмысленного существования в театральном агентстве Кэрри Пайпер. Когда Оливер уезжал в Штаты, Эмили только-только начала работать на новом месте. Она вспомнила, как в конце первой недели Оливер заехал за ней, чтобы вместе пообедать, и как он был поражен холодной удушливой атмосферой, царящей в офисе; с каким отвращением и содроганием он слушал рассказы Эмили, когда она делилась впечатлениями о новой работе, и как он поклялся защищать ее от начальницы-садистки и грозился прислать своих «ребят», стоит только Эмили попросить. Но она не попросила. Первые мрачные дни и часы постепенно превратились в долгие недели и месяцы, из которых незаметно сложился целый год. За прошедший год, однообразный и скучный, все в ее жизни осталось по-прежнему — абсолютно никаких изменений, кроме перемен в ней самой: с каждым днем Эмили становилась чуть более унылой, чуть более жалкой и несчастной.

Эмили шла по улице, плотно запахнув пальто и понуро глядя на серый асфальт. Она машинально прибавляла шаг, сердито топая толстыми подошвами кожаных ботинок — все быстрее и быстрее, и все ниже опускала голову и стискивала зубы, изо всех сил пытаясь побороть нервную дрожь и растущее в душе беспокойство. Она понимала: настало время принимать окончательное решение. Казалось, укус злобной весенней осы заставил Эмили очнуться от спячки.

Первые недели, когда Эмили только начала работать в театральном агентстве, она всячески убеждала себя, что пройдет время, Кэрри лучше узнает ее и сменит враждебность на более приветливое отношение. Но вместо этого неприязнь и раздражение начальницы только росли. Еще несколько месяцев прошло в непрерывном ожидании: почему-то Эмили была уверена — вот-вот все изменится, надо просто немного потерпеть, недельку-другую. Ее, к примеру, могут попытаться переманить в другое агентство, или вдруг в газете появится какое-нибудь заманчивое предложение, и именно она, с ее опытом работы в театральном бизнесе, окажется самым подходящим кандидатом на должность. Но время шло, и ничего не менялось. Оптимизм Эмили начал потихоньку таять. Она перестала поддерживать полезные, как ей казалось, знакомства, потому что все усилия оказывались напрасными и никаких заманчивых предложений не поступало. Но теперь, узнав, что Оливер вернулся, Эмили словно воспряла духом — в ней как будто снова зажегся огонь желаний и надежд.

«Сегодня же подам заявление об уходе», — твердо решила Эмили. Непременно, прямо сегодня. И чем дольше она обдумывала свое намерение, тем яснее понимала, что впоследствии не будет жалеть о сделанном шаге. Честное слово, она не сильно расстроится, если никогда в жизни ей больше не доведется прочесть ни одного сценария или пьесы. Все, решено — она уходит. Так вот почему она соврала Сэму! Это была маленькая невинная ложь, такая незначительная, что ее, пожалуй, можно считать правдой. Ее сознательное, глубоко обдуманное и отнюдь не спонтанное решение об уходе давно вызрело и просто ждало своего часа. И было бы абсолютно неверным считать, что известие о возвращении Оливера застало Эмили врасплох и она поспешила рассказать о своих намерениях Сэму, потому что не хотела разочаровывать Оливера.