И обычной мой ответ подобным людям был такой:

- Я вижу, в чем дело. Вам нигде не удалось пристроиться и потому вы думаете, что Господь избрал вас для служения Ему; но я боюсь, что вы забыли, что в проповедники годятся лишь лучшие люди, а не такие, которые ни к чему не годятся!

Человек, с успехом подвизающийся на кафедре, наверное не пропал бы и во всяком другом деле; он отличился бы и во всяком другом звании. Думается, все возможно человеку, который в течение долгих лет успешно управляет христианскою общиной и обращает ко Господу сотни душ. Такой человек должен иметь недюжинные способности и не может быть глупцом или простаком. И Господь наш Иисус Христос достоин того, чтобы лучшие, а не слабоумные и негодные ни к чему люди брались за проповедование Его крестных страданий! Личность еще одного молодого человека, почтившего меня однажды своим посещением, неизгладимо запечатлелась в моей памяти. Уже самое лицо его носило отпечаток самомнения и лукавства. Однажды в воскресенье утром он вызвал меня из ризницы, заявив, что ему необходимо видеть меня тотчас же. Его наглость открыла ему ко мне двери. Войдя ко мне, он сказал:

- Г. проповедник, я желаю поступить в вашу Коллегию и хотел бы быть принятым немедленно.

- Милостивый государь, - возразил я, - я боюсь, что сейчас у нас нет места для вас, но мы примем к сведению ваше желание.

- Но мое дело совсем особого рода; думаю, у вас еще никогда не бывало подобного.

- Ну, мы посмотрим; секретарь вручит вам форменное прошение о принятии и вы можете явиться ко мне во вторник.

Во вторник он действительно явился с этим прошением, на вопросы которого были поставлены очень странные ответы. Так, например, относительно чтения он уверял, будто прочитал всю древнюю и новую литературу, выписал страшно длинный перечень прочитанных им книг и сделал в конце такое замечание: "Это лишь небольшие опыты: я читал несравненно более по всем отраслям. Что касается проповедования, говорил он, то он-де может представить наилучшие аттестаты об этом, но не думает, чтобы они были нужны, так как мое личное знакомство с ним тотчас же должно убедить меня в его достоинствах. Он очень удивился, когда я сказал ему:

- Милостивый государь, я должен сказать вам, что не могу вас принять.

- Это почему же?

- Я подробно объясню вам все. Вы так необычно умны, что я оскорблю вас, принимая в нашу Коллегию, где работают люди с обыкновенными дарованиями; наш президент, наши профессора, студенты - все это люди с ограниченными способностями и таким образом вы, вступая в нашу среду, слишком унизите себя!

Он с неудовольствием посмотрел на меня и с достоинством сказал:

- Вы хотите сказать этим, что я не могу поступить в вашу Коллегию потому, что я необычайно гениален и достиг такого колоссального развития, какое редко встречается?

- Да, - отвечал я, возможно спокойнее, принимая во внимание подавляющее впечатление, произведенное на меня его необычайной гениальностью, - именно поэтому!

- Но вы должны разрешить мне показать вам мои достоинства как проповедника; выберите любой текст или назовите любой предмет, и я здесь, в этой комнате, без всякого подготовления произнесу такую проповедь, что вы изумитесь!

- Нет, очень благодарю вас, но я не хочу утруждать себя, слушая вас!

- Утруждать? Но, уверяю вас, это будет не труд, а высочайшее наслаждение, какое вы только можете иметь!

Я ответил, что все это очень возможно, но что я считаю себя недостойным такой великой чести и простился с ним навсегда. Тогда мне этот господин был вовсе незнаком, но впоследствии он фигурировал как весьма "ловкий" субъект во многих полицейских отчетах...

Бывают еще иногда такие заявления, которые, быть может, удивят вас, заявления, исходящие от людей, весьма опытных и сведущих, по-видимому, и вполне удовлетворительно отвечающих на все предлагаемые им вопросы, исключая тех, которые касаются христианского учения. В таких случаях постоянно получается один ответ: "г-н... готов принять все, чему учат в Коллегии, чему бы ни учили там"... В подобных случаях мы также не колеблемся ни минуты и прямо отказываем подобным просителям. Я упоминаю здесь об этом потому, что это уясняет нам, что люди, не имеющие "благоразумия" и определенной веры, не могут быть призваны на проповедническую кафедру. Когда молодые люди признаются, что не имеют еще определенных богословских взглядов, их следует отправлять обратно в воскресную школу до тех пор, пока они не приобретут их. Возможно, что кто-нибудь проберется в Коллегию под предлогом, что его сердце открыто истине, под какою бы формой ему ни явилась она, и окажется действительно "податлив" в этом отношении, - но чтобы о том, что существует "избрание благодати, о том, что Господь до конца возлюбил народ Свой", они еще не пришли ни к какому заключению в сердце своем - это кажется мне недопустимым. Пастырь "не должен быть из новообращенных", говорит апостол; но ведь человек, еще не пришедший к подобному заключению, в высшей степени "неофит" и его прямо должно было бы переместить в катехизический класс, пока не научится он понимать Евангельские истины.

Но что самое важное, так это то, что мы должны закрепить наше призвание практическими доказательствами нашей деятельности, и поэтому плохо было бы для нас, если бы мы начали наше поприще без предварительного надлежащего испытания себя. Нам пришлось бы тогда может быть, с позором отказаться от него. Лучший пробный камень для нас - это наш собственный опыт, и если Господь из году в год поддерживает нас и дарует нам Свое благословение, то другого испытания нашего призвания нам и не требуется. Наши нравственные и духовные способности испытываются нашею работой на кафедре, а это самое надежное из всех испытаний.

Я слышал однажды в разговоре с кем-то об одной методе, которую применил N.N. при испытании одного молодого человека, желавшего сделаться миссионером. Молодой человек желал отправиться в Индию в качестве миссионера Лондонского Миссионерского Общества. N.N. назначили испытать его пригодность к этому делу. Он написал письмо молодому человеку, чтобы тот явился к нему в шесть часов утра на следующий день. Молодой человек жил довольно далеко, но тем не менее аккуратно в шесть часов утра был на месте. Но N.N. вошел в комнату, где он ждал его, лишь через несколько часов. Молодой человек удивлялся, но ждал терпеливо. Наконец N.N. явился и заговорил с ним приблизительно так:

- Итак, молодой человек, вы хотите сделаться миссионером?

- Да, милостивый государь.

- А любите ли вы Христа?

- Я надеюсь на это!

- Получили ли вы какое образование?

- Да, но не обширное.

- Ну так я хочу вас проэкзаменовать; можете ли вы прочитать по складам слово кошка?

В смущении взглянул на него молодой человек. Видимо он сомневался отвечать ли ему на такой странный вопрос. Видимо он колебался между одолевавшей его досадою и сознанием необходимости покориться, но скоро, овладев собою, он твердо прочел по складам:

- К-о-ш-к-а.

- Очень хорошо! - сказал N.N., - а теперь прочтите мне по складам же: собака!

Молодой человек окончательно запнулся. Но тот холодно продолжал:

- Успокойтесь, не бойтесь! вы так хорошо прочитали первое слово, что я надеюсь, вы и второе в состоянии прочесть также хорошо. Хотя это и большой подвиг, но все-таки не такой уже трудный, чтобы вы могли не краснея исполнить его.

- С-о-б-а-к-а.

- Совершенно правильно. Я вижу, читать вы умеете; теперь мы испытаем, можете ли вы считать. Сколько будет дважды два?

Удивительно, как не получил N.N. ответ на этот вопрос на своей собственной спине. Но терпеливый юноша ответил правильно и был отпущен. Затем в заседании комитета N.N. делал об этом следующий доклад:

- Я могу искренно рекомендовать молодого человека; я просмотрел его аттестации и подверг его редкому личному испытанию, какое могут выдержать лишь немногие. Я испытал его самоотвержение, он явился ко мне рано утром. Я испытывал его терпение, затем его смирение. Он может прочитать по складам слова "кошка" и "собака" и может сказать, что дважды два будет четыре! Он может быть превосходным миссионером!