Получалось, что я действовал как агент в стане врага, как Юстас. При этом Алекса у меня никогда не было, действовал так, как считал нужным.

Соответственно, решил писать книги, поскольку понял, что в газете мне тесно, а информации очень много.

"ЗАВТРА". Каков метод работы Максима Калашникова? Кто-то считает тебя сверхоснащённым выходцем из спецслужб, твои оппоненты доходят до откровенных издевок — мол, нечем заняться, не наигрался в детстве, начитался "Техники—молодёжи" и завиральными идеями засоряет головы людям.

М.К. Для меня отношение к журналу "Техника—молодёжи" — лакмусовая бумажка. У меня есть полный комплект журнала с 33-го по 2008 годы. На страницах "ТМ" выступали великие академики типа Овчинникова, Глушкова, они не считали журнал несерьёзным. Там всегда хватало очень важных текстов с постановками цели. Сейчас реактор на быстрых нейтронах преподносится как будущее российской атомной энергетики. А журнал о таком реакторе писал ещё в семидесятые годы.

Это был великодержавный журнал, нацеленный в будущее. Да, там было условно бульварная часть, но она занимала процентов десять, остальное серьёзные вещи. Я считаю, что "ТМ" ненавидит антиинновационное быдло, которому нравится разлагаться.

Как Максим Калашников начал работать? В девяностые годы атмосфера была совсем иная — это сейчас принято быть патриотом, говорить, что Россия пробивается там-сям, мы крутые. А тогда речь шла о том, что мы — безнадёжные, криворукие, и всё, сделанное русскими, ничего не стоит. Максим Калашников нашёл тему, через которую решил показать наш великий потенциал. В 96-97-х годах началась работа над первой книгой "Сломанный меч империи". Я решил сработать по методу резонанса — взять открытые источники и на их основании построить некую картину. Начал с военно-промышленного комплекса и гонки вооружений, это острие научно-технического прогресса. В семидесятые-восьмидесятые ВПК были важнейшей частью противоборства двух систем. Я взял журналы — тот же "ТМ", "Вестник воздушного флота", "Техника и вооружение", "Новости авиации и космонавтики" — взял несколько передовых направлений — космос, авиация, флот, ракетные системы — так родилась первая книжка. Когда мне начинают говорить, что Максим Калашников где-то наврал — посмотрите на ссылки. Я использовал доступные всем источники — журналы были либо позднесоветские, либо уже постсоветские. Гриф "секретности" во многом был снят, и могла появиться публикация, например, о ракете "Метеорит".

Первая книга произвела очень большой эффект, и ко мне пошли люди, которые работали по проектам, мне стали открываться двери. Появилась возможность напрямую общаться с конструкторами, нарастал массив информации. Я был экономическим обозревателем, журналистом правительственного пула. Огромный объём информации шёл с заседаний правительства, там выдавались папки по состоянию электроэнергетики, атомной отрасли, авиационной промышленности. Коллеги в основном эту информацию не использовали, выбрасывали, а для меня было очень интересно и полезно.

Все книги писались побочно основной работе, для души. Потом мне стало тесно в газете — мир, к которому я прикоснулся, настолько захватил, что захотелось об этом активно писать.

В 2002 году на меня вышло издательство АСТ и предложило заключить договор на пять лет. Материалы продолжали идти, появлялись книга за книгой.

Уже в 2001 году было понятно, что мир, описанный в книгах "Сломанный меч Империи" и "Битва за небеса", погиб — уничтожили советскую промышленность, УПК, научные центры, кадры ушли, новых на смену не вырастили. Соответственно, надо было искать выход, прорыв из царства безнадёжности. Причём не только для Российской Федерации, но для всего русского мира: я считаю, что и Украина, и Белоруссия — это тоже русские государства. Я обратился к будущему. Любой человек, который занимается темой ВПК, гонки вооружений и историей "холодной войны", неминуемо будет интересоваться вариантами будущего и возможностью им управлять. Пошли книги следующей волны: "Оседлать молнию", "Гнев орка", потом "Третий проект", который мы делали с Сергеем Кугушевым пять лет. Вот так и появился феномен Максима Калашникова.

"ЗАВТРА". По какому критерию Максим Калашников отделяет зёрна от плевел? Всё-таки ты, гуманитарий, столкнулся с миром техники, естественнонаучного знания.

М.К. Есть здравый смысл, есть критерий практики. Если что-то делается и показывает результат, значит, на это стоит обратить внимание. Создан новый материал, он летал на "Буране" и показал себя хорошо, значит, такое направление нужно развивать дальше. Историческое образование здесь хорошее подспорье — оно учит искать.

Во-вторых, есть эксперты. Мне довелось общаться с Лозино-Лозинским, главным конструктором корабля "Буран". Это образованнейший был человек и в преклонном возрасте сохранивший ясный и пытливый ум. Его мнение для меня несопоставимо с интернет-крикуном, задыхающимся от ненависти.

В своих книгах я с соавторами создавал некий образ мира будущего. Соответственно, первый фильтр отбора — технология идёт в этом русле, вписывается в новый мир или нет. Далее — есть ли уже практический результат, опытные и опытно-промышленные модели.

Третье — отходит ли от этой технологии своя цепочка производных технологий, как она влияет на жизнь. Допустим, технология Георгия Коломейцева — воздействие на семена растений с помощью особого электромагнитного излучения. Урожайность повышается на десятки процентов. Такая система позволяет резко нарастить производство продовольствия, снизить расход энергии, минеральных удобрений, затрат человеческого труда. У такой технологии масса социальных последствий, она — прорывная.

Есть такие технологии, которые могут проложить дорогу в новый мир, заодно решив русские проблемы. Если технология показала себя в действии, начинаю её пропагандировать. Потом видишь ещё одну, которую можно сблокировать, и.т.д. Набирается такой клин, идущий в будущее.

"ЗАВТРА". Наша научная элита по генезису — сталинская. Сейчас власть активно использует тему модернизации, а параллельно идут эскапады против Сталина. Как бы предполагается иной, не сталинский путь модернизации…

М.К. Тот же Лозино-Лозинский говорил про себя: я — дворянин по происхождению и сталинист. Все они либо формировались тогда, начинали свою деятельность, либо, если более молодые, взяли эстафету и были учениками людей, работавших во время сталинского большого скачка.

"ЗАВТРА". Часто говорится, что мир приобретает сетевой характер, следовательно, говорить о централизации просто неадекватно…

М.К. Начнём с того, что сталинский метод не зациклен на централизации. Суть сталинского метода — опередить своё время, поймать ветер будущего в паруса. Я уверен, что будь Сталин сегодня жив, он бы изучал методы распределённого управления. Не надо смешивать дух сталинской эпохи с её тактикой. Практика на тот момент была передовой. Сейчас важно овладеть следующей ступенью организации. Второе — не забывайте, что Сталину приходилось действовать в стране, которой уже не должно было быть на свете. Когда говорят о несоразмерной цене, которую страна заплатила за подъём, — мне всегда хочется ответить: а вы не хотите понять, что страны просто не должно было быть? Российская империя и русский мир были приговорены. Русские должны были повторить судьбу Австро-Венгрии, распасться. Потом бы нас навертели на гусеницы — немцы с одной стороны, японцы с другой. А может быть, и финны с поляками в этом приняли бы участие…