– Я справился, – ответил Джейк, и глаза его потемнели до цвета старого золота, когда он вспомнил свой первый поход за отмщением. Его сестра Кэролайн была на два года старше. Ее застрелила на улице пьяная шайка бешеных бандитов. В тот момент он держала на руках ребенка. Когда она упала, ребенок ударился головой о бордюрный камень. Оба погибли. Обезумев от ярости, ее муж Чарли вытащил свой пистолет. Но, прежде чем он успел нажать на курок, в него выстрелил один из бандитов. В один день трое невинных людей бессмысленно расстались с жизнью. Целая молодая семья в считанные минуты исчезла с лица земли.

В пьяном угаре ограбив несколько магазинов и насмерть перепугав жителей, бандиты покинули город. Шериф все это время прятался у себя в конторе, да и после с погоней особенно не торопился.

У Джейка не было ни страха, ни сомнений. Он прискакал домой, прижимая к груди крошечное тельце ребенка. Слезы текли по его лицу, и он не стыдился их; на поводу он вел за собой коня, к спине которого были привязаны тела сестры и зятя. Тем же вечером, захватив в собой спальный мешок и провизию, он оседлал коня и взял пистолет. Парень остался глух и к отчаянным мольбам мачехи и маленькой сводной сестры, и к резким увещеваниям и угрозам отца: с ожесточенным сердцем он отправился на поиски убийц.

Так началась его жизнь профессионального стрелка семь долгих одиноких лет тому назад. С тех пор он отточил свои способности до совершенства. Мужчина, сидевший сейчас напротив Тори, мало чем напоминал того смешливого беззаботного мальчишку, с которым она росла. Ушла застенчивость юности, ее сменил жесткий цинизм, придавший холодный блеск его золотистым глазам и жесткие очертания скулам. Брат, которого она знала всю жизнь, теперь стал для нее незнакомцем.

Погруженная в мысли об этом страшном времени. Тори глядела на Джейка, размышляя, какую часть своей души он навсегда потерял за эти годы. Сколько человек он убил? Джекоб никогда не говорил, удалось ли ему выследить и уничтожить убийц Кэролайн, а Тори и ее мать так никогда и не решились спросить. С тех пор Джекоб только дважды наведывался на ранчо, причем последний раз Тори уже была в монастыре. Она видела его в тот день несколько минут, и большую часть этого времени он потратил на то, чтобы уговорить ее уйти из монастыря, а она пыталась заставить его понять, почему ей невозможно это сделать. Она надеялась, что он не возобновит сейчас, когда она вернулась домой ухаживать за матерью, свои уговоры, но понимала, что он вряд ли упустит такую возможность.

– Джекоб, – нерешительно заговорила она, хотя и знала, что лучше бы этот разговор не начинать, – раз я остаюсь с мамой, мне понадобится еще одежда. У меня с собой только одна ряса. Мы так спешили, когда уезжали, и я была так растеряна, что не подумала взять остальные вещи. Как ты считаешь, можно будет послать кого-нибудь из работников в монастырь, чтобы забрать кое-какие мои вещи?

Суровые золотистые глаза яростно сверкнули.

– У тебя в твоей комнате есть одежда, Тори, – резко проговорил он. – Мама сохранила большинство твоих старых вещей. И шкаф, и комод стоят там же, где стояли.

Усталый вздох, казалось, сотряс все ее тело, но она взяла себя в руки, готовясь к предстоящему спору.

– Я не могу носить свои старые платья, Джекоб. Мне нужны мои остальные рясы. Пошли за ними, пожалуйста.

– Нет. – Всего одно слово, короткое, резкое, и вот война между ними объявлена.

– Тогда я сама попрошу одного из мужчин, – решительно глядя на него, заявила Тори, хотя голос | ее оставался спокойным и мягким.

Джейк покачал головой.

– Нет, не попросишь. Любой, кто нарушит мои приказы, недолго проработает на «Ленивом Би», и я не думаю, что кто-нибудь рискнет своей работой, только чтобы угодить тебе.

– – На самом деле ты хочешь сказать, Джекоб, что они не рискнут навлечь на себя гнев такого грозного стрелка? – В ее голосе слышался явный сарказм. – Тогда ты достоин презрения, Джекоб Бэннер! Но твоя тактика со мной не сработает. Я сама заберу свои вещи из монастыря.

– И оставишь свою мать без присмотра? – Он поднял брови.

При этих словах она заколебалась, затем возразила:

– Ты же сам говорил, здесь есть Роза. И это ненадолго. Съезжу туда и обратно за несколько часов.

– Забудь об этом, Тори. В ближайшее время ты туда не вернешься.

Его самоуверенный тон только больше взбесил ее:

– Ты не сможешь меня остановить, Джекоб.

– Не смогу, ангельское личико? – поддел он ее. Несколько долгих минут они упрямо сверлили друг друга взглядом под тиканье старых дедовских часов.

– Сколько тебе лет, Тори? – наконец поинтересовался он дружеским тоном, казалось, переводя разговор на другую тему. – У тебя ведь скоро день рождения, не так ли?

Тори хмуро глядела на него с другого края стола, соображая, к чему он клонит.

– Да, в конце августа мне будет восемнадцать. Кивнув, он продолжал:

– То есть до этого, милая, еще три месяца. – Он замолчал, но в золотистых его глазах засветилась насмешка. – До тех пор, согласно завещанию отца, я твой законный опекун. У меня в руках полный контроль над тобой и всеми твоими поступками. Не говоря уж о твоем состоянии, включая кругленькую сумму, которую отец отложил для тебя до твоего замужества или до того дня, когда тебе исполнится двадцать один год, смотря по тому, что произойдет раньше.

– И ты собираешься пробыть здесь так долго, Джекоб? – ядовито-медовым голосом осведомилась она. – Помнится, единственный раз ты приехал на такое время, что стоило повесить шляпу на гвоздь, – это когда с отцом случился удар, и ты был нужен маме, чтобы следить за ранчо. А потом, достаточно было отцу поправиться настолько, что бы взяться за дела самому, ты сразу же отбыл в неизвестном направлении – к своим пистолетам и славе великого и страшного стрелка.

Джейк злобно уставился на нее.

– Когда на тебя найдет, ты все такая же ведь мочка с острым, как бритва, язычком. – Он криво усмехнулся, отчего у нее все внутри дрогнуло. – Но не беспокойся. Я пробуду здесь долго, достаточно для того, чтобы избавить тебя от этой привычки. Великий и страшный стрелок, такой как я, сумеет справиться с дерзкой девчонкой, вроде тебя, одной левой. Кроме того, многое изменилось. Отца больше нет. На этот раз ему не станет лучше и он не возьмется, как раньше, за дела.

– Да, многое изменилось, Джекоб. Вот только в чем – в том, что ты стал нужен маме и ранчо, или в том, что больше нет отца, который погонял тебя и командовал, как надо все делать? Ты теперь останешься здесь насовсем?

Лениво пожав плечами, он постарался скрыть, как больно задели его ее слова. В них было много правды.

– Может быть. Посмотрим, как пойдут дела. Может, теперь я испробую некоторые свои идеи, на которые отец не соглашался. Как ни велико это ранчо, нам двоим было на нем тесно.

– Потому что каждый хотел настоять на своем и ни один не хотел уступать.

– Не совсем так, Тори, – напомнил он. – Ты же знаешь, как между нами было. Всю жизнь я старался, как проклятый, соответствовать тому, чего от меня ждал отец, но всегда не дотягивал до его стандартов. Как бы я ни старался, ему всегда требовалось, чтобы было еще лучше. Господи! – простонал он с отвращением. – Я мог по воде пешком пройти, но он бы ворчал, что я и телегу не прихватил с собой.

Тори болезненно дернулась.

– Пожалуйста, Джекоб, не поминай всуе имя Господне в моем присутствии. Хватит того, что ты вытащил меня домой.

Он поднял бровь с привычной дерзостью.

– Только не говори мне, Тори, что ты не рада оказаться здесь, не рада снова увидеть Кармен, пусть и в таком плохом состоянии.

Она, соглашаясь, кивнула.

– Я ужасно скучала по маме эти два последних года. Страшно, конечно, видеть, как ей больно, но я счастлива снова быть с ней рядом. И так странно, что папы уже нет на свете. – Она вздохнула, на глазах у нее заблестели слезы. – Мне не хватает его.

– Мне тоже, лапонька, – вздохнул он. – Мне тоже.