Она закрутилась на месте, в отчаянии попытавшись проникнуть в выход на сцену, который наверняка был заперт, но ведь ей некуда было податься. Неожиданно дверь поддалась ее напору и легко распахнулась. Она шагнула внутрь, в полную темень. Практически потеряв всякую ориентировку, она тем не менее понимала, что, просто стоя на месте, наверняка окажется тут же схваченной. И Андреа на ощупь двинулась вперед. Сделав всего несколько шагов, она наткнулась на стену, потом узкое свободное пространство, потом опять на стену. Это узкое пространство – скорее всего, один из переходов за кулисами театра, подумала Андреа.

В этот момент она услышала, как позади нее захлопнулась дверь, ведущая на сцену. Тяжелое дыхание преследователя говорило о том, что он тоже попал в этот коридор и тоже в первый момент ничего не может различить в кромешной тьме. Ни секунды не задумываясь, Андреа поспешила по узкому коридору в неизвестность, предоставив гнавшемуся за ней мужчине пытаться найти и зажечь светильник. Ведя рукой по стене, она нащупала дверь и хотела было укрыться за ней, но интуиция подсказала ей, что и для преследователя это будет первое место, где он станет ее разыскивать. Сделав усилие над собою, она миновала еще одну дверь и еще и лишь перед четвертой дверью разрешила себе остановиться, повернула ручку и проскользнула внутрь совершенно беззвучно. Дрожащими пальцами она принялась шарить по внутренней стороне двери, надеясь найти задвижку, но – увы – ее там не было. Как равным образом не было ни одного освещенного окна, в отблесках которого она смогла бы найти путь к бегству из этой чернильной тьмы.

Стоило двери у него за спиной захлопнуться, как Брент был вынужден застыть на месте, совершенно ослепленный беспросветной чернотой, навалившейся на него. Изо всех сил насторожив слух, он какое-то время простоял абсолютно неподвижно, пытаясь уловить хоть малейший звук шагов. Но не услышал ничего, кроме собственного тяжелого дыхания и сумасшедшего стука сердца. И ничто не давало ему ни малейшей подсказки, где может находиться укрывавшийся в кромешной тьме вор. А ведь он мог стоять прямо возле Брента, готовый в первый же удобный момент оглушить преследователя ударом по голове.

Брент заставил себя досчитать до шестидесяти, чтобы хоть немного успокоиться. Он выжидал. Вслушивался. Он был готов мгновенно среагировать на малейший шорох, на легчайший звук. Ничего. Осторожно пошарив у себя в кармане, Брент извлек как можно бесшумнее коробку спичек. Напрягая каждый мускул, стараясь приготовиться к возможной атаке, он наконец отважился чиркнуть одной из спичек и поднял ее над головой. И никого не увидел. И ничего не услышал. Зато заметил свисавшую над порогом керосиновую лампу.

Наконец-то у Брента появилось преимущество перед вором, и преимущество немалое. Как бы проворно ни убегал его «клиент» и как бы тщательно ни кутался с головы до ног в черный плащ, Брент успел разглядеть, что сложение у воришки довольно хлипкое. Скорее всего, это был мальчишка. Весьма искусный в воровском ремесле и хитрый мальчишка. Если бы только Бренту удалось схватить его, у него не» будет ни малейшего шанса вырваться. Разве что он вооружен револьвером. Или ножом.

Эта мысль заставила Брента помедлить. Несмотря на свое несомненное физическое превосходство перед преследуемым, Брент все же должен был быть осторожен. Пытаясь найти хоть какое-то подобие оружия, Брент подобрал для этой цели единственное, что удалось обнаружить: длинную тонкую палку чуть побольше полицейской дубинки. Пожав плечами, он решил, что лучше что-то, чем ничего. Теперь, вооруженный дубинкой и лампой, он счел возможным отправиться на поиски вора.

Андреа, прижимаясь спиной к двери, слышала, как его шаги раздаются все ближе и ближе. Вот он остановился один раз и второй, и по скрипу несмазанных петель она поняла, что преследователь проверяет все выходящие в коридор двери. Когда шаги приблизились к той комнате, где укрылась она, из-под двери просочились лучи света.

Проклятье! Ему и в самом деле повезло – он натолкнулся на лампу! А на двери нет задвижки, и ничего под рукой, чтобы хоть как-то ее подпереть, и она ничего не сможет сделать, чтобы помешать преследователю обнаружить и схватить ее. Разве что…

Брент толкнулся в четвертую дверь, которая казалась прикрытой, но не запертой, словно что-то с той стороны мешало ее распахнуть. Он налег посильнее, и дверь подалась внутрь – она наверняка не была заперта. И все же что-то не давало открыть ее до конца – то ли упавшая мебель, то ли… маленький воришка.

Он наваливался на дверь вновь и вновь, но та больше не поддавалась его усилиям. Наконец он отступил назад, насколько позволяла ширина коридора, разбежался и со всей силы саданул плечом по деревянной панели. Совершенно неожиданно дверь распахнулась безо всякого сопротивления, так что Брент с разгона потерял равновесие и головой вперед влетел в дверной проем. Падая на пол, он лишь старался не разбить полную керосина лампу, чтобы не устроить пожар в театре и не сгореть тут, чего доброго, живьем. Справившись с этой задачей, он только и успел заметить, как закутанная в черное фигура прошмыгнула в распахнутую настежь дверь.

Пользуясь слабым отблеском света, даваемого лампой, Андреа что есть духу неслась обратно по коридору к боковому выходу из театра, пребывая в тем большем смятении, что успела разглядеть ворвавшегося вслед за нею в комнату человека. Она чуть не лишилась чувств, узнав в нем Брента! Она еще не успела добежать до выхода, когда услыхала, что он уже снова гонится за нею. Зацепившийся за что-то шарф чуть не задушил ее, но она рванулась и освободилась, оставив на торчавшем в стене гвозде клочок материи.

Понимая, что ей не успеть добежать до двери, Андреа попыталась свернуть налево. Взлетев по короткой лестнице, она выбежала на сцену, по пятам преследуемая Брентом, освещавшим дорогу себе – и ей – спасенной им лампой. Он был так близко, что она ясно слышала его тяжелое дыхание, и при желании он, наверное, мог бы огреть ее этой ужасной дубинкой, которую сжимал в руке. И тут позади нее вдруг раздался шорох, странный клацающий звук и еще более странное жужжание. Все это сопровождалось градом ругательств из уст Брента, причем было такое ощущение, что его голос удаляется и доносится откуда-то сверху.

Прикрывая лицо краем капюшона, Андреа рискнула бросить короткий взгляд через плечо. То, что она разглядела, заставило ее остановиться и в изумлении уставиться на представшую перед ней картину. В шести футах над сценой беспомощно висел Брент, одной ногой угодивший в петлю тянувшейся откуда-то сверху веревки. Судя по тому, как он ругался, он не был ранен – если не считать его мужского самолюбия. По какому-то чудесному стечению обстоятельств, он все еще держал в руках лампу, освещавшую сию занимательную сцену.

Несколько секунд Андреа в немом изумлении взирала на Брента, извивавшегося на веревке и описывавшего у нее над головой широкие круги. Затем, собравшись с духом и постаравшись говорить как можно более низким и хриплым голосом, она прорычала:

– Ты в порядке?

– Черт бы тебя побрал! – донесся ответный рев. – Конечно нет! Сними меня отсюда!

– Черт бы тебя побрал! – отвечала она все тем же хриплым басом. – Ты что думаешь, я чокнутый? Нет уж, оставайся-ка ты там, наверху, тогда и моя шкура будет целее.

Брент сделал героическое усилие, чтобы говорить спокойно.

– Если ты поможешь мне спуститься, я обещаю, что помогу тебе получить самый мягкий приговор. Я адвокат. И для меня не секрет, как проделать такую штуку.

– Да будь ты хоть сам папа римский. Я не могу спустить тебя оттуда, потому как понятия не имею, как это делается. Я и сейчас не знаю, как тебя вообще угораздило так попасться.

– Я споткнулся о какую-то веревку – судя по всему, это часть от механизма поднятия декораций, – и от толчка почему-то сработала лебедка. Если ты поищешь хорошенько за кулисами, то наверняка найдешь ее и сможешь опустить веревку.