Самое поганое, когда в команду затесался скрытый враг, который ведет все дело к разрушению, а хозяина к тюрьме. Такое случается.

Но еще хуже то, что само устройство человеческого мышления таково, что все собранные тобою люди — скрытые враги и неукоснительно ведут тебя к разорению и поражению. И они невольны в этом, даже самые лучшие друзья. Так заложено в нас с самого рождения. Можно сказать: такова операционная среда нашего мышления. Вот это беда!

И тут, если не суметь работать именно с этим, ни один психолог действительно не поможет. Чаще всего, опытный предприниматель сам выполняет эту часть психологической работы по подборке надёжных людей лучше любого психолога. С одной стороны, это печально, потому что говорит о том, что психология ещё не стала прикладной наукой. С другой, это означает, что определённые способы работы всё-таки есть. И они совершенно ненаучны.

Если бы заняться и попытаться обобщить приёмы, которыми хорошие предприниматели настраивают мозги работающих на них людей, то мы обнаружили бы кучу «непсихологических» приёмов от запугивания смертью и до душевной беседы крутыми матюгами или же с расслаблением в баньке под водочку и девочек. Конечно, это недопустимо для психолога, да и невозможно чаще всего — просто денег нет на такие приёмы. Однако это работает... Это и есть настоящая прикладная психология.

Кстати, могло бы быть вполне полноценным культурно-историческим исследованием психологии современного человека.

Лично для меня наиболее интересным является в таком исследовании возможность через сравнение нашей производственной культуры с культурой наших предков выйти сначала на прикладную работу по возвращению способностей, описание Разума и самопознание. На сегодняшний день я вижу только один способ подойти к этой работе по-настоящему — дав описание тому, что есть наше мышление как хранилище образов культуры, выйти на описание языка Разума, то есть языка образов.

Именно Языком образов я и занимаюсь последние годы, в том числе и в нашем научно-исследовательском институте «Дорога Домой». Моя мечта — создать полноценную исследовательскую лабораторию этого явления. Кто в него должен входить? Те, кто профессионально занимается Языком образов. А кто это?

Это и прикладники, и теоретики. Теоретически образы исследуют философы, логики, культурологи, психологи, языковеды.

Практически с ними работают художники, писатели и поэты, музыканты, программисты и математики.

Все эти профессии взаимно дополняют друг друга и однозначно необходимы для задуманной работы.

К примеру, какие особенности в работе с образами имеют, на мой взгляд, прикладники.

Художники, как я это вижу, прямо и осознанно передают свои зрительные образы, но даже, по-моему, не подозревают, что полотно, кисть и краски есть составляющие их языка. Его материальная часть. Зато они очень точно могут рассказать все о том, как передавать образ. Понятие техники для них является одним из обязательных.

Писатели и поэты, напротив, вполне отдают себе отчет и в том, что передают образы, и в том, что делают это с помощью языка. Но вот о технике с ними говорить почти бесполезно. Они интуитивисты и сами не знают, как им удается делать поэзию.

Музыканты могут рассказать и об образах, и о технике, но их никто не понимает. Их образный язык, как считается, вещь, действующая на «подсознание».

Программисты предпочитают последнее время работать не с полноценным языком, а лишь с его идиоматической частью, как говорят лингвисты. Иначе говоря, программирование все больше из искусства становится ремеслом и в соответствии с этим переходит и на более действенные инструменты — модули, которые позволяют гнать поток, не задумываясь, зато на уровне требований современной промышленной технологии.

Математики же подчас даже не подозревают, что описывают на своем символическом языке какие-то образы. Сам язык, каковым является математика, так их захватывает, что становится самоценным, и они тонут в нем и его хитросплетениях, как в стихии.

В общем, как кажется, истина есть во всем, а понимание того, что такое Язык образов, где-то посередине. И достичь его можно только совместно усилиями всех этих профессионалов. Вот я и приглашаю всех интересующихся Языком образов к сотрудничеству в нашем НИИ.

Послесловие

Дух или нисходит в материю, или не нисходит. Но если он и нисходит, то это настолько обычное явление, что мы не замечаем это так же, как воздух.

Какие явления жизни могли бы свидетельствовать нам о том, что Дух есть, а нисхождение происходит? И не этот ли вопрос, однажды приходящий к любому думающему человеку, когда-то родил магию и сделал ее всеобщей для всех культур?

Нас влечет тайна, нас влечет то, что ждёт нас после жизни, нас влечет магия, как способ познать неведомое и самого себя. Можно закрывать на это глаза и делать вид, что только ты знаешь, как правильно жить и что в этой жизни настоящее. Можно презирать всех, кто увлечен поиском тайны с «высоты» своего директорского кресла или места чиновника. Даже бога можно в себя не впускать, если ты в силе и чувствуешь, что знаешь, как устроена жизнь, лучше других. Но однажды тебя уволят на пенсию, и ты станешь злобным, никому не нужным стариком Ли-ром. Мгновенно испарятся связи и власть, инфляция съест накопленные деньги, разорятся без твоего властного пригляда предприятия, когда-то созданные тобой. И ты останешься один на один со своим одиночеством перед лицом смерти. И самое страшное — без сил. Их ты сейчас с наслаждением вкладываешь в водочку, продажных девочек, право быть хамом и поплёвывать на всех свысока. Как мы так растеряли себя? Ни хитру, ни гораз-ду, ни птицею горазду суда божиего не минута...

Я начинаю задумываться о том, что ждет меня самого в конце моего бизнеса, и вижу эту картину. И если от неё не отмахиваться, она ставит перед выбором: либо предпринимательством заниматься, либо идти в монастырь или в какую-нибудь йогу. И я начинаю понимать всех тех людей духовного поиска, которые боялись предпринимательства, как грязи, от которой надо бежать. Но я не хочу в йогу! Я не хочу в монахи! И я не могу бросить всех тех, кого я должен кормить, потому что я их люблю и приручил. Да и нет у меня такой ненависти к жизни и людям, чтобы уйти в монахи. Я точно знаю, если все, такие как я, что-то ещё могущие делать уйдут в эзотерику, Россия падёт окончательно. Что-то неверно в общей теории тайноведения, пытающейся увести нас из мирской жизни: как будут жить монахи, если не будет мирян?

Но это не всё, что возмущается во мне, когда мне говорят, что предпринимательство — низкое занятие, закрепощающее человека в греховности. Греховным можно быть и на посту настоятеля монастыря. Мы знаем этому немало примеров. Можно оставаться духовно чистым человеком и на месте хозяина рынка. Индусы создали целую духовную школу с названием Карма-йога — йога бескорыстного служения, которая говорит о том, что ты можешь достигать Бога и внутреннего света, делая любое дело. Не важно, что ты делаешь, важно — как...

Но и этого мне не хватает, чтобы снять ощущение неверности всего человеческого подхода к предпринимательству. Разговор о том, что можно быть грязным попом и чистым, светлым человеком, работая ассенизатором, как-то не дает ответов на все вопросы.

Например, на такой: если мы живем в мире божьем, то в нем не должно быть случайных вещей. И высшее служение богу — приятие мира, полноценное проживание этого божьего творения. Откуда такая гордыня у человека, который говорит: «Боже! Я мал и глуп. Поэтому я отдаю себя в руки твои и отказываюсь жить в мире, созданным тобой и живущем по твоим законам. Я ухожу в искусственный мирок, придуманный людьми, где я буду служить тебе так, как это придумали такие же, как я!»

Я не буду говорить о том, что за такими движениями, с психологической точки зрения, чаще всего нет ничего, кроме мышления исключительности или гордыни, если использовать христианский термин. Не буду я говорить и о том, что иногда этот уход в монастырь оказывается вполне оправданным, потому что свершается в итоге некоего духовного развития, открывающего дальнейший путь именно таким. Всё есть и всё может быть.