Дюплекс был вынужден неоднократно вмешиваться в управление и пресекать деятельность отдельных чиновников, но удаленность Пондишери от Бенгалии безусловно ему мешала. Дезертирство тем временем приняло массовый характер. Более полусотни солдат и офицеров поступили на службу к Шонамилю, президенту австрийской «Компании Ост-Энде». Шонамиль к тому времени уже Проявил себя законченным авантюристом, промышлял грабежом, восстанавливал индийские власти против европейцев. К нему стекались дезертиры из всех компаний. Получив новое подкрепление, Шонамиль решил совершить разбойничий рейд по Бенгалии, явно переоценив свои силы. Около местечка Пегу его отряд попал в засаду, устроенную войсками наваба, и почти весь был уничтожен. Большинству французских дезертиров удалось вырваться из окружения. Они долго скитались по стране, затем захватили купеческий корабль, вышли в море, не умея им управлять, и сдались англичанам.
Лишь благодаря репутации Дюплекса французам удалось сохранить нормальные отношения с навабом. Однако спокойствие продолжалось недолго: в Бенгалию вновь вернулись маратхи, теперь они опустошали все, включая и французские фактории. Правда, на этот раз пребывание маратхов длилось недолго, Аллахварди-хан обманом заманил маратхских вождей к себе и всех перебил. Но бенгальцы понимали, что месть маратхов не заставит себя долго ждать. Действительно, в 1745 году две большие маратхские армии вторглись в страну в четвертый раз за пять лет. Рагходжи Бхонсле осадил Патну, а несколько десятков тысяч маратхских всадников двинулись грабить европейские колонии. Шандерна-гор был под угрозой, но небольшие разъезды маратхской кавалерии только раз показались перед городскими воротами. Маратхи охотились за Аллахварди-ханом. Казалось, дни бенгальского наваба были сочтены, к тому же против него взбунтовались собственные войска. Случайная смерть мятежного военачальника Мустафы-хана спасла жизнь наваба. Войска вновь подчинились правителю. Маратхи не навязывали генерального сражения. Вскоре начался сезон дождей, и их армия ушла из Бенгалии.
Войны с маратхами причинили громадный ущерб казне Аллахварди-хана. Бенгальский наваб сразу же решил возместить убытки за счет европейских купцов. Налоги возросли настолько, что служащие компаний начали мечтать о новом нашествии маратхов. В 1744 году стоимость товаров, поступавших из Бенгалии в Европу, сократилась вдвое. Начавшаяся англо-французская война нанесла бенгальским компаниям новый удар. Военные корабли обеих держав отчаянно охотились за торговыми. Связь между отдельными портами окончательно нарушилась. В этих условиях Аллахварди-хан постоянно прибегал к вымогательству, обещая то одной, то другой компании свою поддержку за деньги. Французская Бенгалия была в самом критическом положении: в Шандернагоре едва теплилась торговая жизнь, остальные торговые центры перестали существовать.
Карикал, новая колония французов, находилась в лучшем положении, поскольку была расположена сравнительно недалеко от Пондишери и Дюплекс мог руководить ее делами почти непосредственно.
Раджа Танджура, бывший хозяин Карикала, не хотел отказываться от поборов с деревень, принадлежавших французам, хотя требуемая сумма была невелика, Дюплекс категорически запретил местному коменданту платить что-либо. Власти Танджура стали угрожать войной и совершали внезапные нападения на пограничные деревни. В то время на территории Карикала находилось всего две сотни французских солдат. Однако, несмотря на малочисленность французского гарнизона, раджа побоялся развязать открытую войну. Более того, он решил использовать французов в борьбе со своими давними врагами голландцами и даже предложил Дюплексу военный союз, прося у него пушки и корабли, но власти Пондишери отказались выступить против голландцев. Война танджурцев против соседней голландской колонии Негапатам окончилась для них неудачно. Как это часто бывает, неудачные военные действия вызвали ропот в войсках. Тогда Дюплекс предложил радже свою дружбу, а взамен потребовал для Компании новых земель.
Генерал-губернатор понимал, что в данный момент он может оккупировать Танджур без единого выстрела, но он затевал сложную дипломатическую игру. На Танджур претендовал и старый союзник французов Чанда Сахиб, и один из маратхских феодалов, и, наконец, низам Хайдарабада. Одно неосторожное движение могло повлечь за собой целую цепь неприятностей, а Дюплекс боялся в первые годы правления нажить многих врагов.
Вскоре Низам-ул-мулк потребовал у Танджура 45 лакхов (лакх- 100 тыс.) рупий единовременно. Перепуганный раджа начал жестокие поборы со своих земель. Сборщики налогов стали тревожить и жителей принадлежавших французам деревень. Наступило резкое ухудшение отношений между Танджуром и Пондишери. Дюплекс прислал в Карикал 400 солдат под командой своего лучшего офицера Паради, который быстро рассеял танджурцев. Однако радже удалось собрать большое войско: пять тысяч всадников и полторы тысячи пехотинцев двинулись на Карикал. Паради быстро подготовился к обороне, и войска раджи Танджура, несмотря на десятикратное численное превосходство, отступили, понеся большие потери. Это было не случайно: армия раджи состояла из недисциплинированных людей, неспособных к ведению длительной осады. К тому же в Танджуре появились войска Низама, недовольного медленным поступлением денег. Положение французов в Карикале укрепилось.
Когда директора Компании в Париже узнали о действиях Дюплекса, они единодушно выразили свое недовольство. Особенно негодовал бывший инициатор захвата Карикала — Дюма.
Маэ — французская колония на Малабарском побережье, окруженная английскими и голландскими торговыми центрами, испытывала большие трудности. Англичане из близлежащих колоний, стремясь парализовать французскую торговлю, постоянно натравливали на Маэ индийских феодалов. На первых порах французы успешно оборонялись, используя взаимную вражду соседних феодалов. Немало сделал для укрепления Маэ Паради- способный военный инженер.
Губернатором Маэ до 1741 года был Дируа (позднее переведенный в Бевгалию), сумевший очень быстро восстановить против себя всех индийских князьков. Это обстоятельство искусно использовал Вейк, управляющий английской колонией Телличери. Несколько малабарских феодалов, объединившись, блокировали Маэ с суши. Возможно, колония прекратила бы существование, если бы не подошла эскадра Лабурдонне. Адмирал немедленно высадил десант. Войска индийских феодалов отступили, а Вейку оставалось только послать французам поздравительное письмо. «Я думаю — это слова не от чистого сердца», — громогласно заявил Лабурдонне при чтении письма, явно рассчитывая на то, что эта фраза станет известна англичанам. Французская эскадра стояла на рейде Маэ несколько месяцев и только весной 1742 года двинулась в путь. Визит Лабурдонне произвел на жителей Малабарского побережья весьма внушительное впечатление. Маэ не подвергалась нападению даже в первые годы англо-французской войны.
Судьба Маэ, Шандернагора, Сурата и других колоний, удаленных на сотни километров от Пондишери, волновала Дюплекса. В случае войны, которая становилась неизбежной, эти торговые центры легко могли стать добычей врага. Дюплекс все более убеждался в необходимости создания единой колониальной территории вместо отдельных точек, разбросанных по всему полуострову.
Между тем Франция отнюдь не была готова к грядущей войне. Престарелый кардинал Флери, первый министр Людовика XV, делал все, чтобы сохранить мир, тратя свои силы на плетение и распутывание интриг при европейских дворах. Но эта придворная дипломатия- дипломатия момента, не учитывавшая основных, глубинных линий в мировой политике, несмотря на внешний успех, оказалась чреватой печальными последствиями. Политический кругозор Флери ограничивался только Европой. Французские заморские владения его не интересовали. Военный флот находился в плачевном состоянии. Напрасно морской министр Морепа осаждал Флери просьбами о субсидиях — кардинал только отшучивался. Между тем корабли гнили, а прославленные капитаны, герои морских сражений, такие, как Кассар [* Один из самых известных морских капитанов в войне за испанское наследство; просидев в долговой тюрьме около пяти лет, умер там в 1740 году], жили и умирали в безвестности. Безразличие кардинала к действиям Англии, которая наносила поражение за поражением испанским Бурбонам, вызывало возмущение в Версале и в парижских салонах. Но Флери оставался первым министром, а король пребывал в царственном безразличии.