– По-моему, наш ученый друг совершенно прав, капитан, ты рискуешь, – весело вставил Фрэдди.

– Мне было бы неинтересно жить, если бы я не рисковал. Я рискую утонуть по нескольку раз в год, а моя жена – это еще более вредно, чем курение, – отшучивался Том.

– Ты забываешь о своем животе, старина, сердечку приходится гонять кровь по такому огромному шару, и это, наверное, сложнее, чем ветру двигать яхты вокруг земли, – тактично уравновешивал стороны Джек. Том погладил себя по животу:

– Этих тягот я, к счастью, совсем не замечаю.

– Вот именно, – не унимался Тони, – множество людей умирает, не успев измучиться болью, даже не подозревая, что их сердечно-сосудистая система может отказать в любой момент. Такова тенденция последних лет…

Том, щурясь от наслаждения, затянулся, будто давая понять, что уж он-то поживет, и дело здесь не в левом желудочке, а в чем-то совсем другом. Тони не сразу заметил появление своей подруги, а заметив, не перестал говорить, лишь приобнял ее за плечи, и его речь стала чуть спокойнее.

Слава Богу! Тони ни в чем ее не заподозрил. Но неужели ее пригласили сюда ради этого поцелуя, ради того, чтобы опалить необузданным желанием? Нет, в это было невозможно поверить! Все эти разговоры о науке и искусстве совершенно не совмещались с тем, что произошло под палубой. Она и не предполагала, что желание может настолько захлестнуть ее… Если бы Тони заметил ее состояние и спросил, что с ней происходит, что бы она ответила ему?.. Но ничего страшного, они больше не будут встречаться с этой компанией, и никто не сможет сделать ему многозначительного намека. Если этого не сделает огонь на ее щеках. Мари, бесспорно, обо всем догадалась. Она и еще, скорее всего, Джек. Это он из сочувствия поддакивает Антонио. Заметив, как дрожат ее локти, она ужаснулась наивности своих мыслей. Это был всего лишь поцелуй. Какая мелочь! Еще не будучи студенткой, она целовалась с мальчишками с их улицы и считала это детскими играми. С чего бы взяться дрожи? Тони предложил ей свой пиджак, но она отказалась. Яхта, опустив паруса, приближалась к берегу. Шум мотора царил в тишине и был слышен даже в Эйлате. Стояла глухая, безлюдная ночь, и только горы, казалось, не спали.

– Тони, нам пора домой.

– Ты устала? Ветер совсем тебя отрезвил. Жалко.

– Ты же не разрешал мне пить.

– Пока речь не шла о возвращении в отель.

Она медленно соображала, и, не сразу поняв его намек, впала почти что в панику: нет, она не сможет сейчас, после того, что произошло внизу, отдаться ласкам Тони. Так же как и не сможет находиться долее под градом осуждающих, по ее мнению, взглядов. Последней каплей стало появление Лиз, которая ничем не показывала недовольства или тревоги.

– Надеюсь, вы не воспримете спуск парусов как конец празднества. У Тома еще много сюрпризов. Мне удалось узнать только то, что возможен маленький фейерверк, – спешно выговорила она, не глядя на гостей, и затем, сославшись на головную боль, исчезла.

– Хочешь фейерверк? – сонно поинтересовался Тони у своей возлюбленной, но Люсия думала не об этом. Внезапный уход Лиз тревожил ее. Конечно же, если кто и мог предположить за Дэвидом такие шалости, так это его жена. «Теперь, наверное, возненавидит меня», – заключила Люсия и тут же поймала себя на зависти к этой женщине. То прекраснейшее в мире пламя, на которое ей удалось взглянуть только краем глаза, по праву принадлежало Лиз. Она могла греться у него хоть целыми днями, и было даже не совсем понятно, зачем ей, постоянно чем-то удрученной, такое сокровище. Люсии захотелось быть для Тони таким же пламенем, но только не сегодня. Сегодня нужно уснуть и забыться. Быстро распрощавшись, они покинули яхту. Дэвида в это время на палубе не было. Он ушел проводить Лиз.

Когда тот же черный «субару» преодолевал последние повороты, прежде чем въехать в Эйлат, Люсия заметила у дальнего мыса соцветия фейерверков. Наверное, больше всех радуется Том – большой ребенок. Отвернувшись, она попыталась оставить в своих мыслях только ускользающую дорогу и незаметно уснула. Тони растолкал ее у «Лагуны» и потом с трудом стащил с нее, сонной, платье. Вечер действительно получился хороший. Он давно не пил много хорошего вина, не танцевал с Люсией и не говорил о кардиологии с неспециалистами. Все это дает новые ощущения и новые силы. Жаль, что она спит. Но пусть уж лучше спит, чем тонет.

Взбодрившись за время дороги, Тони долго не мог уснуть.

На следующий день они, спасаясь от полуденного зноя, забрели в маленький кинотеатрик. В зале было пусто и работали кондиционеры. Все утро недавние пылкие возлюбленные лишь обменивались редкими, бессодержательными фразами, а сейчас эта свежесть и безлюдность еще больше увеличила расстояние между ними, хотя они сидели так близко, что почти касались друг друга. Люсия сознательно не замечала натянутости, а Тони пытался понять, что в эту ночь он сделал не так. Что могло охладить его любимую? Он вел отсчет событий с момента возвращения, не догадываясь перевернуть страницу назад или подсознательно не желая этого делать. Винить себя, как ни странно, легче, чем понимать, что пострадал ни за что. Впрочем, Тони не считал себя пострадавшим, он был огорчен ее замкнутостью, как плохой погодой: ну и пусть идет дождь, солнце еще обязательно покажется. Скоро замысловатый фантастический сюжет фильма отвлек его от этих мыслей. Люсия же никак не могла сконцентрироваться, но радовалась хотя бы возможности уйти в себя. Полтора часа ее молчаливость не будет восприниматься как нечто аномальное.

Что произошло вчера вечером? Она не могла определить, что это было. Случайный флирт, чего раньше с ней никогда не случалось? Откровенное заигрывание, которому она почему-то поддалась? Увлечение? Или просто тщеславие: такой знаменитый музыкант оказывает ей знаки внимания? Дотоле благополучная жизнь внезапно потеряла для нее всякую ценность, а вокруг замаячили мистические светлячки. Протянешь руку – они исчезнут. Так обидно, что невозможно влезть в чужую шкуру. Посмотреть на мир глазами Дэвида хотя бы пять минут. Как все это серо: работа, лекции, прогулки с Тони… Кто-то варится в котле страстей, а у нее – тишь да гладь. Скучно. Люсия чувствовала, как ей утерли нос: она, испанка, в сравнении с этими англичанами – просто дохлая муха. Кажется, до вчерашнего дня она считала своим достоинством то, что никогда не оступалась, что в ее жизни все правильно, и только сейчас ей пришло в голову проверить сами правила. Жизнь вдруг превратилась для нее в загадку. Она так мало о ней знает и сможет ли когда-нибудь знать больше, плавно курсируя между домом, университетом и «Фернандой»?

…Дэвид и Лиз. Несомненно, их отношения далеко не идеальны, но это их многому научило, они кажутся людьми, посвященными в смысл всего существующего. Дэвиду почти пятьдесят, но он не утратил пылкости и кажется молодым. А Лиз? Хотела бы она, Люсия, оказаться на ее месте? Может, и да.

На экране мельтешил звездами и инопланетянами космос. Тони, по всей видимости, надоело быть серьезным, и он с удовольствием забыл, что он только зритель. Его волосы были немного взлохмачены, взгляд выражал крайнюю заинтересованность, а руки и ноги расслабленно бездействовали. Люсия позавидовала ему, попыталась последовать его примеру, даже приняла ту же позу, но уже через несколько минут вернулась к своим переживаниям. Она с сожалением констатировала, что обоюдное чувство киногероев, разделенных космическими просторами, пожалуй, воспринимается как более перспективное, более реальное, чем зародившееся в ее душе стремление приблизиться к людям с яхты, к Дэвиду. Он назначил ей свидание, но это уже как сон, как собственные выдумки. Она не может рисковать своим благополучием ради одного-единственного приключения… И за это сама себя ненавидит! Тони ни за что не поймет, почему она согласилась на свидание с Дэвидом. Да и никому невозможно объяснить, зачем это нужно ей.

Она положила свою руку на его расслабленный кулак. Он не повернулся, только осторожно погладил другой рукой ее прохладную кожу ниже локтя, словно прося подождать, не отвлекать его. По-киношному трогательная любовь земной красавицы к бесполому марсианину была ей слишком понятна, настолько, что другие сюжетные линии ее мало интересовали, и было страшно, что конец фильма окажется несчастливым. Дэвид тоже очаровал ее своей недосягаемостью, непохожестью на других. Его спокойствие, превращающееся в одно мгновение ока в страсть! Этим нельзя было не восхититься. Работа холодного ума, а в паузах – почти безумие, сатанинский блеск в глазах. Чем она могла прельстить его? Именно она, а не Мари, не Сьюзи, не кто-нибудь еще. И главное: что теперь делать? Об этом не хотелось думать. Оба варианта влекли за собой печальные последствия: потерять Тони или потерять едва зародившуюся мечту. Если бы можно было уйти от полюсов, найти промежуточное решение. Оно напрашивалось само собой: пойти на свидание так, чтобы Тони ни о чем не узнал. Но Люсия верила в то, что наказание в таком случае неминуемо. Какое же это воплощение мечты, если к нему примешан страх перед наказанием? Да и как можно не сказать Тони, куда она идет, если они не разлучались в Эйлате до сих пор и на полчаса?