– Нет, но это же понятно из ваших слов.

– Да?

– Ну конечно, – покивал я головой. – Я служил в абвере в войну, так что имею определенный опыт и даже могу помочь, когда явится американец. К тому же я встречался с Берни Гюнтером и знал Бритту Варцок. Я врач и по-английски говорю – тоже может пригодиться. И, само собой разумеется, я умею хранить молчание, если дело секретное и имеет отношение к ЦРУ и австрийской полиции.

– Может, позже вы и сумеете помочь нам, доктор, – промямлил шляпа, – когда мы получше обследуем место преступления. – Он поднял мою сумку и понес ее к дверям.

– Мы с вами свяжемся, – добавил другой полицейский, уцепив меня под руку и помогая подняться.

– Но вы же не знаете, где я остановился! – воскликнул я. – А я не знаю ваших имен.

– Позвоните попозже на Дойчмейстер-плац и сообщите нам адрес, – сказал шляпа.

– Я – инспектор Штраус. А он – помощник криминалиста Вагнер.

Я с напускной неохотой встал, всячески демонстрируя, как мне не хочется уходить, и позволил довести себя до дверей.

– Я остановился в «Отель де Франс», – солгал я. – Это тут, неподалеку. Вы знаете этот отель?

– Знаем, знаем! – нетерпеливо сказал шляпа и протянул мне сумку.

– Хорошо. Значит, я позвоню вам позднее. Ждите. А какой у вас номер телефона?

Шляпа протянул мне визитку.

– Да, пожалуйста, позвоните позднее. – Он изо всех сил старался сохранить на лице приветливое выражение.

Толчок в спину – и я очутился на лестничной площадке, дверь за мной захлопнулась. Страшно довольный своим представлением, я быстро сбежал по лестнице и притормозил перед квартирой этажом ниже, откуда якобы поступил звонок насчет запаха и скопившейся почты. Все эти утверждения казались мне неправдоподобными. Начать с того, что никакого запаха на этом этаже не чувствовалось и никакая любопытная соседка не высунула нос из двери, чтобы поинтересоваться, что же там, наверху, произошло. А высунула бы непременно, если б история, которую мне поведали полицейские, была правдой.

Я уже хотел продолжить поспешное отступление, когда услышал шаги пролетом ниже, и, выглянув из окна второго этажа, увидел черный седан «меркурий», припаркованный у дома. Решив, что, пожалуй, самое умное – убраться с дороги американца, я поспешно постучался в дверь.

Через несколько томительных секунд дверь открыл мужчина в брюках и жилетке, с таким обилием волос на всех видимых участках тела, что казалось, на каждом отдельном волосе у него щетинились волоски поменьше. В сравнении с ним даже Исав выглядел бы лысым, как оконное стекло. Я сунул ему визитку полицейского и нервно оглянулся через плечо: шаги все приближались.

– Извините, что беспокою вас, – сказал я, – но можно войти и побеседовать с вами?

34

На визитку инспектора Штрауса Исав пялился, мне показалось, вечность, и наконец пригласил меня войти. Протиснувшись мимо, я учуял запах обеда. Пахло не очень хорошо: стряпали на старом затхлом жире. Дверь он закрыл всего за секунду до того, как янки должен был свернуть за поворот на лестнице и увидеть второй этаж. Я тихонько испустил вздох облегчения.

Прихожая в квартире была такой же, как и этажом выше, – огромная, как автобусная станция. У парадной двери лежал серебряный поднос для почты и высилась стойка для зонтов, сделанная из слоновьей ноги. Но с тем же успехом нога могла принадлежать толстухе в фартуке, возникшей на пороге кухни. Ее поддерживали два костыля, нога у нее была только одна.

– Кто это там, Хайни? – окликнула толстуха.

– Это полиция, дорогая.

– Полиция? – удивилась она. – А что им понадобилось?

Значит, я все-таки оказался прав. Эти люди явно не обращались в полицию.

– Извините, что побеспокоил вас, – начал я, – но в квартире наверху произошел несчастный случай.

– Что случилось?

– Боюсь, на этой стадии расследования я не могу сказать вам ничего определенного. Однако позвольте спросить, когда вы в последний раз видели фрау Варцок? И была ли она одна или с кем-то? А может, вы слышали какой-то необычный шум наверху?

– Мы ее уже больше недели не видим. – Хайни рассеянно расчесывал волосы на руке пальцами. – Я подумал, она уехала. Ее почта так и лежит в ящике.

Сложным маневром женщина на костылях подступила ко мне поближе.

– Мы с ней почти не общаемся, – включилась она. – Здрасте, доброе утро – и все. Она замкнутая тихая женщина.

– Даже когда она дома, мы не очень-то много слышим, – подхватил Хайни. – Только ее пианино, да и то летом, когда окно открыто. Она так красиво играет. До войны даже давала концерты. Когда у людей еще были на музыку деньги.

– Теперь к ней в основном приходят дети и их матери, – сказала жена Хайни. – Она дает уроки музыки.

– Неужели больше никто?

Оба помолчали.

– С неделю назад заходил кое-кто, – сказал Хайни. – Один янки.

– В форме?

– Нет, – покачал он головой. – Но их же сразу отличаешь: походка, башмаки, стрижка. Да по всему понятно.

– А какой из себя был этот янки?

– Хорошо одет. В красивой спортивной куртке. Хорошо отглаженные брюки. Не очень высокий, но и не низкий. Среднего, в общем, роста. В очках. Золотые часы на руке. Очень загорелый. Да, и еще, почему я догадался, что он американец: его машина была припаркована у дверей. Американская, зеленая такая, с «белобокими» шинами.

– Спасибо, – поблагодарил я, забирая назад карточку Инспектора. – Вы нам очень помогли.

– Да что случилось-то? – не сдержала любопытства жена Хайни.

– Если кто спросит, я вам ничего не говорил, – предупредил я. – Мне не положено рассказывать. Пока – нет. Но вы такие достойные люди. Я вижу. Не из тех, чтобы болтать направо-налево. Фрау Варцок мертва. Возможно, ее убили.

– Убили! Здесь? – ошеломленно повторила толстуха. – В нашем доме? В этом районе?

– Я и так уже сказал больше, чем следовало. Послушайте, один из моих подчиненных побеседует с вами о подробностях, но позже. Вам лучше сделать вид в разговоре с ним, будто это для вас новость. Договорились? Иначе меня могут уволить.

Я чуть приоткрыл дверь. Шагов не слышно.

– И получше заприте за мной дверь, – посоветовал я и вышел.

На улице уже совсем стемнело и снова сыпал снег.

Выскочив из здания, я зашагал к стоянке такси, где взял машину до своего отеля. Оставаться в отеле, когда я знал, что Эриком Грузном Международная полиция интересуется не меньше, чем Берни Гюнтером, было невозможно. Быстро соберу вещи, съеду из отеля и зарулю в бар, а там попытаюсь сообразить, что же предпринять дальше.

Когда такси подкатило к отелю, я увидел у входа машину «МП». Меня и так уже поташнивало, а теперь желудок скрутило с новой силой, будто кто-то старательно выжимал его после стирки. Я попросил водителя остановиться на углу. Расплатившись, я с самым безучастным видом, как бы ненароком, замешался в небольшую кучку любопытных зевак, сбившуюся у входа: им явно до смерти хотелось посмотреть, как будут выводить арестованного. Два военных полисмена стояли на страже дверей «Эрцгерцога Райнера», никто не мог ни войти, ни выйти из отеля.

– Что тут за суета? – обратился я к худющему старикану, с любопытством разглядывавшему полицейских.

– Приехали кого-то арестовывать. Но вот кого, не знаю, – с готовностью ответил он.

Я неопределенно покивал и бочком выбрался из толпы, уверенный, что приехали они не иначе как за мной. После случая на кладбище сомневаться не приходилось. Соваться в другой отель я тоже не видел смысла. Если полиция ищет Эрика Грузна, то все отели и пансионы – первое, что они кинутся прочесывать. А потом – железнодорожные вокзалы, автобусные станции, аэропорт. Усиливался ветер, снег сыпал мне в лицо мелкими иголками.

Торопливо шагая по темным улицам, замерзший, преследуемый, уставший, я чувствовал себя маньяком – Питером Лорре в фильме Фрица Ланга «М». Будто действительно это я убил двух женщин. Единственное, что утешало, – у меня есть деньги, и немалые. С деньгами из этой мышеловки еще можно попробовать вывернуться.