Еще более напряженный характер приняли бои на внешнем обводе, где бешеные атаки фашистов отбивали части 6-й танковой армии генерала А. Г. Кравченко. Ей вовремя пришла подмога. Когда создалась особенно трудная обстановка и превосходящим силам противника удалось немного вклиниться в наши боевые порядки, Ставка Верховного Главнокомандования разрешила ввести в сражение находившуюся в резерве 2-ю танковую армию (командующий генерал-лейтенант танковых войск С. И. Богданов, член Военного совета генерал-майор танковых войск П. М. Латышев). Совершив в течение суток 120-километровый марш, соединения армии выдвинулись из района Липовца на опасный участок. Некоторые части с ходу вступили в бой с врагом.

Фланговый удар соединений 2-й танковой армии по прорвавшейся группировке охладил пыл гитлеровцев. Более того, в районе Ботылевка, Виноград наши войска дополнительно создали малый котел, окружив и почти полностью уничтожив 16-ю немецкую танковую дивизию. Фашистские войска были повсеместно остановлены и на ряде участков отброшены в исходное положение.

Решив ближе познакомиться с руководством армии, переданной фронту из резерва Ставки, я прибыл на наблюдательный пункт генерала С. И. Богданова. Командарма я не застал, но зато повстречал генерала П. М. Латышева. Он был моим хорошим товарищем и однокашником по Военно-политической академии имени В. И. Ленина, которую мы окончили в 1934 году. С тех пор я не видел Латышева, и теперь, конечно, встреча была сердечной.

Мне довелось видеть Петра Матвеевича в сложной боевой обстановке, и я убедился, что в лице генерала Латышева армия имеет опытного политработника, храброго воина, стойкого коммуниста и искусного воспитателя солдат и офицеров.

О командарме С. И. Богданове П. М. Латышев отозвался так:

— Семен Ильич — выходец из семьи рабочего-путиловца. В Красной Армии он со дня ее основания. Участник трех войн. В любой обстановке действует смело и решительно, умеет дерзко и стремительно наступать и стойко защищать свои рубежи.

На участок, обороняемый 2-й и 6-й танковыми армиями, гитлеровцы наступали крупными силами. В районе Ризино, как отмечала разведка, сосредоточивались все новые и новые фашистские танковые части. Ослепленный яростью противник шел напролом. Гитлеровское командование решило не только деблокировать свою окруженную группировку, но и одновременно взять в танковые клещи наши части в районе Лысянки. Кроме главного удара, наносившегося из района Ризино на Лысянку, гитлеровцы рвались к этому населенному пункту и в полосе соседа, наступая из района Ерков.

11 и 12 февраля 1944 года бои достигли наибольшего накала. Из района Ризино, Черемисское, Тарасовка 160 танков противника с мотопехотой возобновили наступление в общем направлении на Лысянку и ценой больших потерь вклинились в нашу оборону. Навстречу им рвались окруженные немецкие части. Расстояние между ними сократилось до 10–12 километров. Чувствовалось, что противник выдыхается, что он понес огромнейшие потери.

В целях срыва вражеского замысла командующий войсками 1-го Украинского фронта принял ряд мер. В оперативном отношении он временно подчинил командующему 27-й армией генералу С. Г. Трофименко войска 6-й танковой армии. В районе Лысянка, Дашуковка, Чесноковка сосредоточивались части 2-й танковой армии. На рубеже Хижинцы, Джуренцы развертывалась 202-я стрелковая дивизия. Туда же перебрасывалась одна полностью укомплектованная бригада из 1-й танковой армии генерала М. Е. Катукова. Словом, делалось все возможное, чтобы остановленный враг и в дальнейшем не смог продвинуться. Боевая сила, помноженная на мужество и стойкость наших воинов, перечеркнула авантюристические планы гитлеровцев.

Наши войска преодолели кризисное состояние и выдержали натиск врага, В полосе 1-го Украинского фронта обескровленный враг был остановлен. По всему было видно, что окончательная ликвидация окруженной группировки является делом нескольких дней.

Неожиданно для нас в адрес командующего 1-м Украинским фронтом поступила директива Ставки Верховного Главнокомандования № 220022 от 12 февраля 1944 года. В ней говорилось: "1. Возложить руководство всеми войсками, действующими против корсуньской группировки противника, на командующего 2-м Украинским фронтом с задачей в кратчайший срок уничтожить корсуньскую группировку немцев.

В соответствии с этим 27-ю армию в составе 180, 337, 202-й стрелковых дивизий, 54-го, 159-го укрепленных районов и всех имеющихся частей усиления передать с 24 часов 12.2.44 г. в оперативное подчинение командующего 2-м Украинским фронтом".

В директиве указывалось, что снабжение взятой у нас 27-й армии оставить за 1-м Украинским фронтом; командующему 2-м Украинским фронтом связь со штабом 27-й армии до установления прямой связи иметь через штаб 1-го Украинского фронта.

Откровенно говоря, мы были тогда в недоумении. Лишь много лет спустя Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в своих воспоминаниях несколько приоткрыл завесу и в какой-то мере разъяснил суть этой истории. Маршал Жуков, координировавший действия 1-го и 2-го Украинских фронтов, так, например, рассказывает о проходившем 12 февраля 1944 года разговоре по ВЧ с И. В. Сталиным: "Верховный сказал:

Мне сейчас доложили, что у Ватутина ночью прорвался противник из района Шендеровки в Хилки и Новую Буду. Вы знаете об этом?

— Нет, не знаю.

— Проверьте и доложите.

Я тут же позвонил Н. Ф. Ватутину и выяснил: противник действительно пытался, пользуясь пургой, вырваться из окружения и уже успел продвинуться километра на два-три, занял Хилки, но был остановлен.

Переговорив с Н. Ф. Ватутиным о принятии дополнительных мер, я позвонил Верховному и доложил ему то, что мне было известно из сообщения Н. Ф. Ватутина.

И. В. Сталин сказал:

— Конев предлагает передать ему руководство войсками по ликвидации корсунь-шевченковской группы противника, а руководство войсками на внешнем фронте сосредоточить в руках Ватутина.

— Окончательное уничтожение группы противника, находящейся в котле, ответил я, — дело трех-четырех дней. Передача управления войсками 27-й армии 1-го Украинского фронта может затянуть ход операции.

— Пусть Ватутин лично займется операцией 13-й и 60-й армий в районе Ровно — Луцк — Дубно, а вы возьмите на себя ответственность не допустить прорыва ударной группы противника на внешнем фронте района Лысянки. Все…

Н. Ф. Ватутин был очень впечатлительный человек. Получив директиву, он тотчас же позвонил мне и, полагая, что я был инициатором этого перемещения, с обидой сказал:

— Товарищ маршал, кому-кому, а вам-то известно, что я, не смыкая глаз несколько суток подряд, напрягал все силы для осуществления Корсунь-Шевченковской операции. Почему же сейчас меня отстраняют и не дают довести эту операцию до конца? Я тоже патриот войск своего фронта и хочу, чтобы столица нашей Родины Москва отсалютовала бойцам 1-го Украинского фронта.

— Николай Федорович, это приказ Верховного, а мы с вами солдаты, давайте безоговорочно выполнять приказ.

Н. Ф. Ватутин ответил:

— Слушаю, приказ будет выполнен"{25}.

В завершающие дни операции войска нашего левого крыла продолжали вести невероятно трудную борьбу на внешнем обводе, сдерживая бешеный натиск танковых дивизий врага.

Формально отключенные от боевых действий по ликвидации окруженной группировки противника, войска 1-го Украинского фронта продолжали активно вести бои. К этому порой вынуждала и сложившаяся обстановка. В ночь на 17 февраля, когда вовсю разгулялась вьюга, гитлеровцы предприняли последнюю отчаянную попытку вырваться из котла. Большими пехотными колоннами они повели атаки на позиции 27-й армии, подчиненной теперь 2-му Украинскому фронту. На участке Хилки, Комаровка ряд подразделений, а также отдельных групп противника к 9 часам утра прорвались в рощу севернее Почапинцев. Но здесь их перехватили войска 1-го Украинского фронта, довершая уничтожение и пленение врага.

18 февраля 1944 года столица нашей Родины Москва салютовала доблестным войскам 2-го Украинского фронта двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий. О Л-м Украинском фронте в приказе Верховного Главнокомандующего не было сказано ничего.