— Прошу прощения, сэр, — заговорила она, скользнув в столовую. — Я взяла на себя смелость просить молодую леди подождать в библиотеке.

— Попросили кого?

— Молодую леди, сэр, — ответила миссис Пастернак, слегка подчеркнув последнее слово.

Миссис Пастернак отнюдь не была моралисткой. Но женщины, которых она именовала «особами», в этот час утра имели обыкновение скорее покидать дом мистера Батлера, чем являться туда.

— Кто она?

— Некая мисс Джойс Эллис, сэр.

Проклятье! Отшвырнув салфетку, Батлер поднялся, как сердитый школьник. Неужели он никогда не отделается от этой чертовой девицы? Хотя по-своему она была привлекательна. Он с удивлением вспомнил, что Джойс снилась ему прошлой ночью. Возможно, она пришла извиниться за свое поведение в кафе.

— Я повидаю ее, — сказал он миссис Пастернак.

По другую сторону коридора находилась маленькая библиотека, чьи полки содержали почти такую же большую коллекцию книг о преступлениях, как библиотека доктора Гидеона Фелла. Белый туман за окнами делал тусклыми корешки книг и каминные инструменты, погружая в глухую тень кожаные кресла.

Джойс, сидящая за маленьким столиком и рассеянно листающая «Процесс Аделаиды Бартлетт»,[17] поднялась при виде Батлера.

— Простите, что беспокою вас, — извинилась она. — Я знаю, что это выглядит навязчивостью.

— Навязчивостью? — воскликнул Батлер. — Как вы можете… — Взгляд Джойс заставил его умолкнуть.

«Меня не заботит, что вы мне скажете или даже сделаете, — говорил этот взгляд так же ясно, как могли бы произнести уста. — Но, ради бога, прекратите изображать этот нелепый акцент!»

Патрик Батлер так разозлился на самого себя, что это его удивило. Возможно, он снова притворялся, но волна гнева причинила боль. Он придвинул стул ближе к девушке и сел.

— По-вашему, я осел?

— Нет! — Глаза Джойс потеплели. — Это одна из черт, которая делает вас таким оригинальным… словом, самим собой.

— Ладно, к дьяволу все это!

— Я пришла к вам, — продолжала Джойс, — так как знаю, чем вы занимаетесь, и думаю, что могу вам помочь.

Батлер выпрямился — его позерства как не бывало.

— Вы знаете, чем я занимаюсь?

— Да. Вечерние газеты сообщили об отравлении мистера Реншо.

— Но даже если так…

Джойс положила на стол «Процесс Аделаиды Бартлетт».

— Мистер Денем приезжал в тюрьму Холлоуэй. Он знал, что я должна была вернуться туда за несколькими мелочами, которые оставила в своей камере, и думал, что я могла сообщить надзирательнице или еще кому-нибудь, куда я отправлюсь.

— Но когда старина Чарли успел это сделать? Он был со мной до обеденного времени!

— После того как вы расстались. У старшей надзирательницы есть сестра, которая содержит меблированные комнаты в Блумсбери. Она рекомендовала меня ей по телефону, и мистер Денем нашел меня там. — Джойс поколебалась. — Он…

— Что не так со стариной Чарли?

— Ничего, — поспешно заверила девушка. — Он просто поговорил со мной — люди часто со мной разговаривают. — Она скривила хорошенькие губки. — Как бы то ни было, я знаю, что вы собираетесь защищать миссис Реншо, и, мне кажется, могу помочь вам.

— Как?

Джойс склонилась вперед. На ней все еще были вчерашние неуклюже скроенный костюм и желтый джемпер, хотя пальто отсутствовало. Но она сходила к парикмахеру, и от нее больше не исходил аптечный запах тюремного мыла.

— Вы хотите знать мотивы этих убийств? — Джойс тряхнула черными волосами.

— Естественно!

— Я почти два года прожила в доме миссис Тейлор. Мне она нравилась — думаю, другим тоже. Но люди вроде меня никогда не замечают мелочей. А потом, внезапно… — Девушка оборвала фразу. — Понимаете, мистер Батлер, вы не слишком наблюдательны.

Не только очередной приступ головной боли вынудил Батлера стиснуть подлокотники стула.

— Кроме того, — добавила Джойс, — вы слишком… здоровый. Вот почему…

— Понятно. Вы меня заинтриговали. Значит, я не наблюдателен?

Его тон заставил Джойс Эллис вскинуть голову.

— Вы могли бы прочесть занимательную лекцию о наблюдательности всем двенадцати судьям Верховного суда, — продолжал Батлер. — Прошу прощения, мисс Эллис, но меня это вряд ли заинтересует.

— Вы не хотите никого слушать?

— Как правило, нет.

— И даже не хотите выслушать то, что я собираюсь сказать?

Батлер встал и посмотрел на часы.

— Может быть, как-нибудь в другой раз. Прошу прощения, но у меня на это утро назначен ряд встреч. Надеюсь, вы поймете…

— Конечно. — Джойс добавила, когда он протянул руку к звонку: — Благодарю вас, меня не нужно провожать.

Батлер почувствовал угрызения совести. Возможно, подумал он, причина в том, что у этой девушки превосходная фигура.

— Возможно, — предложил он, — если вы пообедаете со мной в какой-нибудь вечер…

Джойс повернулась к двери:

— Я не собираюсь видеться с вами, пока не смогу назвать вам имя настоящего убийцы.

Батлер расхохотался:

— Желаю удачи! Но неужели вы думаете, что сможете найти разгадку раньше меня?

— Я могу попытаться. — Джойс бесшумно двинулась по старым полированным доскам коридора и исчезла в белом тумане, закрыв за собой входную дверь.

Когда Батлер стоял в полутемной комнате со стенами, уставленными книгами, ему казалось, что под конец каждой встречи с Джойс Эллис он либо проклинал ее, либо восхищался ею, а иногда делал то и другое. Мысль о Джойс как о детективе забавляла Батлера, но мысли об этой девушке вылетели у него из головы, когда он встретился за ленчем с Люсией Реншо.

Батлер прибыл в «Кларидж» более чем на полчаса раньше условленного времени на тот случай, если Люсии тоже придет в голову прийти раньше.

Так как, согласно указу правительства, включать электрический свет было еще рано, в просторном вестибюле «Клариджа» горело множество свечей, отражавшихся в зеркалах.

Но электричество включили, когда Люсия, опоздав на полчаса, быстро вошла через вращающиеся двери, поднялась по мраморным ступенькам и приветствовала Батлера с виноватым видом.

— Не могла поймать такси, — объяснила она и с упреком посмотрела на него. — Почему вы смеетесь?

— Я не смеялся, честное слово!

— Нет, смеялись!

— Я просто подумал о докторе Фелле. Как он сначала разглядывал серебряный канделябр, а потом задал нелепый вопрос, носят ли еще леди в наши дни подвязки, хотя бы красные.

— Это не слишком забавно, Патрик, — заметила Люсия после небольшой паузы.

— Знаю. Меня просто интересовало, что он имел в виду. Ну, пошли?

Маленький ресторанчик с красной кожаной мебелью был так переполнен, что им пришлось дожидаться свободного столика. Все это время и за ленчем Люсия болтала о пустяках с беспечностью, за которой, как догадывался Батлер, скрывался страх. Неминуемый арест приближался с каждой минутой. Однако ее привлекательность, голубые глаза и сияние светлых волос, подчеркнутое синим костюмом под норковым манто, словно черпали силу из этого страха. Батлер восхищался ее мужеством.

Они сидели рядом. Только когда подали кофе, и они закурили сигареты, Люсия заговорила о том, что ее терзало:

— Я знаю, что у этого доктора Фелла солидная репутация. Но по-моему, он слабоумный!

— Боюсь, что нет.

Она посмотрела на него:

— Но ведь вы слышали его глупые вопросы?

— Да. Иногда я сам думал, что у него не все дома. Но Гидеон Фелл далеко не дурак.

— Я также слышала, что он поднял суету из-за обычного серебряного канделябра в гостиной!

— Да, — кивнул Батлер. Его грызли сомнения. — Насколько я понял, доктора Фелла заинтересовало, что одно из гнезд для свечей не было чистым.

— Но оно было чистым!

— Прошу прощения?

— Китти рассказала нам об этом сегодня утром. Мисс Кэннон расстроилась — бедняжка не терпит беспорядка… Мы спустились и проверили канделябр — все гнезда были отполированы до блеска.

— Вчера вечером одно из них не было отполировано, Люсия. Я могу это подтвердить. Должно быть, кто-то…