Однако оставлять это дело безнаказанным было нельзя. Именно поэтому шевалье дю Пейра получил тот приказ, который он получил. Несостоявшийся аббат д'Эрбле должен был исчезнуть в ту ночь. Этого не случилось — орден бережет своих людей. Д'Эрбле исчез из Парижа, а дю Пейра погиб. Теперь вы понимаете, ваше величество?
— Признаться, герцог, я озадачен. Но ведь дю Пейра все перепутал. Он охотился за одним мушкетером, а напал на другого.
— Нет, ваше величество. Дю Пейра напал на того, за кем охотился. Конечно, это был не шевалье д'Эрбле, но ведь, как вы помните, единственный, кто знал Арамиса в лицо, погиб в Туре, а события развивались стремительно. Дю Пейра не успел разобраться в этом, и его ошибка стоила ему жизни. Но на улице Скверных Мальчишек он и его люди шли за тем, кто и был им нужен…
— Вы хотите сказать…
— Что дворянин, навестивший особняк герцогини в Туре и скрывавшийся от преследования, попутно уложив двоих и ранив еще нескольких, и господин д'Артаньян, оказавшийся в западне той роковой ночью, — одно и то же лицо.
Король застыл на месте, словно громом пораженный. Кардинал наблюдал за ним с тайным удовлетворением. Шахматная партия была отомщена.
Людовик колебался лишь мгновение. Затем он подошел к столу, взял со стола какую-то бумагу и набросал на ней дрожащей от гнева рукой несколько строк.
— Возьмите это, господин кардинал, — сказал король, протягивая бумагу Ришелье.
— Что это, ваше величество? — осведомился кардинал.
— Приказ об аресте и препровождении в Бастилию лейтенанта моих мушкетеров д'Артаньяна. Я прошу вас, герцог, распорядиться о немедленном расследовании всех обстоятельств этого дела. Если я еще проявляю какие-то колебания, впрочем, весьма естественные в отношении моего брата, принца королевской крови, и моей матери, то я не буду церемониться, когда речь идет о каком-то гасконце без рода и племени!
— Одно мгновение, ваше величество, — мягко сказал кардинал, чувствуя себя кукловодом, тянущим за веревочки свою марионетку и пребывающим на вершине блаженства оттого, что ему удалось снова занять эту, самую приятную для него, позицию. — Лишь мгновение, ваше величество. Позвольте мне сказать несколько слов в защиту господина д'Артаньяна.
— Проклятие! Не хочу ничего слушать! — вскричал Людовик, раздраженный вдвойне тем, что ему приходится выслушивать от кардинала слова заступничества за лейтенанта своих мушкетеров. — В конце концов — это мои гвардейцы, а не ваши, герцог. И сейчас мне вздумалось произвести кое-какие перестановки в рядах полка. Завтра утром господин де Тревиль получит мой приказ о назначении на вакантное место лейтенанта… скажем… скажем, господина де Феррюссака.
— Это не тот ли самый де Феррюссак, что в какой-то веселой компании срывал с прохожих плащи и наскочил по ошибке на господина де Бассомпьера?
— Вы и впрямь всеведущи, герцог. Признаться, я слышал что-то в этом роде… какую-то сплетню… У придворных щеголей только и на языке что слухи подобного рода, но имен я не знал…
— Это не слухи, ваше величество. Та история имела место в действительности. Впрочем, я ничего не хотел сказать плохого о шевалье де Феррюссаке. Наверняка ваше величество знает этого господина лучше, и из него, без сомнения, выйдет отличный лейтенант мушкетеров. Вот только…
— Что вы задумались, герцог?
— Вот только… о присвоении чина лейтенанта господину д'Артаньяну я ходатайствовал перед вами, ваше величество, после того, как шевалье отличился на поле боя, а после — проник в Ла-Рошель и, рискуя жизнью, способствовал ее скорейшей сдаче… а господин де Феррюссак пока…
— Я вижу, куда вы клоните, герцог. Конечно, вы правы, по обыкновению. За этим дворянином пока таких подвигов не числится… И история с сорванным плащом господина де Бассомпьера не прибавляет славы шевалье… раздраженно сказал король. — Ну что же — пусть это будет господин де Мерикур.
— Но господин де Мерикур — родственник госпожи д'Эгильон, и тут уж я сам, ваше величество, буду просить вас всемилостивейше изменить свое решение и не делать этого назначения. Могут пойти всякие кривотолки… люди испорчены и склонны видеть скандальный привкус там, где его нет…
— Да, — задумчиво проговорил король, грызя перо. — Вы снова правы. Как, однако, трудно подыскать подходящую замену…
— Вот видите, ваше величество. Интересы государства превыше всего, а господин д'Артаньян — отвечает этим интересам…
— Но как же, герцог? Только что вы сами мне рассказали…
— Ваше величество, я не произнес ни одного слова, бросающего тень на господина д'Артаньяна.
Людовик XIII попытался прочесть что-либо на непроницаемом лице кардинала.
— Однако, господин кардинал. Мне сообщают, что человек виделся с… этой сомнительной интриганкой, что он сопротивлялся аресту, скрылся, заколов по меньшей мере двух… Какого черта! Или я все не так понял, герцог?!
— У меня нет никаких доказательств причастности господина д'Артаньяна к заговору, который уже не опасен. Наша победа заставила герцога Рогана искать пристанище в Венеции, король Филипп получил урок, а «турская изгнанница» притихла. Я только хотел объяснить вашему величеству то злосчастное происшествие и заступиться за дю Пейра, который убит и, следовательно, уже не сможет этого сделать самостоятельно.
— Ничего не понимаю! Так д'Артаньян был в Туре или не был?
— Несомненно, был, ваше величество.
— Ага! Ну хоть в этом я уверен точно. Что же он там делал, герцог, как не помогал заговорщикам? Он и д'Эрбле — старые друзья.
— Кто может поручиться, что господин д'Артаньян не оказался в Туре случайно, ваше величество?
— Хорошенькие вещи вы мне тут рассказываете, герцог.
— Почему бы и нет, ваше величество, если учесть, что в Туре живет, или вернее жила, девушка, которую он в тот момент разыскивал?
— Что еще за девушка? Как ее имя?
— Камилла де Бриссар, дочь Шарля де Бриссара, сражавшегося когда-то вместе с Ларошфуко в религиозных войнах…
— Старые предания, — заметил король. — Что с ним сейчас?
— Его уже нет в живых. Эта девушка — поздний ребенок. Шарль де Бриссар оставил ее сиротой шести лет от роду, и над ней принял опекунство бывший мэр Ла-Рошели.
— Вы страшный человек, герцог. Вам известно все обо всех.
— Страшный только для врагов вашего величества, — отвечал кардинал с низким поклоном.
— И что же? — живо спросил король. — Д'Артаньян нашел ее в Туре?
— Полагаю, нет, ваше величество. Зато он нашел то приключение, о котором я имел честь вам сообщить. Он в то время был в отпуске, который испросил у господина де Тревиля, чтобы уладить свои «семейные дела».
— Благодаря вам, герцог, я знаю, что делают мои мушкетеры даже тогда, когда они в отпуске.
Саркастический тон короля не укрылся от кардинала, но его высокопреосвященство не обиделся. Он думал о другом.
— Вы сами изволите видеть, ваше величество, что господин д'Артаньян, очевидно, не так виновен, как можно было предположить, не зная всех обстоятельств дела.
Говоря так, кардинал давал понять королю, что обстоятельства дела известны только ему — министру, без которого королю не обойтись.
— Но он виделся с герцогиней?
— Нет ничего такого, что бы указывало на это. Удалось установить, что в тот вечер герцогини не было дома.
Король повеселел.
— Выходит, против д'Артаньяна нет никаких улик?
— Ни малейших, ваше величество.
Король вертел в руках приказ об аресте д'Артаньяна.
— Тогда… тогда я не стану давать ход этой бумаге…
И тут Ришелье с низким поклоном проговорил:
— Осмелюсь ли я просить ваше величество отдать этот приказ мне.
Людовик удивленно повернулся к нему.
— Но зачем он вам, герцог?!
— Я отдал приказ провести расследование по этому делу, ваше величество. В конце концов свет прольется на все обстоятельства, являющиеся пока загадочными для нас. И если господин д'Артаньян оказался в Туре по чистой случайности, если он не был в сговоре с шевалье д'Эрбле, отвлекая преследователей, чтобы дать товарищу беспрепятственно встретиться с герцогиней де Шеврез и передать ей письмо, если окажется, что единственный человек, знавший д'Эрбле в лицо и, следовательно, могущий предупредить дю Пейра о том, что преследователи идут по ложному следу, убит господином д'Артаньяном первым же выпадом непредумышленно, а лишь потому, что имел несчастье оказаться ближе всех, то…