Когда американские самолеты второго налета умчались назад, на свои авианосцы на востоке, Курита обследовал повреждения. Он уже потерял два линкора, крейсер и два эсминца; такие потери, при обычных обстоятельствах, могли бы заставить отступиться большинство военно-морских офицеров. Некоторые офицеры штаба Куриты настаивали на том, что он должен вернуться и спасти то, что осталось от флотилии, пока не началась следующая атака американцев. Памятуя о безвыходной и отчаянной природе своего задания, Курита решил продолжать поход.
Невзирая на уже понесенные потери, Курита обоснованно полагал, что все еще обладает достаточными силами, которые смогут, если достигнут транспортов у Лейте, покалечить американцев. Не желая больше откладывать, он заставил замолчать критиков из своего штаба и собственные страхи и продолжил путь. В течение нескольких следующих часов воздушные налеты повторялись, и силы Куриты несли дальнейшие потери. После налета в 13:30 могучий «Мусаси» получил такие повреждения, что его капитан сообщил, что корабль тонет и его надо оставить. Известие о судьбе «Мусаси» сразило Куриту, который задумался, не надеются ли они на слишком многое.
Торжествующие американские пилоты доложили Хэлси, что нанесли японцам тяжелейшие удары. Командующий Третьим флотом был убежден, что его самолеты ликвидировали силы Куриты как серьезную угрозу. Теперь ему оставалось найти вражеские авианосцы — и он мог завершить уничтожение японского флота. Хэлси, не знавший точно, где находится Одзава, настоял на том, чтобы Шерман отправился на разведку, пока он готовится отправить три оперативные группы Третьего флота туда, куда будет необходимо. Будучи в то же время уверенным и в том, что потрепанное соединение Куриты остается на плаву, он решил предпринять меры по формированию другого соединения из больших кораблей, которое имело бы своей задачей защиту пролива Сен-Бернадино. Новое соединение, которое он окрестил оперативной группой 34, будет состоять из четырех линкоров, пяти крейсеров и девятнадцати эсминцев; когда оно будет создано, командовать им станет вице-адмирал Уиллис Ли. Чтобы быть уверенным в том, что все его корабли извещены а его планах, в 15:12 Хэлси разослал радиосообщения всем кораблям Третьего флота, а также адмиралам Нимицу и Кингу, описав возможное соединение, которое начнет действовать по его команде. Радисты Седьмого флота тоже поймали это сообщение и передали информацию адмиралу Кинкейду[163].
Пока Хэлси вырабатывал планы, Курита размышлял о своем будущем. Сломленный потерей такого количества людей, адмирал приказал трем из своих эсминцев вернуться и подобрать спасшихся, в то время как команды остальных кораблей исправляли повреждения. На борту «Атаго» Курита определил свой следующий шаг. Имея соединения, которым сильно досталось в течение дня от американцев и зная мало или ничего о продвижении других соединений «Сё», в 16:00 он передал в Токио, что, несмотря на поддержку ограниченного количества японских самолетов, «враг сделал более 250 вылетов против нас между 8:30 и 15:30; количество занятых в них самолетов и огневых установок возрастало с каждым разом. С другой стороны, наши воздушные силы не смогли достичь даже тех результатов, на которые можно было рассчитывать, из-за чего наши потери все росли. При таких обстоятельствах предполагалось, что мы должны форсировать продвижение; враг едва не сделал из нас котлету — при том, что у нас было очень мало шансов на успех. Поэтому было решено, что самым лучшим для нас будет на время уйти из пределов досягаемости вражеской авиации[164]».
Курите, обозревавшему остатки своего некогда мощного соединения, было легко предположить, что план «Сё» потерпел провал. Интенсивность воздушных атак, продолжавшихся весь день, могла быть знаком того, что Одзава не смог справиться с могучим Третьим флотом. Не слыша ничего и от Нисимуры, он также мог предполагать лишь самое худшее.
После нескольких попыток обнаружить силы Одзавы, в 16:40 бомбардировщики группы Шермана заметили авианосцы, когда те быстро двигались на юг, по направлению к Лусону. Установление местонахождения авианосцев было именно тем, чего ждали Хэлси и Одзава. Хэлси немедленно отдал приказ о сборе командиров групп, и вскоре все три группы пошли навстречу врагу. По радио он отдал Маккейну приказ возвратится и снова присоединиться к нему, когда флот будет направляться на север, чтобы уничтожить японские авианосцы. Поскольку соединения Хэлси теперь шли на север, опасность дальнейших налетов на корабли Куриты миновала. Получив передышку от постоянных воздушных атак, Курита начал приходить в себя. Понимая, что его задания определяется как «все или ничего», он решил продолжать движение вперед. Как бы в подтверждение правильности такого решения, в 18:15 адмирал Тойода ответил на предыдущие послания Куриты, сообщив ему: «Все силы ринутся в атаку, положась на божественную помощь»[165]. Теперь, когда его приказы стали ясными, а соединения были защищены тьмой, Курита направился к проливу Сан-Бернадино. Он собирался — если не произойдет новых задержек — пройти пролив в 1:00 25 октября.
Пока Курита бился в море Сулу, силы Нисимуры продолжали движение, изредка прерываемое американцами. Хотя Нисимуре и пришлось выдержать атаку рано утром 24-го, он, отбив атаку американских самолетов, продолжал двигаться без затруднений. Он также получил известие о том. что второе соединение, которым командовал вице-адмирал Киёхиде Сима, приближается с севера и вскоре будет готово присоединиться к нему во время прохождения пролива. Нисимура, хоть и испытывал к Сима сильнейшую неприязнь, понимал, что серьезность ситуации требует совместных действий всех, кто служит во флоте. Для сведения личных счетов будет достаточно времени после уничтожения американцев.
Однако Нисимуру засекли, и, хотя никаких атак на него в тот день не предпринималось, американцы не сидели сложа руки. Адмирал Кинкейд, предупрежденный о приближении японцев и уверенный в том, что Хэлси позаботился об охране пролива Сен-Бернадино, посвятил время подготовке к прибытию противника на восточную сторону пролива Суригао. Чтобы противостоять приходу японцев, Кинкейд приказал контр-адмиралу Джессу Олдендорфу перекрыть северный выход из пролива (в двадцать миль шириной) соединением из шести линкоров, пять из которых были в Перл-Харборе в 1941 году, восьми крейсеров и двадцати восьми эсминцев. Олдердорф решил разместить свои самые большие корабли прямо напротив входа с пролив, разделив эсминцы и расположив их вдоль каждой стороны. Чтобы придать обороне глубину, Олдендорф также расположил тридцать девять маленьких торпедных катеров южнее пролива. Вряд ли способные остановить продвижение линкоров Нисимуры катера могли послужить в качестве телеграфа, который обеспечил бы необходимую Олдендорфу информацию о враге, с которым он был уже почти лицом к лицу. К тому же они могли бы беспокоить Куриту по мере его продвижения, что, возможно, внесло бы смятение в неприятельские ряды.
Вечер 24-го был проведен моряками обоих флотов в подготовке к следующей стадии сражения. В то время как команды Куриты и Нисимуры занимались последними приготовлениями перед выходом в Филиппинское море, матросы Хэлси готовили самолеты для воздушного нападения на авианосцы Одзавы, а команды Олдендорфа проверяли правильность наведения орудий на северный выход пролива Суригао.
Пока летчики возились на палубах авианосцев, Хэлси решил, что будет разумным уведомить Кинкейда о своих планах. В 20:24 Хэлси передал Кинкейду по радио, что «донесения показывают, что враг понес серьезные потери. Продолжаю двигаться на север с 3 группами, чтобы атаковать вражеские авианосные силы на рассвете»[166]. Кинкейд был доволен новостью. Он был готов встретить соединение Нисимуры, когда оно пойдет через пролив Суригао, и выходило, что Хзлси, со своими тремя группами, готов ударить по силам Одзавы, идущим с севера. И, хотя это было не такое уж огромное соединение, Кинкейд был уверен, что группа 34 будет силой более чем достаточной, чтобы остановить серьезно поврежденные корабли Куриты и не дать им пройти проливом Сан-Бернадино. Все, казалось, было готово к тому, чтобы нанести японцам основательный, бьющий в цель удар.