Я влез в кабину и открыл «бардачок». И здесь подстерегла меня удача, нащупал самодельный, сделанный из нержавеющей трубки, ключ к дверцам фургона. Вылез из кабины и, открыл правую боковую дверцу фургона. Потом опять возвратился в кабину и положил ключ на место, в «бардачок». Осторожно, вытащив восемь деревянных лотков из фургона, я запихиваю их под щель бетонного выступа. Залезаю в черный квадрат пустоты фургона и прижимаю обе дверцы до щелчка. Было жутко темно и невидимые железные стойки и ящики неудобно врезались в мое тело. Я задремал, а проснулся от звуков голосов.

— Сержант, мать твою, давай быстрее.

Стукнула дверца машины, заныл стартер. Мотор застонал, все стойки заходили ходуном от вибрации. Машину качнуло, и я вцепился руками в выступающее повсюду железо. Мы подъехали к КПП, и я напрягся.

— Эй, салага, открывай, — раздался голос.

Мы проехали метров шесть и опять встали. Сзади машины заскрипели ворота.

— Ну, долго ты там будешь? — опять раздался голос. — Сволочь, если я хоть на минуту опоздаю, я тебе яйца точно отрежу.

Впереди тоже заскрипели ворота, и машина тронулась вперед. Наверно, минут двадцать мы ехали по гравию и, наконец, выползли на шоссе. Тряска уменьшилась, я нащупал пальцами боковые защелки дверей. Пришлось приложить немало усилий, прежде чем дверцы открылись. Свет ударил сквозь узкую щель. Утро только вступало в свои права. Напротив щели металась зелень хвойного густого леса. Я ждал своего часа, и вот он наступил. Машина замедлила ход и еле-еле стала переезжать рельсовый путь. Я приоткрыл дверь и выскочил из машины. Ноги были как деревянные от неудобного положения в машине, и мне казалось, что не двигаюсь. Перекатился через канаву, и оказался в лесу. Теперь ищите, на этот раз, больше не дамся. Я добыл свободу дорогой ценой.

ЧАСТЬ 6

Октябрь 1993 г. Сербия.

Документы к тексту.

Мила с тревогой смотрела на меня.

— Какая женщина?

— Это очень долгая история Мила и, если ты захочешь, я тебе ее когда-нибудь расскажу. Но было бы лучше, если бы я сейчас вымылся в ванне и отдохнул.

Мила хмыкнула.

— Подожди немножко, у меня сейчас конец смены, я освобожусь и постараюсь тебе помочь.

— Хорошо, я подожду.

Мила вышла через двадцать минут. Простая гражданская одежда изменила ее. Короткое осеннее пальто и высокие сапоги до колен, подчеркивали стройность ее фигуры и длину ног. Белый колпак медсестры исчез и длинные светлые волосы рассыпались на пальто. Она подкрасилась и выглядела, как фотомодель с обложки приличного журнала.

— Поехали, у меня фольсваген. Подружка сейчас заступила на дежурство и оставила мне свои ключи от комнаты, — и она мотнула связкой ключей на пальце. — Понимаешь, я не здешняя, у меня своей квартиры нет.

— Где ж твоя квартира, если это не секрет.

— В Белграде. Я родилась там. Там мои родители. И там моя квартира и, причем, отдельная.

— А сюда, добровольно?

— Нет, — она засмеялась. — Я на последнем курсе мединститута. Меня сюда послали.

Я с трудом втиснулся в маленькую машинку и мы тронулись по разбитой войной улице. Мила привезла меня в крохотную квартирку, где я боялся сделать лишний шаг, чтобы что-нибудь не уронить или не свернуть. Она приняла мою куртку и пошла на кухню что-то приготовить, а я, сбросив оружие на столик у зеркала, пошел искать ванну, чтобы смыть грязь. Ванна была сидячая. Я в ней стоял и наслаждался струям теплой воды. Минут через двадцать, раздался стук в дверь ванны.

— Ну скоро ты там. Я уже все приготовила, — раздался голос Милы.

Я сорвал полотенце с крючка, обмотал им бедра и вышел из ванны.

— Вот это да, — она с восхищением провела ладонью по моей груди.

Я протянул руки и положил их ей на плечи.

— Не сейчас, — Она мотнула головой. — Мы поедим, я тоже помоюсь и весь вечер будет наш.

Через день я вернулся на фронт. В штабном домике отдал лейтенанту свою увольнительную и спросил: «Какие новости?»

— У тебя в отделении опять потери. Убит Казначей.

— Как?

— Снайпер. Сидит, собака, на нейтралке. День, гад, отдыхал, а ночью поменял позицию. Сегодня утром, Казначей через орешник пробирался к окопам, его и прихватил.

— У меня просьба, лейтенант. Отпустите меня на его поиск. Мне очень нужно его взять живым.

— Хорошо. Скажи когда начнешь. Я всех предупрежу, а начальство возьму на себя. Да вот еще, ходят слухи, что нас перебрасывают на другой участок. Поторопись. Твои ребята пока все там же, в коттедже.

— Я бы хотел начать сегодня после обеда, лейтенант.

Он кивнул головой.

— Я взводным скажу, пушкарям тоже дам наказ. Ну иди. Успеха тебе, — и я вышел.

В коттедже мы с ребятами устроили небольшой «мальчишник», с двумя бутылками бренди, которые я привез из города, но я в этот день не пил.

Взводный встретил нас с руганью. Он ругал всех: и командиров, и погоду, и, что не вовремя начинаем операцию, и, особенно, снайпера на его участке. Погода установилась. Появилось солнце и земля немного подсохла. Я уселся у стереотрубы и стал внимательно изучать участок. Противник был в метрах четыреста, на холмах. Перед нами была низина, где вдоль фронта растянулась груда камней. В ней-то, наверно, и сидел снайпер. Я спросил наблюдателя, где, примерно, стрелял снайпер.

— А черт его знает где, — ответил тот. — По местности, он должен быть у того разбитого дерева, там чуть- чуть земля повыше и обзор сразу на наши окопы и что за ними охватывает.

— А пробовали его на каску поймать?

— Пробовали. И на каску, и на куклу. Опытный черт. Зря стрелять не будет, только наверняка. Когда вашего стрелял, листья у камней подпрыгнули, а вот где дырка, ее никто не видел.

— Мины кидали?

— Кидали. Толку то нет. Камни. Нужно точно загнать между камней, кабы знали куда, да каким путем.

— Сержант, — вдруг раздался голос Крафта — Я здесь все на пузе исползал, еще до этого случая. Там в низине канава, за грядой камней. Тянется она вдоль линии окопов. Канава глубокая. Да вы сами там с нами, один раз были, помните, офицерика ихнего тащили.