Политика имеет свои "общие правила", но она мало обращает на них внимания, если с их помощью не достигается какая-нибудь непосредственная цель. В случае надобности, — и это случается на каждом шагу, — она попросту переделывает, искажает, вывертывает наизнанку эти свои "общие правила", лишь бы только они стали в данном конкретном случае ее послушными орудиями.

В Политике есть и свои санкции. Она всегда действует в границах, которые не смеет перейти без риска… без риска провалиться. И вот этот-то риск провала, эта опасность неуспеха и есть в области Политики главнейшая из санкций. Напротив, если успех важного политического дела требует резкого нарушения права или наталкивается на противодействие моральных заповедей, политик перешагивает и через право, и через мораль. Иначе он не был бы уже политиком, но либо охранителем права, либо слугой морального долга. Именно по этой причине Л. Толстой57 мог утверждать, что человек, обладающий хоть минимальным моральным сознанием, не может быть политиком.**

______________

* * "Не только нравственная, но не вполне безнравственная личность не может быть на престоле или министром, или законодателем, решителем и определителем судьбы целых народов. Нравственный, добродетельный государственный человек есть такое же внутреннее противоречие, как нравственная проститутка, или воздержанный пьяница или кроткий разбойник. Деятельность всякого правительства есть ряд преступлений" — ("Единое на потребу. — О государственной Власти").

Из сказанного не вытекает, однако, что Политика не имеет ничего общего ни с Правом, ни с Моралью. Напротив, — как нами отмечалось уже в свое время, — она связана с ними крепкими и тесными связями.

В самом деле:

— В очень многих случаях Политика стремится удовлетворить требованиям воистину моральным, но только она прибегает при этом к методам и средствам, для морали совершенно неприемлемым. В других случаях это она, Политика, делает в зависимости от обстоятельств момента окончательный выбор между двумя конкурирующими нормами Морали. Наконец, в тех спорах между Моралью и Правом, в которых никто из них не в состоянии одержать верх над противником, окончательное решение очень часто остается опять-таки за Политикой.

Еще более тесны, пожалуй, отношения Политики к Праву. С полным основанием можно было бы утверждать даже, что первая находится на службе у второго, если бы одновременно нельзя было с таким же основанием утверждать и обратного. И действительно, политика проявляет себя всюду, где нет налицо подходящих юридических норм; таким образом она заменяет Право. — Когда новая правовая норма стремится войти в жизнь, Политика подготовляет ее приятие пропагандой в прессе, обеспечением ей большинства в парламенте, устранением заинтересованных противодействий ей. — Самый текст законов сплошь и рядом оказывается простой равнодействующей многообразных и противоречивых политических влияний. — Проведенный в установленном порядке закон может легко остаться мертвой буквой, если Политика не обеспечит ему достаточного уважения и строгого выполнения. — Но вот правовое предписание отжило свое время, становится непрактичным, несправедливым и нуждается в замене его новым; Политика снова тут, чтобы провести эту замену. — Существующие в каждой цивилизованной стране политические партии организуются и взаимно отгораживаются по признаку их отношения к существующей системе права, которую они хотят или поддерживать, или планомерно усовершенствовать, или разрушать. — Самый успех политических партий и их методы действия также находятся в прямом соотношении с Правом. Если Право на высоте своей задачи, политическая жизнь развертывается нормально, политическая борьба протекает в легальных формах, консервативные партии — господа положения. Если Право требует серьезных реформ, но само же указывает и пути к реформам, тогда руководящую роль получают в стране либеральные партии. Если же, наконец, правовой порядок перестал быть устойчивым, практичным и справедливым, но вместе с тем не найдено еще путей для его планомерного и безболезненного усовершенствования — тогда руководящее значение получают революционные настроения, революционные партии, революционная политика.

Чтобы еще отчетливее усвоить себе социальную природу и социальное назначение Политики, следует неизменно иметь в виду три наиболее характерные из ее черт:

— 1. она по самому существу своему всегда персональна (в личном или групповом смысле);

— 2. она обнаруживает себя почти исключительно лишь в действии;

— 3. она чрезвычайно сложна, так как решительно ничто не безразлично ей, все на нее влияет и на все она сама влияет.

Нет Морали там, где внутреннее сознание человека не служит ему проводником абсолютных велений. Нет Права там, где соответствующим образом формулированные предписания не установлены принудительно и не поддерживаются принудительно "законными властями". В Политике несущественно, кто и как действует и по каким побуждениям, но только вовсе нет Политики там, где никто и никак не действует.

Будучи по преимуществу действием, Политика особенно интересуется всем тем, что способно произвести немедленный, непосредственный эффект. Политик с величайшим вниманием относится иногда к самым ничтожным нюансам и штрихам событий, и к явлениям мгновенным и бесследно проходящим. Отдал ли г. Х визит г-ну У и когда; любит или не любит г. Z играть в бридж; была ли г-жа W любезна и почему на приеме у Т г. R так мало говорил, все это для политика может составлять вопросы первостепенной важности и таить в себе причины его успехов или поражений.

Умение разбираться в смене событий и пользоваться наиболее случайными и неожиданными сочетаниями их — едва ли не все в Политике. Но, ведь, всякий обречен жить в особом сочетании обстоятельств, быть своим собственным центром их и принимать решения по преимуществу на свой личный страх. Вот почему Политика всегда столь персональна и тяготеет одновременно ко многим центрам. Вот почему не может быть настоящим политиком человек, неспособный действовать за свою личную ответственность и не имеющий своих собственных политических видов, целей и путей. Великие политики это непременно крупные самостоятельные характеры, созданные для того, чтобы навязывать свою волю другим, управлять по-своему событиями или, по крайней мере, делать вид, что управляют ими. И чем больше кто-нибудь «персонален», «личен» в своей политической деятельности, тем более он значителен в качестве политика.

Теперь спросим себя:

— Всякое чисто персональное действие не есть ли, по самому характеру своему, действие революционного порядка, маленькая или большая революция; и, во всяком случае, нет ли в нем чего-то весьма родственного с революционными действиями и с революционным духом?

Революционер не имеет уважения к авторитетам и ставит себя вне законов Морали и Права, выше их. Он всегда борется. Он любит разрушать. Он организатор. Он хочет в чрезвычайно неблагоприятных обстоятельствах достичь осуществления поставленной себе задачи.

А политик?

Он совершенно в том же положении. Но здесь не сходство, а именно взаимопроникновение понятий. Наиболее чистый тип политика нужно искать среди революционеров;

а политикой, наиболее свободною от всех посторонних примесей (моральных и правовых), несомненно является политика революционная.

Факт этот можно объяснить и иначе. Мы уже отмечали однажды тесную взаимную связь между моральными устремлениями и консерватизмом. Всякий консерватор есть лицо, поддерживающее существующий публичный порядок. Чтобы действовать в качестве политика, консерватор не имеет необходимости опираться только на политику. На его мельницу льют воду и Мораль с ее абсолютными предписаниями и санкциями, и Право со всем его могучим аппаратом принуждения. Следовательно, он может достигать чисто политических эффектов, действуя в качестве человека, преисполненного Морали, или следующего путями Права. Приблизительно также обстоит дело и с либералом или прогрессистом. Этот — в первую очередь опирается на Право и лишь во вторую на Мораль, но и он, следовательно, сверх чисто политических ресурсов располагает в своей деятельности еще и ресурсами моральными и правовыми. Напротив, совсем в ином положении находится революционер. Установленная Мораль сделалась, с его точки зрения, служанкой недопустимого социально-политического порядка и потому она для него не Мораль, — Равным образом и Право, выражающееся в нормах, которые следует без остатка разрушить, не есть для него Право. Поэтому-то он и восстает против обоих. Он протестует против них. Он борется против них всеми возможными для него средствами; не беда при этом, что многие среди них кажутся совершенно «невозможными» его противникам. Борьба против старых Права и Морали становится всей его жизнью. Все для этой борьбы. Все ради того, чтобы она завершилась победой…