Немного позже в этот памятный день я вышел, чтобы приветствовать возвращающихся Уилфрида Нойса, Чарльза Уайли и Пасанга Пхутара. Их достижения были тоже великолепны; Нойс и Пасанг Пхутар дважды побывали на Южной седловине. Во время второго рейса каждый из них нес двойной груз (не менее чем по 23 кг) от того места, где два других шерпа выбились из сил, то есть примерно от середины (по расстоянию и высоте) между лагерем VII и седловиной. Нойс и Уайли были единственными из альпинистов, которые достигли Южной седловины без кислорода, неся при этом более тяжелый груз, чем шерпы. Уайли 22 мая поднимался без кислорода на протяжении последних 120—150 м. Нойс 28 мая шел более 400 м, после того как кончился его запас кислорода.

Я спросил Уилфрида относительно условного сигнала. Да, сигнал подавался. Хотя он добрался до седловины лишь за час или два до того, как туда спустились с Юго-Восточного гребня Хиллари и Тенсинг, Уилфрид, забрав с собой совершенно озадаченного Пасанга Пхутара и два спальных мешка, вновь стал подниматься к вершине Женевского контрфорса. Что мог задумать этот чудаковатый сагиб, решившийся в это время дня выходить с седловины, едва туда добравшись, и, очевидно, твердо собиравшийся ночевать снаружи? Загадка еще более усложнилась, когда Уилфрид, найдя видимый снизу склон, расстелил на нем оба мешка в виде буквы "Т", улегся на один из них и приказал пораженному шерпу лечь на другой (ветер был силен, и мешки могло сорвать). "Несомненно, – думал Пасанг, – смелость сагиба зашла слишком далеко! Почему мы даже не залезаем внутрь мешков?" В таком положении, дрожа от холода, они оставались в течение долгих десяти минут. Когда солнце скрылось за Пумори, Уилфрид решил, что он сделал все возможное, чтобы передать нам великую новость. Благодаря судьбу, что это испытание наконец закончилось, они спустились к палаткам.

После ужина мы извлекли экспедиционный ром и провозгласили тост за шефа экспедиции герцога Эдинбургского, который с таким интересом и сочувствием следил за нашим восхождением. Мы выпили также за здоровье Эрика Шиптона, который наряду с другими сделал так много для успеха экспедиции.

В этот вечер наши мысли снова и снова возвращались к предшествующим восходителям. Мы вспоминали об их героической борьбе, об их высоком мастерстве и мужестве, обо всем, что они сделали для победы над Эверестом; мы знали, как глубоко они будут обрадованы вестью о триумфальном завершении этой длительной борьбы. Я смотрел на своих товарищей, которые, отдыхая после выполнения трудной задачи, сидели сейчас вокруг меня оживленные, полные бьющей через край радости. Они заслуженно наслаждались этой минутой! Какой большой вклад внес каждый из нас и весь коллектив в целом в общее дело, столь блестяще завершенное Тенсингом и Хиллари! Я чувствовал неизмеримую гордость за своих товарищей.

Фото 49. Юго-Восточный гребень. Вид на юго-запад через гребень Нупдзе. Снимок сделан с места, где стояла швейцарская палатка.

Фото 50. Юго-Восточный гребень. Да Намгьял. На заднем плане виден Макалу. Снимок сделан у склада припасов, оставленного Хантом и Да Намгьялом 26 мая на высоте 8336 м.

Фото 51. Вершина. Вид с Южного пика на Макалу и Кангченджунгу.

Фото 52. Первый штурм. Бурдиллон и Эванс возвращаются 26 мая в лагерь VIII на Южной седловине.

Фото 53. Вершина. Вид вниз по северной стене. На снимке видны Северная седловина, Северный пик ледник Ронгбук (слева), Восточный ледник (справа) и долина Ронгбука.

Фото 54а. Возвращение. Хиллари и Тенсинг возвращаются 30 мая в Передовой базовый лагерь.

Фото 54б. Возвращение. Хиллари и Тенсинг после возвращения в Передовой базовый лагерь.

Фото 55. Возвращение. Альпинистская группа и высотные носильщики шерпы в Передовом базовом лагере 31 мая.

Фото 56. Гималайские вершины бросают вызов смельчакам! Пик Нупдзе. Снимок сделан с точки, расположенной над ледником Кхумбу.

Вершина была побеждена, и мы, не теряя времени, должны были начать обратный путь. Нам необходимо было вернуться поскорее к более нормальной обстановке. Кроме того, мы начинали уже чувствовать недостаток в продуктах питания и в горючем, так как в цирк были заброшены припасы из расчета лишь до конца мая. Я стремился спасти по возможности все пригодное снаряжение и потому просил Чарльза Уайли остаться в Западном цирке с замыкающей группой для переноски грузов вниз, в лагерь III. Группы, спустившиеся накануне из лагеря VII, захватили с собой палатки и примусы. Группа шерпов под руководством Джорджа Бенда отправилась вверх, чтобы снять лагерь V. Остальные начали спуск к Базовому лагерю 31 мая.

Все мы без сожаления покидали Эверест. После того как цель была достигнута, Западный цирк и ледопад Кхумбу сразу утратили для нас свое очарование; от жаркого солнца цирк за последние две недели обтаял, покрылся бороздами и потерял свою красоту. Перед нами расстилалась неровная и грязная от нанесенной ветром пыли поверхность; хотелось, чтобы свежий снег покрыл ее. Лагерь III представлял собой жалкое зрелище: всюду брошенные ящики, пустые жестянки из-под консервов и прочий хлам. Теперь лагерь напоминал часто посещаемую горнолыжную базу в начале лета. Ниже, на самом ледопаде, произошли значительные изменения, и часть пути была неузнаваемой; ледник подтаял, как гигантская сахарная голова. В заброшенном лагере II бивуачные площадки покрылись множеством мелких трещин, и кругом царила такая же грязь, как и в верхних лагерях. На участке, названном нами "Районом атомной бомбы", была проложена совершенно новая тропа, которая, в свою очередь, была уже явно ненадежной; не знаю, как бы нам удалось пробраться здесь, если бы мы дольше задержались наверху! Из всех флажков, которыми был маркирован путь между лагерем V и Базовым лагерем, на месте не осталось ни одного. Все они валялись в глубоких проталинах или на дне трещин. Создавалось такое впечатление, как будто вершина хотела показать нам на прощание, насколько эфемерным было наше вторжение на ее территорию.

Я шел вместе с Грегори, Анг Норбу и Балу; мы с Грегори до сих пор еще страдали от последствий подъема выше Южной седловины и чувствовали себя очень слабыми. Достаточно сказать, что при спуске по крутому участку, названному нами "Дорогой через пекло", я дважды срывался и скользил, и Анг Норбу меня задерживал на веревке. В нижней части ледопада мы потеряли тропу, проложенную по совершенно незнакомому нам участку, ибо там, где ранее проходил по ровной ледяной теснине наш путь, теперь текла большая река, пробившая себе дорогу через сераки. Те же трудности испытывали и остальные участники спуска. Мы добрались до Базового лагеря очень поздно и были чрезвычайно утомлены. Но как хорошо было наконец очутиться внизу!

Во второй половине дня 2 июня, после того как закончились тяжелые транспортные работы по эвакуации снаряжения из верхних лагерей, все собрались в Базовом лагере. С утра Майкл Уэстмекотт повел в лагерь III последнюю группу носильщиков, чтобы помочь партии Чарльза Уайли унести последние грузы. Это был самоотверженный поступок, типичный для него. Он всегда старался избавить от работы других и считал своим долгом сопровождать каждую группу на этом участке пути. Его имя, бесспорно, должно быть тесно связано с ледопадом Кхумбу. Приняв ведущее участие в разведке ледопада, он также деятельно работал над прокладкой пути через ледопад, руководил переноской, грузов и поддерживал в порядке тропу в течение всего периода штурма.