— Он убил их, стоя к ним лицом к лицу! — неожиданно раздался голос Тима. — И два ваших стрелка были с оружием в руках!

Мне неожиданно стало приятно, что он выступил на мою защиту, пусть даже таким образом.

— Тим, не болтай, а лучше смотри по сторонам!

Обойдя труп лошади, я подсунул приклад карабина под седло, затем напрягся, приподнимая тело животного. Бак, с трудом, вытянул ногу, потом помял ее немного, скривился, после чего встал. Бросил косой взгляд на револьвер, лежащий в трех метрах.

"Бойцовый характер у парня. Все неймется ему. Впрочем, может именно такой сможет усвоить урок", — подумал я, а вслух сказал: — Начнем обучение.

Бак, услышав мои слова, удивленно взглянул на меня, но его удивление мгновенно сменилось настороженностью, когда он увидел, что я прислонил винчестер к трупу лошади, а затем подошел к нему на расстояние удара.

— Драться умеешь?

— Не хуже других, — довольно заносчиво заявил "молодой и зеленый".

— Проверим, — и неожиданно, с оттяжкой, хлестнул по щеке.

Ковбой в ярости бросился на меня, но я отбил его кулак и нанес сокрушительный удар правой в челюсть. Колени Бака подкосились, и он рухнул лицом вперед. Около минуты он приходил в себя, затем, тряся головой, поднялся на четвереньки.

— Отучись от привычки болтать лишнее языком, парень. Это до добра не доводит, а в особенности, в ваших краях. Это первое. Теперь второе…

Тут он, окончательно придя в себя, рывком встал на ноги, его рука автоматически опустилась на рукоять револьвера. Но кобура была пуста. Пока он тратил впустую драгоценные секунды, я не стал терять время зря, нанеся ему мощный удар в живот. Пока он сгибался, судорожно глотая, я резко и хлестко с полу разворота ударил ребром ладони по горлу. Парень упал ничком, потом, хрипя, завалился на бок, его рвало. Я взял винчестер. С минуту наблюдал за ним, потом громко сказал, чтобы сказанное мною дошло через боль, скрутившую его тело: — Насчет второго! Не строй из себя крутого больше, чем ты есть на самом деле! Дольше проживешь!

Закончив воспитание, подошел к лошади. Та нервничала. Вздрагивала всем телом и тревожно косила взглядом. Вскочив на лошадь, ласково похлопал ее по шее, успокаивая. Поступив вопреки своему железному правилу: не оставлять за спиной врага, я в тоже время не чувствовал себя так, словно в очередной раз перешагнул через самого себя. Причина этому была проста. Мне не хотелось выглядеть плохим человеком в глазах мальчишки, который мне нравился. Почему? Парнишка и так видел много зла в жизни, так зачем же его лишний раз травмировать еще одной смертью. Да, он видел много грязи и крови в своей маленькой жизни, а теперь хватит. Но просто так отпустить без должного урока этого зарвавшегося юнца я тоже не мог, натура не позволяла. Поэтому все вылилось в своеобразную импровизацию. Подъехав к Тиму, я спросил: — Ты как?

— Нормально, Джек, — голос мальчишки был чуть хриплым от волнения. — А с ним… что будет?

— Фляга с водой у него есть? — я дождался кивка головы Тима. — Есть. До городка миль двенадцать — пятнадцать будет?

— Наверно, — неуверенно произнес мальчик. — Мы что ему лошадь не оставим?

— Обойдется. Захочет — дойдет. Не захочет — подберут дружки на обратном пути.

Поехали, Тим.

Парень здорово нервничал, но я должен был признать, что держался он неплохо для своего возраста. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, он прошел тяжелую школу жизни. И все же он был ребенком, поэтому я решил продолжить с ним беседу, которую начал вести с Баком, в надежде, что это отвлечет его от плохих мыслей.

— Ты запомнил правила, которые я вбивал в голову Баку?

— Да, сэр.

— Хорошо. А теперь запомни еще два. Сильный человек должен знать, как и где применять свою силу. И второе. Оружие — это, прежде всего человек, само по себе оно не стреляет.

— Я запомню, сэр.

— И еще я тебе хочу сказать Тим, ты один на белом свете, поэтому старайся надеяться на самого себя. Друзья это, конечно, хорошо, но может наступить день, когда ваши пути разойдутся, и ты останешься один, поэтому учись правильно оценивать людей. Научишься, будешь жить спокойнее и лучше.

ГЛАВА 6

Я столкнулся лицом к лицу с шерифами, бандитами и наемными стрелками, то есть с теми, о которых потом будут писать книги и ставить фильмы. Судя потому, что я видел, не отменная меткость и быстрота обращения с оружием отличали «героев» Дикого Запада от обычных обывателей, а внутренняя жесткость, хладнокровие и полное безразличие к своей и чужой жизням. То, что я успел увидеть и услышать, помогло мне сделать кое-какие выводы. Оружие несовершенно в техническом исполнении. Тяжелое и громоздкое. Стрелки не целились, а просто наводили ствол на противника, после чего нажимали на пусковой крючок. Какая тут могла быть точность. Классические сцены дуэлей у салунов тоже оказались вымыслом. Врагов, как правило, убивали из засады, в спину или нападали толпой на одного. Основной принцип выживания на Диком Западе гласил: не оставить врагу права на ответный выстрел. И не было разницы, на какой стороне стоял человек — закона или беззакония, он все равно оставался убийцей, хотя стоит признать, что в те времена это слово имело менее жесткий оттенок, чем сегодня.

Спустя двое суток мы с Тимом подъехали к городку, похожему на те, что я видел, но явно приходившему в запустение. С правой стороны улицы стояла церковь, на которой наполовину облупилась белая краска. Дома чуть ли не через один были брошены, двери заколочены, дворы заросли бурьяном. Уже почти стемнело, когда мы слезли с лошадей у салуна. У коновязи помимо наших животных было только две лошади. К тому же из салуна не неслось шума, который бы соответствовал пьяному загулу. Даже музыки не было. Это не могло меня не порадовать. После целого дня проведенного в седле не хотелось никаких приключений. Привязав лошадей, поднялись по ступеням.

Войдя в салун, быстро осмотрелся. Пахло прокисшим пивом и застоявшимся табачным дымом. Две шлюхи бальзаковского возраста, да четыре местных жителя, сидевшие попарно за двумя столами. Единственные из всех присутствующих выказали оживление местные дамы. На их лицах появились приклеенные улыбки, затем одна из них картинно засмеялась, а вторая прошептала, но так что все услышали: — Ах, какой мужчина!

Пара мужчин, сидевшая за ближайшим к нам столом, резко оборвала разговор, как только мы вошли. В их взглядах было поровну любопытства и неприязни. Я их понимал. По народной примете Дикого Запада, появление чужака с оружием — значит быть беде. Хотя примету придумал я сам, но жили тут явно исходя из нее или ей подобных. Когда я прошелся по ним взглядом, они тут же стушевались, переключив внимание на свои стаканчики с виски. Следующую пару представляли собой два старика сидевшие за столом, у самого окна. Судя по их злым, недовольным лицам, и таким же взглядам, которыми изредка обменивались друг с другом, они только что ругались. При виде нас местные пенсионеры, в отличие от лавочников, оживились, очевидно, в надежде на подачку, а может просто хотели услышать последние новости. Уяснив для себя, что прямой опасности здесь никто не представляет, я направился к стойке. За ней стоял худой и длинный бармен с большими бакенбардами, переходящими в пышные усы. Очевидно, он ими гордился, настолько они были у него аккуратные и ухоженные. При мерцающем свете свечей я не мог рассмотреть все помещение, но когда стал у стойки, мне сразу бросилось в глаза, что салун, как и городок, переживает не лучшие дни. Стойка была старая, местами лак совсем облез, образуя уродливые пятна, похожие на ожоги. Зеркало за спиной бармена было пыльное и тусклое, как он и сам.

— Привет!

— Привет, незнакомец. Что будете?