Напоследок Павлыш отснял панораму скалистой стены. Нечто светлое и округлое двигалось по обрыву. Павлыш дал максимальное увеличение, и в видоискателе обнаружилась белая бесформенная туша, ползущая по узкому карнизу. Он узнал тушу. Это был тот белый «слон», что чуть не погубил его ночью у маяка. Надо быть осторожным. Оказывается, эти гады выползают из своих нор и днем.

Камера скользнула дальше, вниз, и в объектив попали еще два существа. Они значительно уступали «слону» а размерах и передвигались на двух ногах. Они бежали по тому же карнизу, что и «слон», явно спасаясь от преследования.

— Здравствуйте, — сказал Павлыш вслух. — Вот мы и встретились, ночные гости. В случае чего можете рассчитывать на нашу помощь.

Павлыш переместился к вершине небольшого холма, где росло дерево без паутины и гусениц на нем. Это был отличный наблюдательный пост. Оставалось только ждать, как развернутся события дальше. Пока что белый «слон» не настигал двуногих. У них были все шансы скрыться. Если им удастся сделать это без посторонней помощи, тем лучше. Всегда предпочтительнее не вмешиваться в чужие дела. Где гарантия, что господствующая разумная форма жизни на этой планете — не белые «слоны»? Может, и за Павлышем тогда гнался какой-нибудь береговой сторож или любитель лунного света, принявший путешественника за сувенир или за двуногую обезьяну, представляющую собой изысканное лакомство в слоновьих зажиточных слоях?

Беглецы спустились к долине, задержались на осыпи, посовещались. В руке одного из них Павлыш разглядел длинную палку или копье. Это говорило в пользу разумности двуногих.

Двуногие направились к реке. Они шли не спеша, не видели, как «слон», миновав узкий карниз, вобрал в себя щупальца и покатился вниз по осыпи, словно мягкий мяч. С каждой секундой расстояние между ним и двуногими сокращалось. Рука Павлыша сама потянулась к пистолету.

Но тут одно из существ заметило приближение «слона» и предупреждающе крикнуло. Двуногие припустили к реке. Потом остановились. Что-то новое привлекло их внимание.

Павлыш опустил пистолет и посмотрел в направлении их взгляда. Он увидел, что вдоль берега идут другие двуногие. Тех, новых, было шестеро. Все они были вооружены копьями, похожими на огромные вилки.

Переведя взгляд к первым двум, Павлыш увидел, как они нырнули в траву.

— Ага, — сказал он себе. — Враждующие племена. И наших меньше. Положение обостряется. Сзади «слон», спереди — соперники. Что будем делать?

Один из его двуногих (Павлыш невольно, как болельщик на стадионе, разделил присутствующих на команды и выбрал ту, за которую намерен болеть) катался по траве и бил кулаками по камням. Другой его спутник суетился рядом. Первый вскочил на ноги, подобрал копье и бросился на шестерых врагов.

— Как древний викинг, впавший в боевое безумие, — комментировал Павлыш. Ему было очень жалко парня, который шел навстречу бессмысленной гибели. Второй бежал вслед за викингом.

Шестеро у реки без излишней спешки рассыпались в цепь и начали сходиться так, чтобы захватить парня в полукольцо. Один из них развернул небольшую сеть.

Накинут сеть, — подумал Павлыш, — и прибьют копьями. Выйти бы сейчас и заявить: «Я ваш новый бог, прекратите кровопролитие».

Но Павлыш не успел выполнить своих намерений. Викинг вдруг замер на месте, затем повернул обратно, словно забыл о шестерых, и помчался к товарищу, которого настигала Белая смерть.

Теперь ясно, кто из вас разумен, а кто нет, констатировал Павлыш. Копья и сети сами по себе аргумент, но то, что ты бежишь на помощь, когда друг в беде, располагает в твою пользу.

Первый беглец подхватил товарища и оттащил его с пути белого «слона». Шестеро врагов остановились, не решаясь приблизиться.

Беглецы взобрались на крутой пригорок, совсем неподалеку от Павлыша. Белый «слон» настиг их и, расплывшись в кисель, охватил подножие пригорка, медленно стягиваясь, как резиновое кольцо.

И когда уже спасения не было, а шестеро здоровых мужиков, вместо того, чтобы прийти на помощь, стояли в стороне и деловито обсуждали происходящее, Павлыш нажал курок, раскаленный луч, вырвавшись из дула пистолета, распорол кольцо белой хищной массы. Он не отпускал курка, пока белая плоть чудовища не превратилась в серый пепел.

Теперь скрываться было поздно. Тем более что «своих» двуногих нельзя оставлять на произвол судьбы. Павлыш сошел с холма и медленно направился к участникам и зрителям только что закончившегося боя.

Павлыш показался Жалу горбатым великаном в блестящей одежде, с большой прозрачной головой, внутри которой, как зародыш в икринке, виднелась другая, белая с голубыми глазами и странным зрачком — словно кто-то уронил в голубую лужу черное семечко. Жало не знал, убьет он его, как и Белую смерть, или помилует, и опустился на колени, бросив копье, чтобы показать, что он безоружен.

Павлыш тоже рассматривал Жало. Это было странное существо, очень схожее с человеком. Его темная синеватая кожа была покрыта редкой бурой шерстью, более плотной на голове и груди. Бедра были обмотаны повязкой, с которой свисала связанная в кольцо веревка. Кривые короткие ноги заканчивались расплющенными ступнями, а длинные когти на руках, казалось, росли прямо из ладоней. Но более всего Павлыша удивили глаза. Желтые зрачки их были разрезаны вертикальной черной полосой, словно у кошки. Черная полоска сужалась и расширялась, чутко реагируя на малейшую перемену освещения.

У ног спасенного лежало второе существо, оно было меньше размером и оказалось самкой.

Шестеро врагов подошли и остановились за спиной Павлыша. Жало, взглянув в сторону своего спасителя, быстрым движением подобрал копье и затараторил, обнажив редкие клыки.

Павлыш настроил черную коробочку «лингвиста» на прием информации. Пусть послушает, наберется грамматики и лексики. Тогда можно будет объясниться. А пока Павлыш сказал, стараясь, чтобы слова его звучали убедительно:

— Не волнуйся, дружище. При мне они тебя не тронут.

Потом обернулся к воинам Старшего и сказал им:

— Попрошу без кровопролития. — И показал им пистолет.

Воины посовещались, потом тот, что постарше, густо обросший лежалой клочковатой шерстью, поморгал кошачьими глазами и сказал небольшую речь, указывая копьем на каменную стену, солнце и различные предметы вокруг. Речи Павлыш не понял. Переводчик тихо жужжал на груди, но из него не выходило ни единого членораздельного слова. Павлыш предположил, что смысл речи сводится к тому, что они рады бы подчиниться, да долг не велит отпускать беглецов на волю.

Павлыш вновь оказался перед дилеммой. Не исключено, что его двуногие натворили что-нибудь дома. Съели, к примеру, свою бабушку, и теперь им грозит общественное порицание. Разгонишь карательную экспедицию — поможешь росту молодежной преступности на этой планете. Хотя возможны и другие варианты.

Так что Павлыш просто пожал плечами, решив, что события должны идти своим чередом.

Старший из шестерых обратился теперь с речью к беглецу. Тот сначала возражал, и оратор повысил тон. Наконец Жало (это было первое слово, которое удалось понять «лингвисту») понурил голову, подхватил совсем ослабевшую девушку и поплелся к стене. Уходя, он обернулся и, если Павлыш правильно истолковал его взгляд, попытался внушить ему: «Идем с нами! Мне так страшно!»

И Павлыш последовал в хвосте процессии.

Ему представлялась соблазнительная возможность увидеть, как живут двуногие. Вряд ли путь очень далек — обе партии, и преследователи и беглецы, шли налегке. Кислород есть. Вернуться обратно никогда не поздно. И, в крайнем случае, можно прийти на помощь желтоглазому беглецу. Разум здесь в младенчестве, и вряд ли жизнь особи ценится высоко.

Заметив, что Павлыш следует сзади, главный воин остановился и сказал что-то, «Лингвист» вздохнул и перевел неуверенно: «Уходи, сильный дух».

Павлыш погладил черную коробочку и сказал лингвисту: «Молодец!»