Глава 7

МНЕ СНИЛОСЬ, что я стою на краю высоченной пропасти, и бездну невозможно было измерить глазом, хотя удавалось разглядеть ужасные волны огненного океана, разбивавшиеся, сверкавшие и ревевшие внизу, выбрасывая свои горящие брызги высоко вверх, чтобы окатить с ног до головы мое грезящее «я» сернистым дождем. Раскаленный докрасна океан внизу был живым – каждый вал нес в себе агонизирующую душу, поднимавшуюся на волнах, как обломки погибшего корабля, сыпавшую проклятиями, издававшую пронзительные вопли, разбиваясь вдребезги у этой адамантиновой пропасти, тонувшую – и поднимавшуюся снова, чтобы повторить этот жуткий эксперимент! Каждый вал огня был, таким образом, связан с бессмертным и агонизирующим существованием – каждый был отягощен душой, что поднималась на пылающей волне в терзающей как пытка надежде спастись, и в отчаянии разбивалась о скалу, добавляя свои нескончаемые вопли к реву этого огненного океана, и тонула, чтобы подняться снова – и все напрасно – и навсегда!

Неожиданно я почувствовала, как что-то сбросило меня вниз в пропасть, но, пролетев половину расстоя-

ния до океана, я попала на небольшой выступ. Я стояла, трясясь на этом выступе. Поглядела вверх, но вместо светлой полоски неба увидела лишь непроницаемую черноту – но еще чернее этой черноты была гигантская вытянутая рука Дадли, схватившая меня играючи с выступа этой инфернальной бездны. А другая рука, которая, казалось, была каким-то страшным и таинственным образом связана со схватившей меня конечностью, как если бы обе не принадлежали Дадли, а какому-то существу, слишком громадному и ужасному для того; чтобы иметь определенную форму даже в воображаемом пространстве сна, указывала вверх на циферблат, установленный на самой вершине этой пропасти и зловеще озаряемый вспышками океана. Я видела загадочное вращение одной руки Дадли – видела, как она достигла установленной цифры 69, – пронзительно завопила, и с этим сильным импульсом, часто ощущаемым во сне, почувствовала рывок руки, державшей меня, сковывающий движение ладони.

С этим усилием я упала и, падая, делала попытку ухватиться хоть за что-то, что могло меня спасти. Я падала по вертикали как камень, ничто не могло спасти меня – скала была гладкой, как лед, – океан огня ревел у ее подножия! Неожиданно появилась группа фигур, поднимавшаяся вверх по мере того, как я падала. Я судорожно вцеплялась в них – сначала Дадли, затем Алан – Рита – Джил – Карен – Ханна – Сьюзи – Майкл – все миновали меня – и каждого я пыталась ухватить с целью остановить мое падение – все они поднимались на вершину. Я хваталась за каждого в своем нисходящем полете, но все они отмахивались от меня и удалялись вверх.

Мой последний отчаянный, брошенный вверх взгляд выхватил циферблат, отражавший сексуальные варианты, – поднятая вверх рука, казалось, толкает вперед ладонь – 0, затем 1, затем 69, – она быстро остановилась на стадии оральной фиксации – я была ребенком – я падала – я тонула – я горела ярким пламенем – я пронзительно вопила! Огненные волны выросли над моей тонущей головой, и циферблат сексуальных вариантов глубоким, низким голосом выдал мои отвратительные тайны – «Анна занималась сексом с чревовещательской куклой!» – и волны пылающего океана ответили, ударяясь об адамантовую скалу: «Желания Анны – это океан, иллюзия, и теперь она будет заниматься любовью сама с собой, то есть со мной!»[8] В этот момент я проснулась. Раздался звонок с улицы. Это была Карен, одна из моих подружек в колледже. Нажав кнопку домофона, я впустила ее в дом.

Шел дождь, и на улицах пока еще не было слишком шумно. Я отодвинула дверную задвижку. Спустя мгновение Карен ворвалась в мою комнату и протянула короткую записку от одного из моих профессоров. Я швырнула ее в мусорное ведро. Он хотел получить от меня объяснения по поводу моего пропуска консультации. Я решила солгать и сказала, что была больна. Ужасный жар. Я пролежала в постели много дней. Карен сделала чай, пока я одевалась. Она налила мне чашку, и мы обменялись шутками. Она была озабочена моим поведением и сказала, что не может дольше покрывать мое отсутствие в колледже. Я ответила, что скоро приду туда, но настояла, что должна оставаться больной еще один день. Я нацарапала записку, чтобы она могла предъявить ее там от моего имени. Карен похихикала относительно своего соучастия в моем сачковании. Я сделала тост и разделила его с ней.

Дождь ослаб, когда я шла вверх по Юнион-стрит к Юнион-Грув. Я открыла дверь и проникла в квартиру Алана. Я не помню точно, когда он дал мне ключ, но знаю, что это произошло еще до того, как мне приснился сон об огненном океане. Алан лежал в постели, спал с Ритой. Когда я разбудила их, он захотел ебли на троих, но я сказала, что мы займемся этим позже. Нам надо было кое-что сделать, и постельные скачки могут подождать, пока не стемнеет. Алан стоически покорился моему решению и встал. Рита захотела потратить время на косметику, но я сказала ей не беспокоиться на этот счет, поскольку мы будем через некоторое время восходить на Тэп о’Ноф, и косметика только растечется от пота. У Алана кончились как кофе, так и яйца, так что мы просто прыгнули в машину и направились в Инверури. Я хотела зайти в кафе в городском центре, но Алан считал, что, кроме растворимого кофе, там вряд ли делают что-то еще, так что мы отправились в «Сейфвей». Рита была в замешательстве, когда мы усадили Дадли на стул за нашем столиком. Женщины, разносившие яичницу с беконом и сосиской, узнали нас (мы заходили туда за день до этого) и были дружелюбны. Я посетила туалет, отдраенный до блеска. Мы проехали через Ойн, Инсч и Кеннетмонт и добрались до Райни. Нашей первой остановкой был Олд Киркъярд. Дикое разочарование. Пиктские камни-символы были передвинуты под отвратную деревянную конструкцию для защиты и сохранения их от воздействия мха. Производимый эффект был не гиперреальный, а абсолютно земной. Не было больше никакой ауры таинства вокруг этих камней. Мы провели пару минут, осматривая их, и ушли. Еще несколько камней-символов находилось в Райни Сквеа, очень приятной, окруженной деревьями и кустарниками деревушке. Весьма насыщенная атмосфера, хоть и не такая возвышенная, но все же сохранявшая привлекательность. Мы задержались у этих камней, потому что человек отправляется в такие места именно ради атмосферы, как, впрочем, и ради многого другого.

Парковочная стоянка Скардэркью у подножия Тэп о’Ноф была лишь в нескольких минутах езды от Райни. Алан утяжелил Дадли несколькими кирпичами и закинул куклу себе на спину. Нам пришлось объяснить Рите, что мы пытаемся проверить правдоподобие нон-фикшна К.Л. Каллана «69 мест, где надо побывать с мертвой принцессой». Рита сочла трудным поверить, что кто-либо даже осмелился заявить о том, что он возил тело мертвой принцессы по главным памятникам Абердиншира, если даже допустить, что такое действительно возможно. К счастью, у Алана в машине лежал экземпляр трактата Каллана, так что я сунула ей его под нос. В машине я также заметила стопку книг о кино, которую Алан положил рядом с водительским сиденьем. Я решила, что он намеревался продать их в «Старый Абердинский Книжный», и мысленно отметила, что надо не забыть спросить о них перед тем, как отправиться назад к Гранитному Городу.

Мы прошли через окаймленное деревьями поле. Затем двинулись по тропинке, окруженной живой изгородью, и миновали другое поле. Оттуда тропинка запетляла вверх по овальной горе, совершенно правильной по очертаниям. Алан жаловался, что восхождение было скучным. Он предпочитал неровности и неожиданные варианты. Местный совет по делам туризма решился пойти на серьезные преувеличения, подчеркивая в своем буклете, что скала на этой вершине содержит некоторые самые старые из известных в мире окаменелостей, включая Rhyniella praecursor, самую раннюю окаменелость насекомого. Это, конечно, могло обеспечить топливо для воображения писателя в жанре хоррор, такого как Г.Ф. Лавкрафт, но не делало слишком большой погоды для Алана, поскольку окаменелости были микроскопическими. Алан несся вперед на ненормальной скорости, невзирая на Дадли и связку кирпичей, прикрученных к его спине. Рита ныла, что восхождение на гору, занявшее всего сорок минут, было утомительным.