– Джон, брось мне ключи. – Грейс лежала на краю обрыва и глядела вниз.

– Зачем?

– Багажник. Он закрыт.

– Он не закрыт. Я оставил его открытым, когда вытащил труп Джейка.

– Он… он закрыт.

– Ты закрыла его, не так ли, Грейс?

– Джон, я просто хочу достать трос, чтобы помочь тебе выбраться. – На мгновение она исчезла, но тут же снова появилась у края обрыва, еще быстрее, чем в первый раз. Спокойная, уверенная и неподдельно искренняя. Если бы Джон не знал ее так хорошо, он, пожалуй, мог бы и поверить ей.

– Сука недотраханная!.. – Слова Джона, усиленные эхом, долетели до Грейс раскатом грома. – Решила свалить, оставив меня здесь подыхать!

– Нет. Ничего подобного.

– Ну конечно, ты ведь никогда не врешь, не так ли, Грейс?..

– Брось мне ключи и увидишь, что я говорю правду.

– А почему бы тебе не спуститься сюда? У меня руки чешутся придушить тебя.

Грейс легла на спину. Прикрыв рукой глаза от солнца, она посмотрела в бездонное синее небо. Прекрасное и безмятежное. Затем снова перевернулась на живот и крикнула Джону:

– Если не бросишь мне ключи, я уйду. Возьму деньги, оставлю тебя здесь и уйду.

– Куда, Грейс? До ближайшего города пятьдесят миль. А днем обещали больше ста градусов. Далеко не уйдешь.

– Меня кто-нибудь найдет.

Джон захохотал. Громко, от души:

– О да, они найдут тебя! Найдут твою мумию, высушенную солнцем! Ты успеешь дважды умереть!

– Придурок! Ты убьешь нас обоих!

– Ну что ж, по крайней мере подохну в хорошей компании. – Быстрый взгляд в сторону трупа. – Не так ли, Джейк?..

– Ради бога, Джон! – в голосе Грейс появились жалобные, умоляющие нотки. – Брось мне ключи!

– Как ты думаешь, Джейк? Стоит нам поверить ей? – Что бы ни думал по этому поводу Джейк, он оставил свои мысли при себе. Впрочем, Джон на него особо и не рассчитывал. – По-моему, не стоит.

– Дерьмо! – голос Грейс долетел до Джона как порыв ураганного ветра. – Слышишь меня? Ты, мудила чертов! Джон?.. Джон!..

Она ждала ответа – любого ответа.

Ничего.

Только палящее солнце и тишина.

Грейс встала, подошла к «мустангу», повесила на плечо рюкзак, в котором лежали сто тысяч долларов, и побрела по пустыне.

Кто-нибудь найдет меня, мысленно твердила она. Кто-нибудь непременно найдет меня.

Она вытерла пот со лба.

Джон устроился поудобнее, насколько это было возможно сделать со сломанной ногой на острых камнях. Достал из кармана Джейка банку пива, вскрыл ее и поднял вверх, словно собираясь провозгласить тост.

– За тебя, Джейк. За верного друга, не бросившего меня одного дожидаться смерти, – проговорил он, отхлебывая большой глоток. Пиво было теплым, но от него приятно зашумело в голове, и это немного помогло заглушить боль, раздиравшую сломанную ногу. Хоть чуть-чуть, а помогло. – И за Грейс. Потрясающая сучка, мать ее!

Джейк воздержался от комментариев.

Джон пригляделся к нему: на лице Джейка, будто посмертная маска, застыло удивление. Как и у шерифа Поттера, который даже не успел осознать, что умирает. Джона ждала та же участь: когда все кончится, вряд ли ему удастся постичь свой смертный миг. Вот откуда это удивление: в последнюю, бесконечно долгую секунду уходящей жизни и Джейк, и шериф Поттер мучительно пытались понять, как же это вышло, что все так скверно обернулось.

Но у Джона времени было навалом, и вот она – правда, и никуда от нее не деться: он сам обрек себя на такой конец – убийца и жертва в одном лице. А какие заманчивые перспективы он рисовал себе, полагая, что поступает правильно, и, черт побери, был настолько слеп, что не видел, как неминуемо приближается к пропасти. А может, видел, но, поскольку все было так хорошо, не хотел сворачивать с этого гребаного пути.

Утешало одно: в отличие от Джейка и шерифа Поттера, в его распоряжении были часы – или даже дни, – чтобы сложить кусочки головоломки в единое целое и понять, когда все пошло наперекосяк. По крайней мере после смерти он не будет выглядеть таким удивленным.

Интересно, а как будет выглядеть Грейс, когда ее найдут?..