Я пойду первой, — сказала Марина, останавливаясь в дверях. — Женщина вызывает куда меньше подозрений, чем топающий по лестнице здоровенный мужик. — Штерн ведь не предупрежден о твоем визите. К чему пугать будущего гражданина Австралии? Ты войдешь в подъезд, когда за мной захлопнется дверь, и поднимешься на пятый этаж, как и собирался с самого начала. Лады?
Борис кивнул и, натянув на лицо капюшон, уселся на лавочку у подъезда: ни дать ни взять подгулявший муж, временно изгнанный супругой из дому в воспитательных целях.
Марина вошла в полутемный подъезд и стала подниматься по ступенькам. Потолки в этом доме, а стало быть, и лестничные пролеты были невысокими, и Марина уже через три минуты оказалась на четвертом этаже. Потоптавшись с минуту около двери с номером 28, она позвонила. Сначала робко, нерешительно, а потом чуть настойчивее. Наконец послышался металлический скрежет проворачиваемого в замке ключа и дверь распахнулась. Маринка не успела ничего сообразить, как ее схватила за горло чья-то стальная, безжалостная рука и втащила в квартиру, будто тряпичную куклу.
* * *
Черкасов правил своим «БМВ» в полном молчании. В салоне было тихо, поскольку Мамонов дремал, время от времени роняя голову себе на грудь. Потом он вздрагивал, выпрямлялся, смотрел некоторое время в ветровое стекло, а еще через минуту опять начинал ронять голову и вся процедура возобновлялась. Черкасов не возражал. «Сукин кот» с Гвоздем неплохо поработали в течение ночи, и теперь у него, Черкасова, появилась реальная возможность захватить Штерна, пока он не удрал за море. Гвоздь, который вернулся к Маргарите Теофиловне с известной целью, заодно — по привычке — учинил в квартире небольшой обыск и обнаружил среди кипы газет письмо Сергея к матери, где тот прощался с ней и писал, что уезжает далеко и надолго — в Австралию, обещая — «как только все устроится» — вызвать ее к себе. Поскольку Мате была занята другими, более важными вещами — в частности, поисками средств на опохмелку — читать газеты ей было недосуг и, следовательно, письмо сына тоже осталось нераспечатанным и непрочитанным. Мамонов — через аналитический центр банка «Эльдорадо» — навел справки о рейсах в Австралию и установил, что «Боинг-747» компании «Пан-Америкэн» совершает полеты в Мельбурн через Москву не чаще раза в неделю, а потому возможность прищучить Штерна на квартире его любовницы представлялась вполне реальной.
По этой причине за «БМВ» Черкасова следовал «ягуар» с четырьмя боевиками. За рулем сидел маленький Шнелль, рядом с ним расположился Гвоздь в бронежилете и неизменном голубом берете блином, а за их спиной в камуфляжных костюмах и черных шапках раскинулись в креслах имитировавшие омоновцев охранники банка «Эльдорадо».
Время для налета на квартиру Лолы Назаровой было выбрано самое подходящее: за окнами только-только начал голубеть неяркий февральский рассвет. Поскольку страничка календаря показывала, что с утра настала суббота, можно было рассчитывать, что в тот самый момент, когда боевики Гвоздя обложат квартиру Лолы, граждане дома № 13 по улице Хулиана Гримау все еще будут почивать мирным сном у себя в постельках.
В случае же, если жители станут приставать к Гвоздю с расспросами, рассуждал про себя Черкасов, вдавливая в пол педаль газа и увеличивая скорость, тот всегда может сказать, что идет операция по освобождению заложников. По нынешнему времени это дело привычное.
Мамонов помотал головой, зевнул и проснулся окончательно. Мрачно оглядевшись и заметив, что за «БМВ» шефа неотрывно следует мощный большой «ягуар», «сукин кот» недовольно поморщился:
Не пойму, Александр Николаевич, какого чёрта вы прихватили с собой целую армию — да ещё не предупредив Хмельницкого. Неужели для того, что бы взять какого-то вшивого художника, нужно столько народу? Много людей — много шума!
А ты уверен, что Штерн на такой случай не припас в квартире своей потаскушки какой-нибудь хорошенький автоматик — вроде израильского «Узи»? — холодно поинтересовался Черкасов, вглядываясь в тёмно-синее предрассветное марево и черную ленту асфальта, безостановочно летевшую под колеса его мА шины. — Ты ему в дверь позвонишь, а он тебя очередью полоснет через эту самую дверь — как раз поперёк живота.
Да откуда же у художника взяться автомату? — возразил не любивший оружия и насилия «сукин кот». — Да и Штерн, скорее всего, слабак — ничуть не лучше своего приятеля Тимонина, который едва в штаны не напустил, когда его Гвоздь прижал в Измайловском.
Ты, Мамонов, забываешь, что у Штерна есть ещё один приятель — Кортнев, вице-президент компании «Троя», — сухо заметил Черкасов, который, как настоящий гонщик, когда правил машиной, чуть втягивал голову в плечи и пригибался к рулю. — Так вот, он отделал нашего Гвоздя за милую душу — насколько можно судить по фотографиям. Я ведь не все снимки Гвоздю показывал — самолюбие его щадил. Нет, сукин кот, что бы ты там ни мяукал, Штерна надо брать тёпленьким — прямо в постельке его Лолы, когда он дрыхнет, накрывшись ее сиськой, и видит сладкие сны об Австралии. Тогда и шума не будет. Впрочем, ты правильно делаешь, что опасаешься. Если что не так — Хмельницкий вопить будет. Но ничего… Повопит, повопит — и перестанет. Ствол его ублажит.
Ладно, Александр Николаевич, — делайте, как знаете. Вам, как всегда, виднее, — наклеив на лицо фальшивую улыбку, произнес Мамонов. Чтобы в очередной раз продемонстрировать шефу свою лояльность, он выхватил из кармана черный пластмассовый брусок рации и крикнул в микрофон:
Гвоздь, Шнелль, как меня слышите? У вас все готово? Мы подъезжаем. Без команды ничего не предпринимать. Имейте в виду, что, кроме Штерна и Лолы, в квартире может быть ещё и Кортнев.
Мы усегда готовы, шеуф, — голосом Папанова ответил Гвоздь и нехорошо засмеялся. — Что, Мамонов, «очко» играет? Ты прямо так и скажи… А то ведь мало ли что — вдруг и тебе пострелять придётся? Страшно, да? Не любишь ты, Мамонов, оружия — вот что мне в тебе не нравится…
Я головой работать люблю, Гвоздяра, — рявкнул «сукин кот». — Оттого и руководить будем мы с Александр Николаевинем, а ты блин, в квартиру полезешь.
Молчать! — гаркнул Черкасов, чуть наклоняясь к рации «сукиного кота». — Вот она — улица Хулиана Гримау. Занимайте места согласно плану и не забудьте проверить двор. Гвоздь, ты меня слышишь? У Лолы Назаровой имеется «победа» выпуска пятьдесят третьего года. Установите, па месте она или нет, и сразу же доложите. Конец связи.
«БМВ» Черкасова проехала по улице и остановилась с внешней стороны дома № 13. Гвоздь на «ягуаре» заехал во двор. Из машины вылезли люди в камуфляжной форме с надписью на спине «ОБОН» и рассыпались по двору. В поисках старенькой «победы» они вскрывали все гаражи подряд.
Валечка, признаться, прикорнула, когда в кабину ее «москвича» заглянули черные, в камуфляжных масках рыла.
Кто такая? — гаркнул человек с автоматом на перевес, устремляя на нее взгляд страшных, пронизывающих глаз,
Мужика жду, — брякнула Валечка первое, что пришло ей на ум. — На дачу едем, понял, мильтон! Он вещи собирает! А я — жду!
Мужчина в черной маске внимательно посмотрел на номер ее машины и что-то отрывисто пролаял в рацию. По-видимому, никаких указаний на предмет «москвича» ему дано не было, поэтому он прошёл дальше — поднимать крышки гаражей.
Валентина, сразу поняла, что дело заворачивает «на мороз», и решила сидеть тихо и наблюдать, как велел ей Борис.
Между тем в «БМВ» Черкасова поступала информация.
«Победа» Назаровой обнаружена. Стоит в гараже. Во дворе находится ещё «Москвич-412» с бабой в нем. Приём?
Ясно! Мамонов, — обратился к «сукиному коту» Черкасов, — по-моему, все спокойно — командуй штурм.
«Сукин кот» приблизил ко рту черный брусок рации и сказал:
Гвоздь, Шнелль, шеф командует штурм. С нашей стороны все спокойно. Шторы задернуты, форточка открыта. Судя по всему, птички в гнезде. Можете лезть на крышу. Приём.
Не прошло и двух минут, как все убрались со двора. Люди Шнелля пошли на крышу, чтобы сверху, на капроновых канатах, спланировать прямо в окна квартиры Лолы Назаровой. Гвоздь направился в квартиру по лестнице.