Игорь был большим и красивым мужчиной, при взгляде на которого у Дианы перехватывало горло, увлажнялись ладони и начинало исходить сладкой болью сердце. Минуты близости с ним мадам Шилова почитала за величайшее счастье, которое могло только выпасть на долю женщины, а потому в глубине души дала себе слово любой ценой сохранить Кортнева для себя. Естественно, для себя одной — Диана отродясь не любила делиться с ближним, а уступить какой-нибудь прелестнице хотя бы самую малую толику ласк своего мужа — так и вовсе не входило в ее намерения.
В том, что Игорь Кортнев нравится другим женщинам, сомневаться не приходилось. Стоило ей появиться на каком-нибудь приеме или в дорогом ночном клубе с ним под руку, как находившиеся поблизости женщины едва не вывихивали себе шеи, чтобы как следует разглядеть избранника знаменитой Шиловой. Одновременно с этим среди гостей поднимался приглушенный ропот, сходный с шумом прибоя, перемещавшийся из одного угла просторного зала в другой.
«Ясное дело, — думала в таких случаях Диана Павловна, — меня обсуждают. Сплетничают, сволочи. Всякие гадости говорят, которые мне в глаза отродясь не скажут — побоятся».
Шилова отлично знала основную тему сплетен на их с Кортневым счет: президент компании «Троя» просто-напросто купила себя мужа. Разве такой красавец по собственной воле на нее бы запал? — Знала и отчаянно злилась на всю эту толпу, живущую сплетнями, как рыбки-прилипалы живут крохами со стола своей госпожи — большой белой акулы. Злилась она и потому, что чувствовала справедливость циркулировавших по ее поводу слухов. Что греха таить, она в самом деле его купила — красавца художника Игоря Кортнева. Сначала она собиралась держать его при себе в качестве любовника — не хотела себя связывать, поскольку презирала ощущение зависимости, которое испытывает всякая женщина, имеющая привязанности и обязательства по отношению к близкому человеку.
Но так было только в самом начале их знакомства. Узнав Игоря лучше, Диана поняла, что Игорь Кортнев — настоящий подарок судьбы, столь драгоценный, что в будущем такого могло больше и не быть. Кто-кто, а уж Диана понимала толк в ценностях — какого бы рода они ни были и откуда бы к ней ни притекали. Потому-то она и вышла за него замуж — вернее, женила его на себе.
Плохо было другое: не одна только Шилова имела представление об истинных ценностях. К ее Игорю бессовестно стали клеиться самые разные женщины и девицы, среди которых, признаться, часто попадались хорошенькие, а иногда и настоящие красавицы. По этой причине количество выходов в свет пришлось сократить до минимума. Все чаще и чаще чета Шилова — Кортнев проводила вечера в одиночестве — в огромной, роскошно обставленной и убранной квартире, где без труда мог бы разместиться на постой эскадрон.
Диана чувствовала, что подобная уединенная жизнь начала дурно сказываться на ее муже — он сделался раздражительным, часто замыкался в себе и тогда часами напролет молчал, но ничего с собой поделать не могла. Ревность — примитивное чувство, которое, как она думала, не имело к ней никакого отношения, — как выяснилось, оказалась сильнее ее. Супруги стали ссориться, после чего разбредались по своим комнатам, где и проводили большую часть вечера, слушая музыку и поглядывая одним глазом в экран телевизора, что еще больше усугубляло чувство разобщенности между ними и делало одиночество все более и более тягостным.
Тогда Диане пришла в голову мысль, которая показалась ей спасительной. Она позвонила дорогой частной свахе, которая познакомила их с Кортневым, и в приватной беседе расспросила ее во всех деталях о том, что нравится и не нравится в этом мире ее мужу. Разумеется, Шилова знала, что Игорь до брака с ней зарабатывал на жизнь, изготовляя офортные доски и тиская с них никому не нужные офортики, но, поскольку сам он никогда не заводил с ней речи о своих занятиях искусством, Диана тоже не касалась этой темы.
В один прекрасный день Игорь, вернувшись домой, обнаружил в квартире рабочих, трудолюбиво отделывавших заново одну из многочисленных комнат квартиры президента компании «Троя». Поскольку Шилова денег не жалела, работа спорилась, и через неделю муж получил в подарок снаряженную всем необходимым для работы мастерскую. Все инструменты были высшего качества и несли на себе ярлычки лучших фирм Британии и Франции, производивших кисти, краски и все, что требовалось для работы художнику.
У Кортнева заблестели глаза, и он впервые за долгое время от всей души расцеловал Диану Павловну. Теперь уже вечера не казались супругам столь одинокими — Игорь трудился у себя в мастерской, а Диана имела возможность в любое время заявиться туда, перекинуться с мужем словом, попить там чайку, а иногда — когда вместо чая приносили шампанское — заняться любовью прямо на ковре с длинным ворсом, который устилал в мастерской пол. То, что ковер через некоторое время обрел довольно неряшливый вид — был залит тушью, краской и во многих местах прожжен кислотой — нимало не заботило Диану Павловну. Она считала, что испорченный ковер — ничтожная плата за установившуюся гармонию в их с Игорем отношениях, и ни разу словом не обмолвилась о том, что непорядок, царивший в мастерской ее мужа — хотела она того или нет, — с самого начала стал вызывать у нее раздражение.
Дело дошло до того, что графика была объявлена официальным хобби вице-президента Кортнева, и в роскошном особняке компании «Троя» дважды устраивались выставки его графических работ, на которых присутствовал весь столичный «бомонд» и соответственно большое число чрезвычайно привлекательных женщин, не устававших громко восхищаться талантами нового вице-президента.
И тогда змея ревности снова заползла в сердце Дианы. С выставками в одночасье было покончено — как и с шумными приемами, привлекавшими под кров особняка компании столько прелестниц. Ревность ширилась, яд ее стал разъедать душу мадам Шиловой с новой силой, более того, ревность эта распространилась на вполне безвредное занятие, которому предавался ее муж в свободное от службы в компании «Троя» время — на графику. Женщина стала ревновать своего мужа к работе в мастерской и всякий раз, когда заставала его там, учиняла ему безобразные сцены, добившись под конец того, что Игорь и сам перестал захаживать в мастерскую.
В семье опять установился вооруженный нейтралитет, а вскоре после этого началось то, что вызвало у Дианы такую обеспокоенность: Игорь стал исчезать из особняка компании во время рабочего дня. Что это было — встреча с приятелями или — не дай бог — с женщиной, с соперницей — Диана так и не смогла установить и обратилась за помощью к своей старинной знакомой Валентине Капустинской, которая как раз в это время объявила о создании своего маленького агентства по оказанию определенного рода услуг состоятельным дамам.
Как только в замке стал проворачиваться ключ, Диана устремилась в отделанную деревом и зеркалами прихожую. Отогнав горничную Наталью Егоровну коротким «я сама встречу мужа», Диана явилась свидетельницей торжественного момента: белая, с золотом, дверь распахнулась, и в прихожую вошел Игорь Кортнев — высоченный красавец с синими глазами, одетый в английское пальто «Лорд Кардиган», без шапки, с крохотными блестками снега в черных волосах.
Скользнув дежурным поцелуем по пухлой щеке жены, он сбросил пальто, повесил его на вешалку и, ни слова не говоря, прошел в столовую. Диана, как привязанная, следовала за ним, машинально пытаясь при ходьбе синхронизировать свои движения с шагами мужа.
Как прошел день? — нервно начала Диана, стараясь, против обыкновения, не смотреть в глаза Игоря, который — единственный — выносил ее взгляд без всяких неприятных для себя последствий. То есть не прятал глаз, не краснел, а созерцал свою не слишком красивую жену совершенно спокойно — без тени не удобства или боязни на лице.
По обыкновению, пусто, — сообщил Игорь, усаживаясь за накрытый стол и расстилая накрахмаленную салфетку на коленях. — Но ведь ты и сама все это знаешь, верно? В чем тебе, Дианка, не откажешь — так это в уме, хотя, на мой вкус, тебе недостает мудрости.