2

Напротив него за двумя неровно состыкованными пластмассовыми столиками с алюминиевыми ножками полукругом сидели четверо, и ему показалось — да, наверное, так оно и было, — что они сидят тут давно; это ощущение возникло у него сразу же, когда он пришел сюда в полдень, в назначенное время. Город замер, спрятавшись за жалюзи от невероятной духоты. Его привели в патио — внутренний дворик, окруженный с трех сторон глухими высокими кирпичными стенами, сплошь поросшими плющом, так что они напоминали собой ковер. Эти четверо «хефес» были шефами самых крупных политических партий. Шеф-1, Шеф-2, Шеф-3, Шеф-4 — будем называть их так. В углу патио укрывал от солнца старый платан, а под платаном, слегка отодвинувшись от четырех «хефес», сидел шеф его партии, в своем, несмотря на жару, неизменном темноватом костюме, поместив локоть на колено, а подбородок — на ладонь руки, и смотрел на него. В такой позе шеф казался еще более солидным, а задумчивость или усталость сильно старила его, поэтому глаза на загоревшем мясистом лице были темными и круглыми, они словно плыли на гребне пепельных густых усов.

— Кофе, лимонад, сигареты?.. — начал разговор Шеф-1, когда он сел напротив них и, как и они, немного отодвинулся От столика, чтобы чувствовать себя посвободней.

Он знал их давно, да и они, видимо, знали его не только по общим совещаниям или заседаниям координационного бюро. Теперь, судя по всему, дело было намного серьезней.

— …Сеньор Луно, — сказал Шеф-2, он сидел в центре, — ваша теперешняя профессия приучила вас к неожиданностям, и вы наверняка не удивились, когда мы пригласили вас сюда…

— Вам, Луно, излишне объяснять, почему наши партии, имея разные политические платформы, сейчас выступают единым фронтом, — сказал Шеф-4.

— Вот именно, — Шеф-1 даже поднял указательный палец, — крупный капитал и военщина понимают, чем угрожает объединение демократических сил. И тоже усиленно готовятся к выборам.

— И могут начать раньше, — вздохнул Шеф-3. — Латинская Америка имеет большой и печальный опыт молниеносных переворотов.

— Хотелось бы, сеньор Луно, верить в лучшее, — сказал Шеф-2, — но ситуация требует предупреждать и худшее. И прежде всего остерегаться неожиданностей. — Шеф-2 поджал губы. — … Неожиданных неожиданностей. Вроде вчерашней сенсации.

От внимания Луно не ускользнуло, что присутствовавшие с облегчением зашевелились.

— Хотелось бы, чтобы все было действительно так, — продолжал Шеф-2, — но слишком убедительно подготавливалось мнение, будто террористическая акция — случайность. До того убедительно, что у нас появились сомнения в этом… Нам необходимо как можно быстрее получить подтверждение, что эти сомнения — плод нашего воображения, или выяснить, что убийство Кемпеса — не случайность, и найти корень зла.

— Мы остановились на вас, сеньор Луно, — сказал Шеф-1. — Из всех руководителей отделов безопасности наших партий вы, сеньор Луно, обладаете самым большим опытом «невидимой» работы. У вас не было крупных промахов ни в подполье, ни на легальном положении. И, кроме того — об этом я говорю с нескрываемой завистью, — ваши люди, сеньор Луно, показали себя настоящими патриотами, на которых можно положиться в самую тяжелую минуту и которые не подведут и не предадут. И будут крепко держать язык за зубами.

Луно кивнул, он не то, чтобы благодарил или соглашался с услышанным, а скорее давал понять, что ему все ясно. Его тоже поняли правильно.

— У нас мало времени, — сказал Шеф-2. — Впрочем, как и конкретной информации. Твердо знаем только, что готовят тех, — он сделал неопределенное движение пальцами в воздухе, — не у нас. Где — это предстоит выяснить… Если подобкые «курсы подготовки» существуют… Деньгами — нужной суммой — вас снабдят… — он посмотрел на Шефа-4, — а необходимую информацию вам представит… — кивок в сторону Шефа-1, — выходы на нужных людей буду обеспечивать я, а заодно и координировать всю работу. Уважаемый… — взгляд на Шефа-3, — а случае необходимости позаботится о документах, билетах, визах, транспорте. Ваш шеф будет информировать нас о вашей работе. Через него вы и будете получать все необходимое. Или обращайтесь прямо к кому-либо из нас. Детали согласовывать, мне кажется, нет необходимости, у каждого свой участок.

— Кое-какая информация по проблеме в ваш отдел уже передана, — сообщил Шеф-1.

— Ваши предварительные соображения, сеньор Луна? — заторопил Шеф-2.

— К сожалению, их у меня пока нет.

В том, что мир тесен, он убедился через два часа после той конфиденциальной встречи, когда ему передали аккуратно заклеенный, без единой надписи, белый конвертик. Посмотрев конверт на свет, он отрезал ножницами один край; на личном бланке начальника столичной полиции было напечатано:

Внизу вместо подписи — закорючка. Луно она была знакома.

«Конспираторы, — беззлобно ругнул он Бастоса, — в стране восстановлены демократические свобода, а все ударились в конспирацию».

От конспирации Луно успел отвыкнуть. Ничего, синюю синтетическую куртку в сумку-портмоне — и вперед.

Из офиса, в котором размещались руководящие органы партии, он вышел через черный ход, немного попетлял дворами и скоро смешался с уличной толпой.

Сделав парочку только ему известных и им же отработанных трюков, так что увяжись за ним «хвост», он все ровно отстал бы, Луно в глухом переулке накинул на плечи синюю синтетическую куртку, а сумку спрятал в карман и, изменив прическу, оказался на пересечении улиц Флорес и Фуэнте.

На условленном месте прогуливался «молодой человек». Канареечного цвета костюм, лакированные ботинки, белая рубашка, галстук-бабочка, приколотый похожим на бриллиант фальшивым камнем. Щеки выбриты до синевы, в усики словно приклеены — издали видно, что за птица. Заметив Луно, он лениво отвернулся и пошел в сторону. Луно последовал за ним — чтобы вскоре свернуть в подъезд, пересечь двор, оказаться, словно в туннеле, между глухими стенами двух домов, потом протиснуться в пролом, спуститься по разбитым, густо заросшим с обеих сторон кустами роз ступенькам, остановиться опять перед старой деревянной лестницей, ведущей в какую-то покосившуюся пристройку, — большой голубятник, да и только.

— Наверх и по коридору, — не оглядываясь, тихо сказал проводник, но так, чтобы Луно услышал, и исчез, словно растворился в воздухе. В закоулке уже сгустились сумерки.

Коридорчик оказался низеньким и узким. В глубине светило маленькое бра. «Где же здесь дверь?» — подумал Луно. Но дверь открылась сама, в проеме стоял Бастос, как будто поджидал Луно — видно, услышал скрип половиц или получил другой какой-то сигнал.

— Здравствуйте, коллега, — любезно, даже весело сказал шеф столичной полиции, плотно закрывая обтянутую изнутри дерматином дверь, А комнатка — два на два — еще и без окон, свет, правда, горел поярче, чем в коридоре. Вдоль очной стены стояли диван, журнальный столик и старый стул. — Знаете, где вы сейчас оказались? Но сперва садитесь на этого скакуна — поверьте, он выдерживал людей потяжелей вас, — а я устроюсь на диванчике. И прошу извинить, я немного надымил. Ведь вы не курите до сих пор, насколько мне известно.

— Какие от «коллеги» секреты, — хмыкнул Луно.

— Именно! Видите, как повернула жизнь? Было время, выслеживал вас, а теперь мы оба — на страже порядка и демократии. А вы, Луно, изменились.

— Зато вы, сеньор Бастос, как всегда, выглядите неплохо.

— Ха-ха. В мои годы не стареют и не молодеют. Последняя метаморфоза, когда кладут в гроб. Так знаете, куда я вас пригласил? Здесь находится полулегальный профилакторий некоей мадам Агухеро, где поддерживают тонус уставшие от семейной жизни мужья. Кабинеты, разумеется, находятся в другом места, в которое вход с улицы, а в этой каморке клиенты пережидают, если опасаются нежелательных встреч.