Он умолк, и в рубке стало очень тихо. Бесконечно повторяющийся мушиный звон аварийного сигнала, казалось, отсчитывает время. Пожилой ангел смотрел на меня то ли с надеждой, то ли с отчаянием.

— Так… — сипло сказал я. — Понятно… Сожрали вас, короче. Скушали… Ну а теперь-то вы что суетитесь? Поздно уже!

— Нет, — сказал он. — Не поздно. Если бы нам удалось вернуть преступника, разблокировать ему память и доказать, что имело место задание…

— То тогда бы уже накрылись не вы, а они, — не удержавшись от злобного смешка, закончил я. — Весело… А что это за спектакль вы в прошлый раз устроили у завода? Что за поддавки?

— Простите?..

Я объяснил.

— Видите ли, — сказал он, — дело в том, что в прошлый раз один из экипажа оказался ставленником второй группы лиц. Мало того — он руководил операцией и сделал все, чтобы сорвать ее. Он с умыслом неудачно расставил людей, а в самом крайнем случае — уничтожил бы преступника. Но, видя, что в дело вмешался ваш человек, он как бы выступил на его стороне, обезвреживая своих подчиненных одного за другим…

Я сидел как примороженный. Вот она, та серая спина, по-крысиному мелькнувшая на аллее… Значит, он щелкал их с тыла… Все. Последняя подробность встала на свое место. Ангел говорил правду.

Я снял руку с черной кнопки и медленно поднялся из кресла.

— Спички верни.

— Простите?..

— Ну, спички, спички! То, что я вам днем отправил! Такая коробочка с палочками…

Он поспешно сунул левую руку за спину и достал откуда-то мой коробок. Вопросительно поглядел на меня. Я забрал у него спички и осмотрелся. Помигивали огонечки на пультах, блестела какая-то клавиатура…

— Где выход из корабля?

— Вы уходите? — Ангел обмяк. — Подождите! А как же?.. Интересно, на что он рассчитывал? Что я проникнусь жалостью к группе лиц и отдам им Гришу? Не знаю…

Я взял с пульта свой пистолет Пыль с него куда-то делась, и теперь он снова был яркий, блестящий, новенький. Я взвесил его в последний раз на руке и бросил обратно Очень мне не хотелось сто оставлять, но должен же я был как-то показать, что ничего нам здесь от них не надо.

— Я прошу вас не уничтожать корабль при старте, — торопливо сказал ангел. — Это наше единственное условие.

Неужели он и вправду поверил, что я представлял государство?

— Уничтожать? — медленно проговорил я. — Да на кой черт вас уничтожать? Сами друг другу глотки поперервете… Где выход из корабля?

Пожилой что-то квакнул по-своему. Ангелочек сорвался с места, стена перед ним раскрылась, и он показал мне, куда идти.

Выходя, я оглянулся. Пожилой ангел с мертвым лицом, сгорбясь над пультом, одну за другой нажимал черные кнопки. Давал отмену…

Последнюю дверь ангелочек открыл — вернее, отвалил — вручную. Лицо тронул зябкий ночной ветерок.

Меня уже мутило на этом их корабле. Я хотел побыстрее пройти мимо ангелочка, но взглянул случайно ему в лицо и остановился, пораженный.

Передо мной стоял Гриша Прахов. В его широко раскрытых глазах я увидел удивление и ужас Мир рушился, понимаете? В их чистенький сволочной рай ворвался грязный оборванный Минька Бударин, и вес ангельские планы полетели к чертовой матери!.

Откуда же было ему знать, ангелочку, что ноль без палочки Минька Бударин! Что планы их рухнули не сейчас, а два года назад, когда, не решаясь напасть на Землю, они навсегда отозвали отсюда своих наблюдателей! Что если и приложил Минька Бударин руку к событиям — то не здесь, не на корабле, не с пальцем на черной кнопке, а в цехе, у пресса, на своем, как говорится, рабочем месте…

— Эх ты, чижик… — почти что с жалостью сказал я ему.

Он, конечно, не понял. Не полагалось ему понимать…

Я шагнул наружу, и правая — босая — нога ощутила грунт, показавшийся теплым после прохладного пола. Я думал, у них здесь хотя бы трап какой-то будет. А они вон как — на одном уровне с землей…

Лишь бы камушек под босую ногу не подвернулся. Ангелочек наверняка смотрит вслед. Вот и пускай видит, что ухожу я уверенно, не оглядываясь, что плевать я хотел на всю их ангельскую технику!

Отойдя подальше, я все-таки не выдержал и, как бы невзначай повернув голову, скосил глаза. Ну и ничего, понятно, не разглядел Темнота — и все… Так вот и вышло, что корабль их я видел только изнутри. Даже на что он похож, не знаю…

ГЛАВА 20

Под ногами захлюпало, босая ступня погрузилась в холодною илистую грязь. Значит, озеро где-то рядом… Куда же это они меня высадили?

Я продрался через камыши и, прихрамывая, начал подниматься на пологий пригорок. Сделал шаг — и остановился, облившись холодным потом. На вершине пригорка что-то было. Какое-то сооружение.

Вот ты и попался, Минька! Поверил ангелам, да?.. А им бы только из корабля тебя выставить! Ты им только на корабле был страшен. А вот теперь..

Сжав кулаки, я стремительно шагнул вперед, в темноту…

И смех и грех: на плоской, будто нарочно выровненной площадке, стояли скамейка и бетонная урна. На подгибающихся ногах я подошел к скамейке и сел. Потом обратил внимание, что в кулаке у меня все еще зажат полураздавленный спичечный коробок. Трясущимися пальцами я извлек из пачки сигарету и чиркнул спичкой. Затянулся и, подавившись дымом, жестоко закашлялся. Вот подлость! Швырнул сигарету на землю и чуть не затоптал ее босой ногой. Не могу курить!

Опасная тишина стояла в щебкарьере. Чем-то она отличалась от обычной тишины.

Внизу коротко прошуршали тростники. Потом еще раз. Похоже, кто-то пробирался к кораблю. Я приподнялся, всматриваясь… Черта лысого в таком освещении разглядишь! Лупа наполовину ушла в плотное облако и продолжала погружаться в него все глубже и глубже, будто ее кто нарочно туда запихивал

Ладно, бог с ним… Лучше сориентируемся для начала… Значит, впереди у меня — ковыльный склон, по которому мы спустились в щебкарьер, сзади — огни ночного города, ангельский корабль — справа. Пещерка… Я обомлел. Получалось, что между кораблем и нашей пещеркой — каких-нибудь триста метров, не больше. Чуть сами в гости к ангелам не пожаловали…

А ну-ка не торопись, Минька. Посиди, подумай… Мало ли что он тебе там говорил — не всему же верить… Ангелам ты не нужен. Им нужен Гриша. Позарез причем… Так, может, пожилой надеется, что ты сейчас побежишь радостью делиться? Сам возьмешь и выведешь их на Григория! Тогда уж лучше заночевать здесь, на скамейке.

Я откинулся на спинку скамьи, положил руку на верхний брус, и ладонь в аккурат легла на крупно и глубоко вырезанные буквы:

Как будто без рукавицы за горячий лист взялся. Да кто здесь в конце концов хозяин: я или они?

Я вскочил, и в этот момент что-то произошло. Звук? Нет, никакого звука не было. А движения я тем более заметить не мог — ночь. И все же что-то случилось. Что-то исчезло. Каким-то образом я почувствовал, что щебкарьер пуст.

Сначала решил — показалось. Но вот рядом со мной осторожно скрипнул сверчок. Потом другой. А потом вдалеке повисла тоненькая бесконечная трель цикады… Тишина снова становилась тишиной.

Уже точно зная, что произошло, я спустился с пригорка и двинулся в ту сторону, где стоял корабль. Полчаса, не меньше, я ходил по буграм и ложбинкам, пока не убедился, что никакого корабля здесь нет. Ангелы исчезли беззвучно.

Я шел к пещерке и предвкушал, как я там появлюсь. Представлял Люську с Гришей — сидят, обнявшись, забившись в дальний угол… Вот что-то возникает перед входом… И мой насмешливый голос: «Сидим? Дрожим? А ну выходи по одному…»

Главное — чтобы без шума… Я крадучись подобрался к земляным ступенькам, но тут рядом со мной в темноте шевельнулась какая-то тень, и в следующий миг мне был нанесен страшный удар в лоб — аж перед глазами вызвездило! Меня швырнуло спиной и затылком об склон, и я медленно сполз по нему наземь. Сознания, правда, не терял. Нет у меня такой привычки — терять сознание…

— Минька, прости! — полуоглохнув, услышал я над собой отчаянный Гришин вскрик.