Инграму Фразеру из английской закупочной комиссии он поведал, что старался «удержать эту истеричку от безрассудств… ведь она теряет голову и делает глупости». Фразер заметил ему: «А как же теплые дружеские отношения?» «Если они испортятся, — отвечал Уайзман, — то придется подыскать другую подругу». При этом он добавил: обстоятельства таковы, что «может произойти страшный скандал, вот чего я опасаюсь». Агенты ФБР не спускали глаз с Уайзмана, и его встречи с Инграмом Фразером происходили в спешке.

Уайзман и Стефени Гогенлоэ горячо приветствовали назначение лорда Галифакса послом Великобритании в США. Лорд Бивербрук телеграфировал из Лондона, что Уайзману следует связаться с лордом Галифаксом «сразу же по его прибытии». Последовала целая серия таинственных встреч между Уайзманом, бывшим президентом США Гербертом Гувером, Гербертом Байардом Суопе и другими. Обсуждались, по-видимому, переговоры о мире.

20 мая 1941 года Шофилд добился своего: вопрос о депортации графини был закрыт. В интервью журналистам в управлении службы иммиграции в Сан-Франциско он говорил: «Находясь под арестом, графиня Стефени сообщила министерству юстиции интересные факты. Министерство сочло, что ее освобождение не повредит интересам и благополучию нашей страны. Сотрудничество с ней будет продолжено, а каждый ее шаг мы проконтролируем».

Нью-йоркская «Сан» писала по поводу освобождения графини: «Если 130 млн. не могут выдворить из страны одного-единственного человека, не имеющего законного права находиться в США, то что-то здесь не так».

Гувер всячески пытался заполучить от министра юстиции «интересные факты», на которые ссылался Шофилд. Однако все его запросы, как и запросы его помощника, остались без ответа. Как свидетельствуют документы, сотрудники ФБР не смогли даже встретиться с графиней. 1 июня Перси Фоксвортс, сотрудник нью-йоркского отделения ФБР, направил Гуверу пояснительную записку:

«Было бы желательно побеседовать с графиней Гогенлоэ, чтобы заполучить от нее всю информацию, которой она располагает. Это важно для расследования деятельности германской разведки и отвечает интересам национальной обороны США». На записке Гувер наложил резолюцию: «Только получив от Макгюира (помощника министра юстиции Джексона) копию ее показаний Шофилду, нам следует обращаться к нему за санкцией расспросить (к 20 июня Гувера вывели из себя бесконечные проволочки с показаниями графини Стефени. Макгюир отделывался отговорками и отказывался сообщить, каким образом у Дрю Пирсона оказалась информация, которой не располагало ФБР. „Чтобы так затягивали дело, как это, я не помню“, — писал о тактике проволочек Гувер на пояснительной записке своего сотрудника Эдварда Тамма) саму графиню».

К началу июня Макгюир по-прежнему не представил копию «показаний» Шофилду. Запрос следовал за запросом. Тем временем Видеман разъезжал по США, фотографируя мосты, дороги и плотины от Колорадо до Флориды.

15 июня 1941 года Макгюир письменно уведомил Гувера, что «показания» «находятся лично у Леми Шофилда и в настоящий момент печатаются». В тот же день Дрю Пирсон в вашингтонской газете «Таймс геральд» писал, что Гогенлоэ заплатила за свое освобождение «кое-какими потрясающими откровениями о подрывной деятельности в США и Великобритании». На представленной ему фотокопии статьи Гувер оставил запись: «Получим ли мы когда-нибудь эти показания? Если министерство юстиции не в состоянии их представить, поможет ли нам в этом Пирсон?!»

В упомянутой статье говорилось, что, по словам графини, Видеман не ладил с Гитлером. Причиной тому послужила дружба с приятелем Гиммлера Гессом, который в то время совершил полет в Великобританию со своей известной «миссией мира». Графиня якобы предоставила службе иммиграции список профашистов в Великобритании, которые содействовали переговорам о заключении мира с Гитлером. В их числе она назвала Ротемере. Кроме того, она сообщила имена прочих агентов фашистской Германии.

В то же время Гувер постоянно требовал информацию о связях графини с нацистами.

Агент ФБР Пайпер из Сан-Франциско прослушал несколько телефонных разговоров, чтобы разузнать об отношениях Видемана со Стефени. Один из информаторов был знаком с Видеманом в Германии. Считая себя обязанным правительству США, этот информатор сообщил Пайперу о подробностях своего разговора с Видеманом. «Графиня ничего не могла сказать такого, что повредило бы мне, — говорил Видеман, — да она и не стала бы. На самом деле она не сообщала службе иммиграции ничего. Была необходима уловка, чтобы Шофилд снял арест. Есть и еще одна деталь — в этом деле Шофилд был связан с Литл Хэллом, двоюродным братом Корделла Хэлла, а тот добивался ее освобождения». Использовать эти данные Гувер в силу ограниченных полномочий не мог.

Под колоссальным давлением Рузвельта американская администрация в середине июня 1941 года издала приказ о закрытии всех германских консульств в США, — событие, которое грянуло как гром среди ясного неба.

Видеман, находившийся в консульстве всего лишь несколько недель, получил предписание покинуть страну к 10 июля. По словам журналистов, прохожие около здания нацистского представительства восклицали: «Скатертью дорога!», а двое американских матросов залезли на крышу и сорвали флаг со свастикой.

В тот вечер, когда из Вашингтона пришел приказ, из трубы консульства шел густой дым. Часть документации была сожжена в консульстве, другая — доставлена консульским «мерседесом» в порт и отправлена немецким кораблем в Германию. Ходили слухи, что Видеман предложил концерну Херста предоставить полную информацию о деятельности нацистов в Америке в обмен на разрешение остаться в США. Но на поверку оказалось, что это выдумка.

На 26 июня Гувер все еще не получил «показаний» графини. Когда же Видеман с тремя приятелями зашел в один ночной клуб Сан-Франциско, посетители за соседними столиками быстренько пересели за другой. 3 июля сотрудник ФБР Эдвард Тамм докладывал Гуверу, что Макгюир медлит и «показаний» не представляет.

8 июля Видеман совершил поездку в Лос-Анджелес для передачи своих шпионских отчетов консулу Джорджу Гислингу лично. Гислинг отбывал в Германию судном «Уэст-пойнт», а Видеман собирался в Китай для координации деятельности германской и японской разведсетей. Кстати, позднее он встретился в Китае с Людвигом Эрхардом, родственником графини Стефени со стороны мужа, который через 2 года стал главой немецкого абвера на Востоке.

9 июля было объявлено, что Видеман и Ганс Борхерс, новый генеральный консул в Нью-Йорке, отбывают японским кораблем «Яуата Мару». Правительство Великобритании отказалось гарантировать безопасность агентов на японских судах, поэтому Видеман страшно нервничал. Неожиданно британские власти объявили, что Видеман застрахован от ареста в силу своего дипломатического иммунитета. По какой-то причине тот в это не поверил — возможно, опасался ловушки — и в последний момент, наняв для себя и сотрудников три самолета, вылетел через Омаху и Чикаго в Нью-Йорк.

Гувер продолжал их держать под наблюдением. Тем временем графиня Гогенлоэ проживала в Вашингтоне в отеле «Уардман-парк». На 31 июля «показания» попрежнему не поступали. Тогда Шофилд сообщил министру юстиции Биддлу (преемнику Джексона), что, исходя из самых лучших побуждений, графиня собирается выступить с критикой в адрес Гитлера по американскому радио в передачах на страны «оси» в ответ на прогерманские выступления Линдберга, сенатора Уилера и других. Кроме того, она готова прочесть лекции. Графиня вроде бы намерена обрушиться на Гитлера, представив его «вероломным, лживым и хитрым» и при всем том «пронырливым обманщиком», который ради «собственных интересов не остановится и перед убийством».

9 августа 1941 года вашингтонская «Таймс геральд» сообщила, что Стефени собирается через полтора месяца опубликовать книгу, в которую войдут ее показания Шофилду. Сотрудник ФБР Гарри Кимбол на следующий день писал без энтузиазма агенту Фоксвортсу: «Можно было бы еще раз запросить у Макгюира эти „показания“, сославшись на намерение прессы полностью опубликовать их через полтора месяца и на то, что Бюро крайне заинтересовано получить информацию прежде, чем она появится в печати».